Raphael cada día

Глеб Солдатов убавил газу, свернул с асфальтированного шоссе и вырулил на боковую дорогу, всю в ямах и ухабах, ведущую к садоводческому кооперативу. Конец трудовой смены обычно приносил усталость, лучший показатель того, что день прошел не зря. Усталость, ощущаемая физически, доставляла удовлетворение – он занят делом, он до сих пор востребован в свои шестьдесят.

Его скромный дачный домик на улице Березовой украшал пышный куст калины, привезенный когда-то с Вятки. Здесь, на небольшом участке земли, было много напоминаний о родине – кусты вишни, сливы, яблонька. В сибирском климате они не давали желаемого урожая, приживались с большим трудом. Зато радовали глаз.

Участок в садоводстве, который они с женой Алевтиной купили двадцать лет назад, выглядел образцово-показательным, а Глеб прослыл дачником, каких поискать. У него все продумано. Он знает, куда приложить умелые руки. Теплица, огуречник, банька, гараж, прополотые грядки - ни одной лишней травинки, сараюшка для дров – все в самом аккуратном виде. Резные наличники на окнах появились, когда не оставалось для рук другого дела. Гостевую комнату под сводчатым потолком чердака он тоже обустроил своими руками. Думал, сын Владик женится, будет у молодых уютное гнездышко для двоих. Но сын не торопился.

- Какую теплицу Солдатов отгрохал, а ведь и прежняя была хоть куда, - говорили завистливые соседи.

Каждый человек, как карандаш, рисует свою судьбу. Глеб был «простым карандашом», трудягой, он проводил твердую жизненную линию. Женщина рядом с ним нужна была для того, чтобы раскрасить цветным содержанием созданный им контур, их судьбу. Глеб был хозяином, главой семьи, он возводил стены, а жена Алевтина, его вторая половина, наполняла их теплом и уютом. Она всегда была рядом, под рукой. В кропотливом труде, в ежедневной заботе о муже и сыновьях она не видела в жизни ничего значительнее. Жила тем, чтобы встретить с работы, вкусно покормить, посидеть рядом, рассказывая о немудреных событиях дня, помыть тарелки.

Есть женщины одноцветные – всегда желтые, красные, синие, зеленые. К их цвету быстро привыкаешь. Кому-то это становится неинтересно. Цветовая неизменность и предсказуемость в жене Глебу нравились. У них все ладилось, дом – полная чаша. Пластиковые окна, новая мебель, квартира под охранной сигнализацией. Нарядные занавески на окнах, ковры и коврики - чистота идеальная, уют, создаваемый заботливыми руками для любимых и родных. Холодильник, забитый продуктами. Кастрюльки и сковородки, издающие запахи хорошей еды. Дачка, где можно было после трудов праведных найти покой и умиротворение. Глеб считал это нормой жизни. По-другому свою жизнь он не мыслил.

Беда пришла нежданно-негаданно. Авария на производстве унесла жизнь старшего сына. Его гибель была настолько нелепой, что разум отказывался воспринимать произошедшее. Парень полез в бункер с дробленой крошкой, чтобы пробить образовавшуюся пробку. Внезапно вся масса инертных материалов стремительно хлынула вниз, засыпав его с головой. Алевтина в это время путешествовала в поезде, намереваясь провести отпуск у родни на западе. В самых жутких снах ей не могло присниться то, что произошло дома в ее отсутствие. Страшное известие о трагической гибели сына догнало ее в дороге, ошеломило и сломило. Она окаменела.

Хоронили парня в закрытом гробу, чтобы скрыть увечья. На похоронах Алевтина не проронила ни слезинки, загнав свое горе глубоко под сердце. Эта ежедневная саднящая душевная боль превратилась в разрушительную силу. Еще недавно веселая и общительная женщина, которая в любой компании оказывалась центром притяжения, после смерти сына она всецело ушла в себя, удивляла домашних странностями и непонятным поведением. Не жалея сил и денег, Глеб возил жену по знахаркам.

Младший сын Владик – полная противоположность старшему, заводному, энергичному, жизнелюбивому - не горел желанием перенимать отцовскую хозяйскую хватку и, как вся современная молодежь, вступившая в эпоху гаджетов, у компьютера сидел сутками. Пытался Глеб своим авторитетом повлиять на формирование мужского характера сына, но Алевтина оградила мальчика от отцовского напора и взяла на себя его воспитание. Владик ходил за матерью, как привязанный. Отца уважал, но наблюдал за ним со стороны, как тот считал, «выглядывал из-за плеча» – где ему было тягаться в мастерстве и сноровке с трудягой, на плечах которого лежало все производство асфальто-бетонного заводика.

Алевтина не жаловалась на недомогание, но Глеб видел: что-то неладное с ней происходило. То брала тяпку и в дождь-непогоду шла в огород рубить сорняки. А то вдруг в минуты размолвки поднималась среди ночи, уходила в самую темень и до раннего утра где-то бродила. Глеб не имел обыкновения бежать за женой: знал, что вернется сама. Ему не в чем было винить себя – он всегда поступал правильно. Вся его жизненная дорога была, как прямая линия, и он ступал по ней твердым, уверенным шагом. Измены были, это правда. Какого мужика не тянет попробовать «другой цвет»? Но на семье это не отражалось никак. Семья в его понимании оставалась нерушимым оплотом человеческого бытия.

Глеб зашел в домик и выдернул болт из засова, закрывающего гараж. Засов снаружи, а болт – внутри. Ни за что не догадаешься, где запрятаны концы замысловатого запорного устройства. Поэтому надежно. Все продумано. В гараж машина закатилась по деревянному настилу и осталась на покой до раннего утра. Глеб вынул из маленького холодильника запотевшую бутылку водки, налил стопку, залпом закинул в себя. Огненная жидкость приятно разлилась по телу, взбодрила. Прошел в домик, включил телевизор, лег на диван.

Вместе с яркими красками, громкими звуками музыки и голосами устанавливалась связь с цивилизованным миром. Только здесь, на своем дачном участке, Глеб чувствовал себя «в своей тарелке», ни от кого не зависел, жил по собственному распорядку.

Полчаса вполне хватило для восстановления работоспособности. И вот уже кипит, подпрыгивая, чайник, булькает картошка в кастрюльке, шкварчат на сковородке румяные куриные окорока. Стопочка до принятия пищи, пара – для аппетита, несколько других для поднятия рабочего духа.

С удовольствием покушал, от души поработал на участке. Снова опрокинул стаканчик. В бутылке показалось донышко. Пора на покой, завтрашний день обещает быть тяжелым.

Вереницы машин, которые они вдвоем с напарником должны обеспечить асфальтом, уже ждут своей очереди.

Едва сумели пережить одну беду, как пришла другая. У Алевтины случился инсульт. Жизнь Солдатова изменилась раз и навсегда. Жена лежала парализованная, а он крутился, как белка в колесе. Вареные на пару и протертые овощи, кашки, памперсы, тренажеры, массажи, сиделки. Исход болезни был понятен каждому, но он делал все возможное, чтобы никто не упрекнул в том, что он чего-то не предпринял. Он всячески продлевал уходящую жизнь, а Алевтина таяла с каждым днем, лежала недвижимо и смотрела мученическими глазами. Она походила на святую, принявшую на себя все страдания человечества.

Это продолжалось два года. Глеб рассчитывался за какие-то грехи, свои или чужие, написанные ему на роду для расплаты. В эти печальные дни сиделка Нина Васильевна делила с ним все трудности, стала необходимой, как правая рука. Она оставалась женщиной, в то время как другая медленно уходила в мир иной, истончаясь до невесомости. Такой мужчина, как Глеб, стоил того, чтобы вытерпеть унизительную возню с памперсами и горшками.

Алевтина ушла тихо, закрыла свои полные скорби глаза. Нина Васильевна взяла на себя все заботы по организации похорон. Когда необходимые распоряжения были отданы, Глеб посадил Нину Васильевну в машину и привез на дачу. Он включил радиоприемник, подвешенный в дровяном сарае, настроил волну «Голос Ангары». Громкая музыка разнеслась далеко по окрестностям. Взяв охапку дров, пошел топить баню. Полина подняла голову от огуречного парника, сдержанно поздоровалась. Она собралась было осведомиться о самочувствии Алевтины, что стало своеобразным ритуалом, но Глеб упредил вопрос:

- Алевтина умерла сегодня.

После похорон сиделка Нина Васильевна основательно поселилась на даче Солдатова. Глеб почти каждый день топил баню, и они ходили по участку полуобнаженные, подставляя солнцу уже немолодые тела. Нина Васильевна хромала на одну ногу, но это не мешало ей летать по дорожкам, распевая песни. Она шустро делала всевозможные заготовки: салатики, варенья, ждала Глеба с работы с обедом. Соседи не спешили вступать с ней в контакт, несмотря на то, что всем было известно, какой вклад она внесла в уход за умирающей Алевтиной. И только чумазая Натка, повиснув на заборе, осмеливалась задавать ей вопросы:

- Сиделка, а сиделка... Вы теперь у дяди Глеба сиделка?

«Непостижима мужская натура! – думала Полина, поливая помидоры. – Как мог наш сосед влюбиться в такую женщину? У нее один глаз совсем мутный, не знаешь куда смотреть. Нога хромая. Ну, разве она ему пара?»

Соседи хранили верность Алевтине, признав за ней право быть единственной хозяйкой на этой даче. Кто-то слышал, как Нина Васильевна самозабвенно хвасталась по телефону, что Глеб купил ей кухонный гарнитур и что он у нее теперь почти «в кармане». Она любила сидеть в теплице и комментировать все события, забыв о том, что здесь везде были уши и глаза, которые все слышали и видели.

Нина Васильевна была единогласно бойкотирована и в конце дачного сезона, закончив все заготовки, исчезла без следа. В эту весну Глеб приехал на дачу полным холостяком. Одинокие женщины пенсионного возраста (и не только) взглянули на него пристально и с интересом.

Как-то у себя на огороде Глеб увидел ослепительно белую голубку с ажурным оперением у горлышка. Распушив хвост веером и важно перебирая мохнатыми лапками, птица степенно расхаживала по клубничной грядке. От неожиданности Глеб замер, огляделся кругом: с кем бы поделиться впечатлением. На соседском участке он заметил Полину.

- Полина, смотри, какая гостья ко мне пожаловала!

Та, бросив дела, подошла ближе и тоже застыла от удивления.

- Откуда это создание неземной красоты? 
- Не знаю, - растерянно улыбаясь, ответил Глеб.

Оба изумленные, с сияющими глазами, они стояли и смотрели друг на друга, а между ними расхаживала голубка. Для чего она прилетела? Откуда взялась?

В сновидениях, а Полина любила их толковать по своему потрепанному соннику, птицы с красивым оперением – к женитьбе, любви, счастливой семейной жизни. Вот и тогда она подумала, что это душа Алевтины спустилась с небес, чтобы подать какой-то знак, свое благословение на то, чтобы после тяжелых испытаний муж нашел свое счастье с другой женщиной. Полина, привыкшая нести по жизни венец безбрачия, уже не мыслила, что в ее жизни что-то изменится. Глеб, потеряв жену, свою вторую половину, не надеялся, что можно начать все сначала с другой женщиной. И вдруг – эта голубка, которая нежданно-негаданно свела их вместе!

С тех пор между ними что-то произошло. Внешне ничего нельзя было заметить. Глеб возвращался с работы, загонял машину в гараж и начинал искать глазами Полину.

- Здравствуй, Полина! – говорил он усталым бархатистым голосом.

- Привет! – отвечала та, слегка смущаясь, всей кожей ощущая его присутствие. Они по-прежнему чтили рамки добрососедских отношений, и ничто на свете не могло эти отношения нарушить. Но однажды Полина поймала на себе взгляд, который никак не вписывался в установленные рамки.

Закрыв гараж, Глеб стоял и смотрел на нее жадными глазами так, как смотрит охотник на свою добычу. Он не думал о том, что подумает она, поймав его ненасытный взгляд. Ему хотелось смотреть – и он смотрел. Долго, не отрываясь, словно пил студеную колодезную воду.

«Это было? Было?» – застучало у Полины в висках.

Ночью она спала неспокойно. Смутный образ добропорядочного соседа обретал другие очертания. Ей приснилось, что в эту ночь он пришел к ней – брутальный, изголодавшийся по женской ласке...

Продолжение следует...

Наталья Борисова
Сиреневые сны

Дополнительные материалы: