Raphael cada día

Вот уже пять лет, как я смотрю на эту фотографию. В красивой рамке, под стеклом, она висит над моей постелью. Сказать, что это моя лучшая фотография, всё равно, что не сказать ничего! Не это для меня главное! Бывают и лучше фотографии. Бывают! Но я люблю эту фотографию, потому что на ней изображена Она! Я её любил! И наверное, буду любить всю свою оставшуюся жизнь! Вы спросите, почему любил?

Потому что её нет рядом со мной! Нет, она не умерла. Слава богу, она живая! Просто её нет рядом со мной, потому как она в Италии! В солнечной красивой Италии, там, где тепло. Где нет зимы! Она любит тепло. Любит легко и красиво одеваться. У неё очень красивая фигура, и просто великолепные ноги. А какие у неё глаза! Если бы вы видели её глаза, тогда бы вы поняли, почему я её полюбил. Конечно, вы подумали, что она фотомодель. Нет!

Она любит танцевать! Она танцовщица! И очень красивая женщина! А я фотограф. В меру - стильный, в меру -- талантливый. Так говорят многие. Мои снимки часто появляются в газетах и журналах. Совершенно разные: как жанровые, так и портреты. Но больше всего я люблю фотографировать женщин.

Почему? Надеюсь, объяснять не надо. Просто потому, что они - женщины! И этим всё сказано! У неё очень красивое имя - Алина! Нас познакомили друзья. Тогда у меня ещё не было своей фотостудии, и часто приходилось снимать прямо у себя дома. Это не всегда удобно, но выхода не было. А тут я сразу понял, что хочу её снимать. И снимать очень много! И не только в одежде. Сказав ей это, сразу посмотрел ей в глаза: откажет, или не откажет. Тогда ещё не все решались фотографироваться обнаженными! Она согласилась. И я был очень благодарен за это ей! Фотосессия длилась целый день. Сколько было отснято пленок, я тогда не считал.

Она была просто потрясающе бесподобна! Её гибкое тело могло выразить все, приняв любую позу. Пот струился у меня с лица. Она великолепно импровизировала. Не каждая фотомодель ещё так сумеет. Под вечер мы сделали небольшой перерыв. Она подошла к декоративному камину, на котором стояли старинные часы с всадницей на лошади, по бокам стояли подсвечники со стеариновыми свечами, а над камином висела в красивой багетной раме картина старинного художника. Это был не оригинал, и поэтому автора я уже не помнил. Но картина была хороша.

Она подошла к камину, как-то очень воздушно на него облокотилась и взглянула каким-то таинственным взглядом на меня. Мой «Хассельблад» был в руках, и я уже автоматически поднес его к глазам. Щелчок затвора. И всё! Вот оно мгновение! Оно сиюминутно! И если ты его успел поймать, то ты победитель! Тогда я просто об этом не думал. Я жил ею! Какая-то искра божья горела в её бездонных глазах. И я всё понял! Она звала меня к себе. Её биотоки дошли до меня и стали обволакивать. Сдерживающие факторы куда-то улетучились, и неведомая сила потянула меня к ней! Я подхватил её на руки и нежно отнес в спальню. Это была красивая любовь!

— Ты покажешь мне все фотографии? Она повернула голову на подушке в мою сторону, и улыбнулась какой-то неземной улыбкой.

— Конечно, дорогая! И мы вместе отберем лучшие.

—Ты их отдашь в журнал? — мягкие губки приоткрыли ровные белые зубки.

— Как скажешь, дорогая. Их, кроме нас с тобой, может, вообще никто не увидит.

— Это, правда, мне бы не очень хотелось, чтобы кто-то их увидел. Если честно, то я позировала только для тебя.

— Спасибо. Это действительно дорогого стоит. - Я крепко обнял её и поцеловал.

Что такое счастье? В тот момент я был счастлив! Просто безумно счастлив! Мы любили друг друга! Что может быть прекрасней любви двух страстных сердец! Так, по крайней мере, мне тогда казалось. Но не даром говорят: когда кажется — крестись!

Фотографий было много. Она долго их перебирала. Какие-то ей нравились, какие-то не очень. Но всё равно, она была очень довольна.

— Ты знаешь. Кирилл (меня зовут Кирилл, извините, что не представился), с твоего разрешения, я заберу все фотографии. И особенно — эту. Она остановила свой волшебный взгляд на фотографии у камина.

— Конечно, дорогая! Они все принадлежат тебе!

— Спасибо!

Она немного помолчала, слегка прикусив губу. Посмотрела на меня и медленно, с расстановкой произнесла:

—Ты можешь их никуда не отдавать?

— Могу. Но...

— Я тебя очень прошу. Хорошо?

— Тебе что-то не понравилось?

— Нет, что ты. Мне наоборот все понравилось. Просто...

— Хорошо. Пусть будет так, как ты просишь.

Я не знал, что мне делать. Мне самому так понравились фотографии, что уже мысленно я их видел на страницах популярных изданий. Еще утром я обзванивал знакомых редакторов и договаривался о встрече. И, что теперь? Нет, конечно, это её право! Но зачем скрывать красоту тогда, когда этим могут любоваться тысячи. Я ничего не понимал! Обида? Нет, конечно. Но всё же...

Она подошла ко мне. Взяла своими нежными руками мою голову и посмотрела мне в глаза. Господи! Что это был за взгляд! У меня не хватает слов. Я потерял дар речи. Она ничего не говорила. Только прижалась своими бесподобными губами к моим. И всё! Я улетел. Где мое сознание!

— Не обижайся, дорогой! Просто, я тебя люблю! И не хочу, что бы их кто-нибудь видел! Это будем видеть только ты и я! А через месяц она уехала по контракту на гастроли в Италию. На целый год!

Господи! Как я сходил с ума! От одиночества! Нет, я конечно был не один. Я работал, снимал для журналов и газет. Проходила череда разных фотомоделей, красивых и не очень. Для меня. Потому что, волей-неволей я всех сравнивали с ней. Кому-то я нравился, кто-то пытался завести со мной более близкие отношения, но я оставался непреклонным. Я хотел видеть рядом с собой только её! И никого боле.

Но через год она не приехала. Только позвонила. И сказала, что ей продляют контракт.

— Продлевают, — поправил я.

— Да, продлевают. За целый год я уже стала отвыкать от родного языка. - Я промолчал. Я ждал. Она говорила обо всем. Рассказывала, какая красивая страна, какое море. Я слушал и молчал. Мне почему-то вдруг расхотелось говорить.

— Ты меня слышишь? — вдруг спросила она.

— Да, слышу.

— А почему тогда молчишь? Я так соскучилась по твоему голосу! - Наконец-то! Она это так сказала, что я сразу забыл все обиды из-за ее долгого молчания. Нет, она меня не забыла! Она хотела слышать мой голос! Я снова был счастлив!

— Я не могу без тебя! Я люблю тебя, Алина! - Я пел, я кричал, я бесился! Она хочет слышать мой голос! — Я тебя люблю, Кирилл! - Как она это сказала! Если бы вы могли это слышать! Божественно!

— Я соскучилась по тебе. Так много работы. Я так устаю!

Боже мой! Она устает! Моя девочка устает! Я готов был лететь к ней и помочь! Как? Да не знаю я, как в таких случаях помогают? Но я готов был на всё! На всё, ради нее! Я вспомнил: какая у нас была ночь любви! Я целовал её мягкие губы, язык осторожно касался кончиков упругих грудей и уходил дальше в ложбинку живота. Какая она нежная! Мы дарили друг другу ласки! Мы обнимались! Мы целовались! Наши руки сплетались, просто в диких объятьях любви! Мы любим друг друга!

— Я тоже по тебе соскучился, Алина! Ты приедешь в отпуск? И тут она опустила меня на землю.

— Нет, я не смогу. Я всего несколько дней отдохну, и снова буду выступать. Надо зарабатывать деньги, помогать маме!

— Неужели мы не увидимся ещё целый год, Алина? — я взмолился.

— К сожалению, Кирилл.

— Но почему, Алина? Я терзался у телефона. Я не знал. Что мне делать. Сердце начинало что-то чувствовать. Где-то там, в глубине, ещё не осознанно, что-то начинало меня терзать.

Недоверие? А может?.. Нет! Не хотелось верить во всякую ерунду, которая тут же полезла в голову. Я боялся потерять хоть тонкую, но надежду:

— Давай я приеду к тебе!

— Не получится, Кирилл. Я завтра уезжаю отдыхать на эти несколько дней с подругой в Испанию. Билеты уже в кармане. Мне не хотелось тебя расстраивать...

Я уже ничего не слышал. Свет померк! О, боже! Это всего лишь предлог! Как я сразу не понял? Господи, за что? Что я такого плохого сделал? Ведь я люблю её! Люблю! Как же так можно? Было тяжело слушать её слова. Я всё равно уже ничего не понимал... Она от меня далеко и с каждой секундой становилась ещё дальше. Ещё недоступнее... Она хотела провести это время без меня!

Как я оказался на улице, уже не помню. Куда-то брел. Куда, не знаю. Зачем? Какая разница... Мне было в тот момент всё равно, зачем и куда идти. Так я оказался на набережной Москвы-реки. Солнце уже клонилось к закату. Речные пароходики сновали туда-сюда и солнце отражалось от стекол, и ударяло в глаза. Я жмурился, но смотрел, и не отворачивался. Мне было больно, но ещё больнее было на душе от того, что я чего-то не понимал. А может я просто пытался себя убедить в обратном.

Дали от ворот поворот! Но ведь можно было просто взять и сказать: «Я не хочу быть с тобой!» Но она этого не сказала? Сказала, но по-другому. Так, чтобы не обидеть? Она знает, что мне не надо лгать, скажи как есть, и всё! Можно подумать, что я поверю, что якобы она действительно поедет отдыхать с подругой? А может, с «подругом»? Итальянцы, они горячие! Как наши грузины! А может, я зря накручиваю себя? Но если зря, почему она тогда промолчала и ровным счетом ничего не сказала? Если любишь, скажи! Зачем тогда вокруг да около? Прошёл год, ну и что? Люди в войну по пять лет ждали, и ничего? Ну да сейчас не война. Сейчас лето, а не зима! Тепло, а не холодно! А меня бросает в дрожь.

Я посмотрел на колыхающуюся воду в реке, помолчал, всё понял и засмеялся. Глупости. На это я никогда не пойду! И могли же прийти такие мысли в голову. Я развернулся и пошел прочь от этой колыхающейся преисподней...

Продолжение следует...

Александр Боярский
Москва (Россия)