Raphael cada día

Это было в декабре 2002 года. Я посмотрела в окно, как ветер вихрем кружил крупные лохмотья снега. ...На кухне было тепло, уютно, и обед к приходу со школы моих девочек был уже готов. Персидская кошка Буся кремового окраса, облизав свой аккуратный ротик, лениво отошла от своей тарелочки и, не спеша, медленно поплелась из кухни в комнату.

Прошёл только месяц с тех пор, как появился на свет её второй помёт - чудные котята: пушистые кремовые и рыжие комочки, а ей уже надоело быть мамой. У нас ещё оставались две годовалые персидские голубо-кремки – Бусины котята из её первого помёта. Несмотря на то, что я не могла обеспечить постоянного полноценного питания моим кошкам, они были в отличном состоянии.

Две голубо-кремовые кошечки были уже размером с взрослую кошку. Их длинная голубая шерсть блестела, а снизу пробивались небольшие кремовые пятнышки. Когда мы приняли в нашу семью Бусю – чистокровную персидскую кошку с отличной родословной и наградой на выставке, у нас уже была белая кошка - турецкая ангорка Лиза. Кошка Лиза, в отличие от кошки Буси, была прекрасной мамой, даже для Бусиных взрослых котят.

Конечно, от разведения кошек персидской породы, белых ангорок и их продажи предполагалась хоть какая-нибудь материальная поддержка. Чтобы продавать котят, нужно было стоять с ними на рынке или на выставке. А мой первый опыт показал, что это занятие при моих проблемах со здоровьем, не такое уж простое дело. Шесть первых Бусиных котят родились, когда я была в Киеве на операции.

Лохматый снег падал на землю и таял, превращаясь под ногами в серую вязкую массу...

После того, как мой «бывший» муж оформил развод и вызывал меня в суд, добиваясь нашего отдельного жительства, мы с девочками съехали из частного дома в однокомнатную квартиру. Тогда в школу Каринке, моей младшей дочке, нужно было добираться трамваем в другой район города. И если в первом классе я активно участвовала в её адаптации к школе ещё и потому, что жили мы рядом со школой, да и чувствовала я себя лучше, то со второго класса ей пришлось быть самостоятельной. Иногда моя мама забирала её из школы.

Я всегда волновалась, когда она, маленькая и хрупкая, как муравьишка, тащила на спине свой рюкзак. В утренние часы пик она без меня заходила в полупустой трамвай (потому что мы жили на предпоследней и второй по обратному счёту остановке), куда вскоре набивался полный трамвай народа. И я представляла себе, как суетливые пассажиры цепляли руками её тяжёлый рюкзак, и ей с трудом удавалось стоять на одном месте.

А я вынуждена была оставаться дома, и не могла провожать её в школу.  Для меня было невозможным каждый день выходить из дома, затем проделывать такой путь, - это кончалось обычно сильными болями и постельным режимом. Вот почему, это было всегда поводом моего обращения к Богу Всевышнему, чтобы проследить за ней там, где я не могла быть.

Теперь она училась в пятом классе школы, находящейся недалеко от нас, куда я перевела её с четвёртого класса. 

Когда Каринка зашла в квартиру и стала снимать сапоги, я увидела, что ноги её были очень мокрыми: сапоги были дырявые. Покормив её, я заставила переодеться, а затем решила позвонить её отцу, сказать ему о том, что ей нужны новые сапоги.

Отец моих детей, человек с которым мы прожили шестнадцать с половиной лет до развода, за годы перестройки стал частным предпринимателем. Начинал он с того, что вошёл в долю с молодым человеком, торгующим в киоске сигаретами, жвачками и шоколадками, а также различными спиртными напитками, доставляя туда автозапчасти к иномаркам. А когда дело стало успешным, получив какой-то капитал, он решил отделиться. В гараже у нашего дома он оборудовал магазинчик, в котором, человек, нанятый им, а временами и он сам, торговал запасными частями к автомобилям иномаркам, сделав соответствующую рекламу своему товару.

А когда у него стали появляться деньги, он и решил освободиться от того, что связывало его. Очевидно, мы были для него обузой. Может быть, было честно избавиться от обузы. Плохо только, что он делал это нечестно и непорядочно, причиняя нам много боли. Хотя и это в итоге, послужило мне к благу...

Итак, я позвонила ему, но не потому, что так решались проблемы детей – нет! Один раз в месяц он приезжал к нам домой, доставал свой ежедневник, раскладывая его на тумбочке в коридоре, отсчитывал деньги из расчёта две гривны в день на одного ребёнка (приблизительно 50 центов). Всякий раз, подчёркивая свою доброту, напоминая мне, что это большие деньги по сравнению с официальными алиментами (которые я буду получать, если буду чем-то недовольна). Иногда, он мог заплатить за два месяца. Вот именно тогда я могла делать более крупную покупку, как фен для волос, или пылесос для уборки в квартире. Когда мы переехали в новую квартиру, вся посуда, постельное белье и много чего еще осталось в доме. Поэтому во многом была нужда.

Переехав, я взяла из мебели только то, что подошло мне в однокомнатную квартиру. Например, в комнате у нас стоял мягкий угол, но он не был пригоден для того, чтобы на нём постоянно спать двум людям. Нам с Кариной было не слишком удобно, не говоря уж о том, что у этой «мягкой» мебели были жёсткие пружины. Что и говорить, мне, никогда не державшей в руках денег, кроме денег на определённые покупки, нужно было учиться заботиться о семье и вести домашнее хозяйство!

Итак, когда я увидела мокрые ноги своей дочки и порванные её зимние сапожки, моё сердце защемило. У меня не было на тот момент возможности купить ей новые сапоги, и я не видела никакого выхода и решения. Но понимала, что абсолютно все обстоятельства и события в Божьей власти. И доказательством тому были две подросшие кошки, которые никак не продавались, но их нужно было кормить!

Я переступила через свою гордость, когда речь шла о моём ребенке. Подумав, что дам шанс её отцу сделать доброе дело, даже если буду сама подвержена унижению с его стороны (он никогда не упускал случая сделать это). «Ты не выживешь сама в этом мире, ты – никто и у тебя ничего нет!». Именно это было ключевой фразой нашего общения до и после развода...

Несмотря на всё это, я позвонила ему и сказала, что у Каринки порвались сапоги, спросив, не мог бы он помочь купить ей новые сапожки. Его равнодушный, сказанный деловым тоном, холодный отказ заставил меня разрыдаться. Боль обиды, унижения и одиночества пронзила моё сердце... Никак не вмещалось в моей голове, в моём сердце, как можно так быстро стать чужим и бездушным к родным детям?

В квартире раздался телефонный звонок - это была соседка. Они жили в соседнем подъезде нашего Г-образного дома на одном с нами этаже так, что мы могли видеть друг друга из окон наших кухонь. Их младшая дочь была ровесницей Карины. Мы подружились почти сразу, как въехали в эту квартиру, разговаривая друг с другом через окно. 

Соседка попросила зайти к ней. Накинув пальто, стерев с лица слёзы, я вышла на улицу. Небо затягивалось тучами, а снег таял, не успев опуститься на землю, превращаясь под ногами в вязкую кашу. Это была пятница, четыре часа по полудню. Я подняла глаза к небу... Что-то так защемило в моём сердце: у меня не было никого, такого близкого в ту минуту, и я, обращаясь мысленно к Богу, сказала Ему: «Ты - не такой отец и Тебе не всё равно, что мокнут ноги у ребенка, и она может заболеть. Ей нужны сапоги...».

Когда через сорок минут я вернулась домой, мне навстречу выбежала в коридор Каринка и радостно выпалила: «Мама, приходила тётя и купила маленькую кремовую кошечку! Она сказала, что купит ещё и большую, нашу Мышку (так называли мы кошечку с кремовой отметиной над носиком)!

На какое-то время я замолчала, чтобы прийти в себя и понять, что же произошло... Во-первых, я не давала в последнее время объявлений по поводу котят. Во-вторых, это было совсем неожиданно потому, что никто не звонил и не интересовался. А когда в девять часов вечера позвонили в дверь, у меня появилась возможность узнать больше обо всём.

У двери стояли женщина и подросток. Они пришли с деньгами, чтобы забрать большую кошечку и документы на обоих котят. Я попросила их зайти в квартиру. Оказалось, что эта женщина возглавляет больницу, которая находилась неподалёку от нашего дома и в которой меня оперировали в первый раз двенадцать лет назад. О наших котятах она узнала от своей секретарши, которая жила в нашем доме. Мы мило пообщались, и она оставила мне номер своего телефона, обещая звонить при появлении вопросов и проблем.

И если кто-то верит в случайности, мне жаль и это его личное дело. Но я чётко знала, чья это была забота и ответ! «Ты – не такой отец!- сказала я, - и Тебе не всё равно, что мокнут ноги у ребёнка!» В реальной жизни любовь Бога коснулась моего сердца... Я хочу никогда не забывать этого, как я узнавала Бога, как заботливого Отца!

На следующий день, в субботу, мы поехали на рынок покупать Каринке сапоги и не только сапоги! Какое счастье, понимать и чувствовать, что Бог – живой, Он тебя слышит и заботится о тебе!

Мила Менесес
Ганновер (Германия)

Дополнительные материалы:

Рождественские размышления наедине со всеми. Часть I
Рождественские размышления наедине со всеми. Часть II
Размышления вслух наедине со всеми. Часть III
Размышления вслух наедине со всеми. Часть IV
Размышления вслух наедине со всеми. Часть V
Размышления вслух наедине со всеми. Часть VI
Размышления вслух наедине со всеми. Часть VII
Размышления вслух наедине со всеми. Часть VIII
Размышления вслух наедине со всеми. Часть IX
Размышления вслух наедине со всеми. Часть X
Размышления вслух наедине со всеми. Часть XI

Когда приходят воспоминания: Мила Менесес
Оглядываясь назад... 2014

Часть I 
Часть II
Часть III