Raphael cada día

05.12.2015

Повести для кино: Двойная улика. Окончание

Сегодня Александр Боярский представляет окончание своей повести,  которая, думается, доставила удовольствие нашим читателям.

А пока вспомним, что же происходило в предыдущих частях.

Двойная улика. Часть I
Двойная улика. Часть II
Двойная улика. Часть III 
Двойная улика. Часть IV

Дом, как парус, стоял на берегу Москвы-реки. Осеннее солнце устало светило в стеклянные бока, нехотя переливаясь в них разнокалиберными солнечными зайчиками. Справившись у консьержки и показав свои удостоверения, Журов с Лошкаревым поднялись на лифте на пятнадцатый этаж и уже через минуту входили в апартаменты новоиспеченного московского миллионера Жоржа Заславского и его прекрасной дамы. Вероника вышла им навстречу, гостеприимно простирая руки. На ней был роскошный пеньюар черного цвета с экзотическими птицами ярких расцветок.

- Господин Журов! – воскликнула она. – Так вам всё удалось? Вы просто бог! Я знала, что вам, лично вам, всё удастся. Вы сберегли честь этого прекрасного юноши? Ну не молчите, Журов! – она фамильярно хлопнула его по плечу.

- Не знаю, право, как лучше вас называть: мадам Васильева или теперь Заславская, а может, как прежде, баронесса де Воль, - он убрал её руку со своего плеча и продолжил: - вашему другу, на слове «друг» он сделал ударение, арест никак не угрожает.

Она сделала вид, что не обратила на его жест никакого внимания и сияя, улыбкой своих белых зубов, жестом приглашая гостей в гостиную, защебетала:

- Ах, какой же вы умница! Это замечательно! И главное, так быстро.

- Я не мог иначе. Сегодня утром я обещал Марку Григорьевичу, что уже после обеда бриллиант будет возвращен ему. Поймите меня правильно. Бриллиант должен быть возвращен его законному владельцу, - чеканил фразу Журов, а у Семена мурашки пробежали по телу от его интонации.

- Вот как? – изумилась Вероника.

- Именно так, - поддакнул Семен и окинул эту фурию своим недобрым взглядом сверху донизу.

Вероника в ответ только фыркнула.

- Поэтому, мадам, - Журов перешел на официальный тон, - я буду вам чрезвычайно признателен, если вы его немедленно передадите в мои руки. Простите, но я вынужден вас поторопить до прихода вашего гражданского мужа. Мне бы не хотелось его огорчать своим присутствием. Ведь правда, мадам?

Вероника взяла сигарету и закурила, потом села в кресло и на несколько мгновений задумалась, пуская кольца дыма и неотрывно глядя на Журова. Потом вдруг она расхохоталась, встала, подошла к секретеру, открыла один из ящиков и достала оттуда небольшую деревянную шкатулку. Изящным жестом она открыла её и достала оттуда маленький шелковый мешочек и бросила в руки Журову. Он поймал его и тут же раскрыл. На ладони оказался приличного размера бриллиант, который весь переливался и сверкал своими историческими гранями. И тут перед лицом Журова показалась какая-то странная бумага. Он поднял голову и увидел перед собой старинный манускрипт с гербовой печатью.

- Что это?

- Это документ, – и Вероника очень выразительно посмотрела ему в глаза.

Журов стал вчитываться в текст старинного письма.

- Здесь указывается, что князь Потемкин подарил этот бриллиант дворянину Звонареву за воинскую доблесть в Крымской кампании.

- Вы хотите сказать, что Звонарев ваш дальний родственник? - теперь пришло время удивляться Журову. Такого оборота он явно не ожидал.

- Не просто родственник, а мой прапрадедушка, ведь я урожденная Звонарева, а Васильева - это фамилия моего первого мужа, когда я выскочила замуж совсем еще девчонкой в девятнадцать лет. А де Воль, как вы теперь знаете, тоже прапраправнук того самого француза, который и похитил во время войны этот бриллиант. Теперь вы понимаете, почему я так долго охотилась за ним. Он по праву принадлежит мне, а не Марку.

- Но чем вы это докажете, кроме этого письма, - влез Семен.

Она достала из шкатулки еще одну гербовую бумагу, и Алексей увидел свидетельство о рождении, где фиолетовыми чернилами была выписана фамилия «Звонарева».

- Это в корне меняет всё дело, - протянул Алексей и надолго задумался.

- Вот это номер, - присвистнул Семен и тихо сел на рядом стоящее кресло.

- Что поделаешь, нам, русским, свойственна расточительность: сначала не можем уберечь то, что имеем, потом долго пытаемся «это» найти, а когда находим, то понимаем, что «это» нам уже не принадлежит. Так ведь? – Она вызывающе посмотрела на Журова и закончила свою фразу короткой репликой: - Или не так?

- В какой-то мере, я вынужден с вами согласиться. И всё же, - он сделал паузу, - я должен, просто обязан поступить так, как вы этого совершенно не желаете, то есть вернуть бриллиант его законному, на данный момент владельцу. «По-другому», может решить только суд, - Журов вернул бриллиант в шелковый мешочек, завязал и спрятал в карман свой замшевой куртки.

- Хорошо, я подчиняюсь насилию и не буду чинить вам препятствия. Можете его вернуть тому, кому пожелаете, воля ваша. И ещё, напоследок, - она достала из кармана пеньюара миниатюрный пистоль, - и протянула его Журову, - видит Бог, я не хотела этого!

- Мадам, вы чрезвычайно любезны. Я польщен вашим благоразумием. И последний вопрос: вы предполагаете еще долго оставаться в Москве?

- Боюсь, что нет – из-за вас.

- Примите мои извинения.

- Может быть, нам еще доведется где-нибудь встретиться.

- Надеюсь.

- А я надеюсь, что нет, - сказала Вероника, смеясь. – И поверьте, это большой комплимент, так как в мире очень мало людей, кого бы я боялась. До свиданья, господин Журов. И пожалуйста, не журите меня!

- До свиданья, графиня де Воль – Васильева, урожденная Звонарева. – Он поднял к небу глаза и тихо произнес: Боже, что за женщина! – легкая улыбка пробежала по лицу. – Ах, простите, чуть было не забыл. Позвольте вам вернуть ваши белые перчатки.

Журов с поклоном протянул ей белые перчатки, которые теперь были в паре. Она взяла их совершенно хладнокровно, только слегка приподняла одну бровь и пробормотала: «Понимаю».

- Что за женщина! – восторженно воскликнул Журов, когда за ними закрылись двери лифта. Без лишних слов, не пытаясь даже спорить, протестовать, хитрить! Один быстрый взгляд - и она точно определила положение. Говорю тебе, Семен, женщина, которая способна вот так, с беспечной улыбкой, принять поражение, далеко пойдет! Она опасна: у неё стальные нервы, она...- в это время открылись двери лифта, выходя, Журов сильно споткнулся и из его уст вырвалось ...- дьявол!

- Умерь свой пыл и дикие восторги, и под ноги смотри хотя бы иногда! – засмеялся Семен и хлопнул Алексея по плечу.

- Замечательная женщина! У меня такое чувство, что я еще обязательно с ней встречусь, - и Алексей достал ключи от машины.

- Не правда ли, он великолепен, - Марк Григорьевич любовался бриллиантом, рассматривая его со всех сторон, словно видел его в первый раз.

– Это потрясающе, я просто поражен, мой милый друг. Ты снова сделал меня счастливым! Нет, ты только посмотри на эти грани, поразительно. Ты просто не понимаешь, какое ты мне доставил удовольствие - любоваться этой жемчужиной моей коллекции. Теперь он займет достойное место! И пистоль, пистоль! Они вернулись! – Марк был похож на маленького мальчика, которому на день рождения подарили долгожданную игрушку. Наконец он немного успокоился, убрал бриллиант в шелковый мешочек, а сам мешочек в сейф, предварительно положив его в небольшую деревянную шкатулку, обшитую красным бархатом внутри. Рядом покоился пистоль.

- Прошлый раз ты посчитал излишним отметить свою победу, а я, ты знаешь, умею быть благодарным в отношении своих близких друзей, чего бы мне это не стоило, - Марк был сама учтивость. Он приблизился к журнальному столику, занял место в кресле, открыл бутылку коньяка "«Хеннеси"», которая стояла с самого начала разговора, разлил по трем бокалам и, подняв свой, произнес:

- В жизни бывают разные ситуации, и не всегда мы порой готовы поступиться принципами ради решения каких-то своих личных проблем, поэтому мне очень приятно, что рядом со мной находятся люди, которые свою профессиональную гордость и честь ставят на первое место. Я пью, Алексей, за вас с Семеном, за то, чтобы у вас всегда было не только хорошее настроение, но и хорошая профессиональная удача. Да, да, именно, удача! Потому что без удачи, как без воды, и ни туды и ни сюды! – он засмеялся. Фужеры чокнулись, зазвенели малиновым перезвоном, и все трое выпили и закусили дольками лимона.

- Не стоит благодарности, Марк Григорьевич. Это наша работа, и мы постарались её хорошо выполнить. Только и всего. – Журов был абсолютно спокоен.

- Не скромничай, Алексей! И давай без всякого официоза. Мы не в Госдуме, чтобы обращаться друг к другу по имени отчеству. Будь проще.

- Обязательно буду! – тот мягко улыбнулся в ответ.

Семен лучился счастьем и гордостью за себя и, главное, за своего шефа.

- Так вот, Алексей, я тут подумал и решил вас отблагодарить, - увидев попытки Журова возразить, решительно это пресек, достал из внутреннего кармана толстый конверт и положил на стол. – Не спорь и не отказывайся, иначе я могу обидеться, а мне бы этого очень не хотелось. Я понимаю, что не все измеряется деньгами, но без них, к нашему великому сожалению, жить невозможно. Поэтому лучше жить с деньгами, тем более что любой труд должным образом должен оплачиваться. Я прав?

- Прав, прав, - подтвердил Алексей.

- Так вот, вы это заслужили. Потом разберетесь, а сейчас я приглашаю вас в сад. Не удивляйтесь, Татьяна приготовила стол и приглашает нас отобедать.

- Разве она в курсе событий? Ты же сам говорил, чтобы она ничего не узнала?

- После вчерашнего посещения я вынужден был ей признаться во всем. Она, кстати, сразу поверила в твою версию.

Они вышли в сад, было тепло и солнечно. Стояло настоящее бабье лето. Лишь изредка крутились в воздухе желтые листья.

Мужчины вышли за угол дома и увидели стоящую на стоянке легковую машину. Это был ослепительно белый «Вольво» с желтыми противотуманными фарами, литыми дисками и слегка тонированными стеклами.

- Какой красавец, любо-дорого посмотреть, - Журов ценил хорошие автомобили, а «Вольво» просто обожал. Он считал их машинами для настоящих мужчин.

- Не надо смотреть, его надо просто-напросто иметь, - провел ладонью по сверкающему на солнце крылу Марк и открыл дверь машины. – Я знаю, ты любишь хорошие машины, садись, не стесняйся.

- Спасибо, - Журову было приятно даже просто посидеть в такой классной машине. Он удобно уселся, взялся за руль, и рука машинально потянулась к замку зажигания, и в этот момент Марк протянул ему ключи.

- Заводи, чего стесняешься.

Алексей вставил ключ в замок, повернул и машина почти неслышно, но очень приятно заурчала.

- Вот видишь, она всегда слушается своего хозяина.

- Но, я... - Алексей не успел договорить, как Марк остановил его неожиданной фразой:

- Спокойно, только спокойно! Теперь ты её хозяин! И, пожалуйста, молчи! Возражений я не принимаю, мой милый друг! – Марку было от души приятно сделать своему другу хороший подарок.

- Мужчины явно засиделись, прошу вас всех к столу. – Это подошла Татьяна, жена Марка. Она улыбалась. У неё было явно хорошее настроение.

Алексей с Семеном возвращались домой уже под вечер на белом «Вольво».

- А «Жигули» как же, теперь, на прикол поставишь? – Семен в шутку пытал Журова.

- «Вольво» для выезда оставим, а работать будем всё равно на «Жигулях», - и Алексей затянул бодрым голосом: «Жигули, вы мои жигули...». И они оба, веселые и довольные, засмеялись. День удался на славу. Они уже подъезжали к Москве, когда раздался телефонный звонок, и Алексей достал из кармана куртки сотовый телефон.

- Журов слушает!

- Алексей, это Татьяна, - голос был не просто тревожным, она рыдала, - Марк убит в своем кабинете. Бриллиант исчез!

Когда они с Семеном, а следом Татьяна, вошли в кабинет, то сразу увидели лежащего на паркетном полу Марка. Он лежал в неудобной позе лицом к окну. Левая рука была вытянута вперед, а правая находилась вдоль тела. Алексей один прошел в комнату, нагнулся над трупом друга и увидел запекшуюся кровь на правом виске. Он еще раз оглядел кабинет. Сейф был открыт. Деревянная шкатулка отсутствовала. И лишь рядом, словно нарочно, лежал миниатюрный пистоль.

Алексей перевел свой взгляд на окно. Шторы были раскрыты, но стекла целы. Он обратил внимание на форточку, которая была только прикрыта. Прикинув, какой могла быть хотя бы приблизительно траектория полета пули, он подошел к окну и стал всматриваться в ночной мрак за стеклом. – «Всё понятно, известный прием», - подумал Журов.

- Он долго находился один в кабинете? - тихо спросил Алексей Татьяну. Та продолжала плакать и только махнула головой.

- Следов наверняка нет, стекла целы, самоубийство исключаем, остается убийство в комнате, где никого, кроме самого убитого, не было... - Алексей замолчал. – Стреляли с улицы, когда Марк зашел в кабинет. Форточка была открыта, и ограбление, судя по всему, уже произошло, но он мог видеть убегающего вора в лицо, а это уже улика, и его убили как нежелательного свидетеля.

- Вора или воровку, - стал строить свою версию Семен.

- Это уже детали, хотя и немаловажные.

- Нелегко искать черную кошку в темной комнате, особенно, когда её там нет, - изрек известную истину Семен.

- Кошка не может долго бродить одна, это не в её характере, - загадочно произнес Журов, и тихо добавил, - Кто-то попытался поставить точку в этой истории раньше меня. А зря. Боюсь, что этой кошке придется поменять свое мнение. Это и будет настоящей точкой.

Александр Боярский
Москва (Россия)

[Вернуться]