ХХVI. Нечто очень важное
ХХVI. ALGO TAN IMPORTANTE
Феномен фанов - это нечто, что меня всегда интриговало и волновало. В нем есть элементы верности, самоотдачи, непоколебимой преданности, которые трудно принять, если вы не понимаете (в их контексте, с учетом их точки зрения, их способа смотреть на все), что именно для них – фанов – означает поклонение личности, ее искусству и, в конце концов, тому, что она собой представляет.
Один из моих концертов в зале Felt Forum
комплекса Мэдисон-Сквер-Гарден в Нью-Йорке.
У меня по этому поводу свое мнение, и я постараюсь письменно изложить его, в первую очередь, дабы отдать дань уважения тем, кто много раз демонстрировал мне свою преданность и верность, а, во-вторых, из чисто личной потребности восстановить справедливость по отношению к тем, кого почти всегда не понимают.
Говоря о поклонниках, я имею в виду не столько наиболее фанатичных, которых, к несчастью, публика знает лучше других и чаще подвергает критике: истеричных фанатов, рвущих на себе одежду, волосы, бьющихся головой о стену, падающих в обморок и кричащих не вовремя (поскольку когда кричат вовремя – это очень приятно). Все это мы не раз видели в кино и на телевидении, и мне это очень хорошо знакомо. Говоря о фанах, я хочу особо коснуться тех, кто отдает часть своей жизни, свои надежды тому, кем восхищаются. «Своему» артисту.
Что касается меня, то мои фаны в свободное время слушают мои диски, следуют за мной по разным городам и странам, дабы увидеть меня на моих концертах, объединяются между собой для того, чтобы спланировать свои действия в ожидании моего турне, ближайшей премьеры, нового диска и т. д.
Они подстраивают свою жизнь под все, что окружает меня: в некоторых странах они раздают у входа в театры открытки, от имени клуба рафаэлистов благодаря публику за посещение концерта, или звонят на радиостанции, чтобы заказать мои песни или исправить любую неверную информацию обо мне, или предоставить журналисту еще неизвестную ему новость, и делают много, много чего другого.
Некоторые из моих зарубежных фан-клубов занимаются очень важной и полезной деятельностью. Например, по определенным датам (в мой день рождения, именины) посещают больницы и вручают от моего имени подарки новорожденным из бедных семей, нуждающимся матерям-одиночкам и старикам. На рождество дарят игрушки, продукты питания и т. д. Такие проявления доброты меня всегда волнуют и наполняют гордостью.
Эти клубы тесно связаны между собой, обмениваются информацией и знают обо мне больше, чем я сам.
Однако я должен отметить, что никогда и абсолютно ничего не делал для подпитки этого феномена. Меня всегда привлекал их альтруизм. Иногда меня раздражают проявления неуважения к личной жизни артиста, вторжение в его заповедное пространство. Феномен фанов меня всегда интриговал, поскольку я убежден, что сам я никогда бы не смог стать чьим-либо фаном. Эта чрезмерная преданность и, прежде всего, отречение от самого себя… Я со своим «ego» мог бы быть фаном только самого себя, да и то нахожу это в высшей степени скучным и утомительным.
Тем не менее, у меня нет никаких причин, скрывать и более того, отрицать, что мне льстит факт существования клубов рафаэлистов в Японии, США, Мексике, России, Австралии и других странах мира. В этом их и моя заслуга.
Иногда они говорят мне: «Это ведь очень интересно. Мы ездим, чтобы увидеть тебя, и одновременно путешествуем. Чего же еще можно желать?» Из их уст я бесчисленное количество раз слышал: «Мы, твои фаны, являемся одной семьей. Ты объединил всех нас».
Поскольку феномен фанов вызывает во мне большой интерес, то я подобрал свидетельства нескольких ветеранов этого движения и выбрал одно из них, наиболее эмоциональное и откровенное. Я не буду называть ее имени из уважения к этой женщине и потому что считаю, что ее рассказ можно отнести ко всем моим фанатам. Это разговор состоялся в Пальма де Майорка в прошлом году, во время моих концертов там. Я записал ее слова, дабы не исказить суть предвзятостью своего восприятия. Вот ее рассказ:
«У меня была соседка, родом из Линареса, которая была знакома с одним мальчиком, который очень рано начал петь на публике и уже записал пластинку. Ее звали Хуанита. Мне было тогда восемь лет – представляешь? И к моему первому причастию сеньора Хуанита подарила мне пластинку из тех, что транслируют по радио, с твоей песней «Inmensidad». Это было 13 мая 1962 года, и я запомнила точную дату, потому что твоя песня и, прежде всего, твой голос и манера исполнения произвели на меня огромное впечатление. Ничего подобного я до этого не испытывала. Сеньора Хуанита без устали повторяла, каким известным ты станешь. Она говорила также, что, будучи уроженкой Линареса, хорошо знала твоих родителей, которые были хорошими и добропорядочными людьми. Еще она рассказала мне, что они переехали в Мадрид. Шли годы, а я по-прежнему слушала тебя по радио, когда только была возможность. Все началось, когда я немного повзрослела. Мне было четырнадцать лет, когда я опять же по радио узнала о создании в Барселоне клуба рафаэлистов и подумала о том, что с удовольствием стала бы членом этого клуба. Но для меня это было невозможно. Мне оставалось всего лишь два месяца до освобождения от родительской опеки и моего отъезда в Castilla la Vieja, где я собиралась стать послушницей, чтобы по достижении совершеннолетия стать монахиней. В общем, 2-го февраля 1969 года я была у себя дома в Барселоне, а в этот вечер по радио транслировали твой концерт, где ты пел много песен. То, что я услышала тебя, полностью изменило всю мою жизнь. Я бросилась к сеньоре Хуаните, чтобы спросить, есть ли у нее что-нибудь про тебя, ну знаешь: газетные вырезки, журналы, все, что у нее было о тебе. Так как она очень высоко ценила тебя, поскольку ты был из Линареса, то конечно же, у нее было достаточно таких вещей, и она увидев, в каком я восторге от тебя, отдала мне все, что имела. Бедняжка! Она уже умерла, достаточно давно. Не знаю, что уж прочла она в моих глазах и в выражении моего лица, однако, встретившись с моей матерью, она неожиданно сказала ей: «Фелиса, о том, чтобы твоя дочь уехала, чтобы стать монахиней, не может быть и речи. Она уже не хочет уезжать, я точно тебе говорю». Моя мать чрезвычайно обрадовалась, поскольку также не хотела увидеть меня монахиней. Все так обрадовались. У меня были записаны имя и адрес парня, который создавал клуб. В письме я написала, что хочу стать членом этого клуба, и попросила подробно рассказать мне, что для этого необходимо сделать. Я помню, что надушила конверт и само письмо, чтобы, поскольку он был парнем, привлечь его внимание, и он сразу же ответил мне. Не знаю, то ли благодаря духам, то ли еще чему-то, но он мне написал чуть ли не с обратной почтой, и я стала членом клуба рафаэлистов Барселоны. Мне поручили делать бюллетени, и я была просто на седьмом небе от счастья. Я до сих пор храню их. Храню все эти бумажные квадратики, как зеницу ока …».
Я никогда и ничем не смогу в достаточной мере отблагодарить стольких хороших людей, так долго хранящих свою любовь и восхищение. Я хочу лишь добавить, что, благодаря всему этому я ощущаю себя существом привилегированным. Я знаю, сколько я им должен, и знаю, сколько себя я им отдал. И сейчас я чувствую себя самым счастливым человеком на Земле.
Перевод Валерия Крутоуза,
при участии А.И.Кучан
Опубликовано 16.02.2011