Рафаэль и возрождение. 2009
RAPHAEL Y EL RENACIMIENTO. 2009
То, что чувствует автор этой исповеди по отношению к блистательному испанскому певцу – это больше, чем греховное наслаждение, это, в некотором роде, бесстыдное и шумное обожание.
Я не могу освободиться от тебя,
Я не могу освободиться от тебя,
Ты сжимаешь мою душу,
Ты терзаешь мой сон,
Твое дыхание окружает мою жизнь…
Мануэль Алехандро
Быть или не быть тем
Как любитель Шекспира может плакать, слушая Рафаэля? – спросил меня приятель-киноман после просмотра в Барселонском центре современного искусства (СССВ) фильма «Rafael en Raphael», открывшего цикл под названием «Культура мусора», в который помимо картины об испанским певце были включены шедевры Эда Вуда, наряду с эсхатологическим «Розовые фламинго» Джона Уотерса (который заканчивается тем, что божественный Divine (Дивайн) после вылизывания ануса собаки поедает ее экскременты) или приснопамятным «Секстетом», последней работой дивы Маэ Уэст, поставленным Кеном Хьюзом, в котором также мельком появляются, среди прочих, Ринго Старр, Элис Купер и Кит Мун*. Да. Культура мусора. «Спелеология вкуса» - поясняла программа нашумевшего летнего киноцикла, в ходе которого мы, зрители, на свободе наслаждались излишествами и недостатками лучших-худших кинофильмов за всю историю кино. «Rafael en Raphael» - любопытный документальный фильм 1975 года, на который не дал разрешения сам главный герой; его режиссер - некий Антонио Исаси-Исасменди, в нем в свидетельствах уважаемых деятелей испанской культуры (от дона Хосе Марии Пемана до Эль-Кордобеса) рассказывают, а также показывают деяния певца, известного как «Монстр».
Вполне возможно, что певец запретил этот фильм именно из-за его смелости: он без стыда демонстрирует, что дурной вкус может дойти до самых небесных врат. На самом деле меня такие выражения, как «мусор», «дурной вкус», «китч» и другие эвфемизмы, не задевают. Уже сам факт, что они подтолкнули меня написать о Рафаэле, уводит меня из-под анафемы. По видимости, защищать Рафаэля грешно. Я же, как любой парикмахер шестидесяти лет, признаюсь, что грешен. Это пристрастие, которое со временем превращается в грех. Но от которого я не могу избавиться, потому что патока воспоминаний превращается в ностальгию и не остается ничего другого, кроме как принять ее. Теперь получилось так, что я тоже подсел на Рафаэля, как и моя мать. Она, донья Лус Эстелья Рей, многие годы пробывшая почитательницей Изящных искусств с самой большой буквы, которая провела всю жизнь, руководя театрами – Муниципальным театром города Кали, театром Хорхе Элиесера Гайтана и Колон в Боготе, никогда не отрицала, что Рафаэль ее потряс своим почти неизменно хорошим вкусом. Пожалуй, перед нами случай передаваемой по наследству склонности. Хотя я не мог бы сказать, кто первым впрыснул эту отраву в мысли другого. Кто был первым – Джекилл или мистер Хайд?
Рафаэль существовал всегда. Когда я был еще ребенком, в изнуренном Кали шестидесятых годов, где шли фильмы с Кирком Дугласом** и Робертом Митчамом***, не оставалось ничего другого, кроме как ходить при каждой удобной возможности в театр Сервантес, где крутили кинофильмы без субтитров. То есть испанские, аргентинские и мексиканские. Среди них были фильмы молодого и очень примелькавшегося певца с именем художника. Я без труда вспоминаю названия его картин: «Cuando tú no estás», «Digan lo que digan», «El Golfo»… Мне не нравились фильмы о певцах, и еще меньше – романтические фильмы. А еще меньше – фильмы, в которых главные героини были, откровенно говоря, уродливее, чем очередной первый любовник. Но приходилось смотреть их, потому что если б ты не ходил в Сервантес, то вскоре остался бы вообще без кино. Рафаэль меня захватил. И дополнительная деталь: не знаю почему, но среди пластинок моего отца, его священных записей Баха, Моцарта, Бетховена, Чайковского, Дворжака и Дебюсси, всегда лежала пластинка Рафаэля. Моему отцу он нравился, и я предполагаю, что среди сонат и кантат он нашел место и для пластинки моей матери - не знаю, что именно это было – «Cierro mis ojos», «Hablemos del amor», «La noche» или «Poco a poco». Я никогда не спрашивал об этом свою мать, потому что с ней не говорят о Рафаэле. Она уходит на концерты в молчании и возвращается домой с невысохшими слезами в уголках глаз.
В течение многих лет, пока моя мать железной рукой управляла театрами в Кали и Боготе, Рафаэль всегда выходил на их сцены. Моя мать держалась на расстоянии, но слушала его с искренним удовольствием. И смотрела все его шоу. Не знаю, когда Рафаэль в первый раз приехал в Колумбию, но точно знаю, что уже потерял счет случаям, когда я его видел, потому что их было слишком много. Моя мама смотрела на него со своего места, из скромной центральной ложи, а я устраивался как мог в ложах на авансцене. Мне нравилось смотреть на него сбоку. Рафаэль всегда выходил на сцену так, словно попирал ногами вселенную, одетый в черное, с улыбкой, как у актеров иных времен, в сопровождении оркестра, которого ему обычно не хватало, гремя над миром своим песнями перед микрофоном, в котором он не нуждался, держа мелодию этим безупречным голосом в течение трех или четырех минут, пока публика не благодарила его преувеличенными аплодисментами. Да. На выступлениях Рафаэля все преувеличено. Потому что Рафаэль родился и продолжает жить, чтобы все у него было преувеличено: его охват сцены, его жесты, воздействие его голоса, его тремоло, как у ласточки, неисчерпаемый репертуар, три часа или более, в течение которых продолжается каждое из его выступлений. Рафаэль – это пример того, как можно прожить жизнь в превосходной степени, как можно быть гордым, оставаясь бесконечным. Не стесняясь. И быть счастливым от своей неуемности.
Я видел Рафаэля один, десять, двадцать раз. Я восхищался им, молча завидовал ему, я так любил его, что когда он отмечал двадцать пять лет своей артистической деятельности, я чуть не попал в заключение и едва не был лишен наследства из-за моего самоубийственного фанатизма. История короткая и веселая, но вечная и в воспоминаниях ужасная: Рафаэль (одна из прихотей звезды этого вечера) всегда выступал одетым в черное до самых пят. На нескольких концертах в Муниципальном театре он удивил всех, потому что вышел на сцену в белом смокинге. В один из моментов представления он, исполняя «Cierro mis ojos», ушел, но голос его продолжал звучать. И не успел никто ничего понять, как он возвратился на просцениум одетый в черное, как обычно. Неуемные овации его голосу и его проделке престидижитатора. Мне так понравилась эскапада певца, что я предложил своей подруге, фотографу Карен Ламассонне, скрыться в декорациях театра и как папарацци сделать несколько снимков Рафаэля в момент переодевания. Сверху, с точки зрения Бога. Снимки должны быть изумительными. Так мы и поступили. Мы спрятались так, чтобы не знала мать, в левом потолочном перекрытии, и ждали начала концерта. Первый, второй, третий звонок. Темнота. Занавес поднялся. Гений пения вышел на сцену в безупречно белом, со сверкающей улыбкой. Сверху мы слышали овации и сами чуть было тоже не зааплодировали. Кармен начала безостановочно щелкать затвором. Вдруг случилось самое худшее. Мы почувствовали, что снизу на нас указывают обвиняющие пальцы нескольких ассистентов. Нас обнаружили. Началась облава. «Бежим, Карен!» - трусливо прошептал я. «Но ведь у нас еще нет снимка» - ответила эта основательная девушка. «Они же идут», - заплакал я. И представил, как мать наказывает меня ремнем, который приберегала для предателей. И тут началась беготня по коридорам театра. К счастью, я знал в Муниципальном театре Кали каждую дыру. Там, среди нор, где теперь скрывается призрак мистера Флая (надо ли объяснять, что речь идет о машинисте сцены, главном герое уже ставшего легендой фильма «Чистая кровь» Луиса Оспина****?) мы сумели скрыться от сердитых ассистентов гения из Линареса. Фотографии у нас остались. Рафаэля на них, конечно же, не разглядишь; видна лишь его аура. Прошли годы; 25 лет спустя, то есть когда исполнилось 50 лет с тех пор, как Рафаэль начал петь, я тоже решил отметить пятидесятилетие. И когда я думал, что с моим пристрастием уже покончено навсегда, этот негодник решил вернуться в Боготу, чтобы отпраздновать свои первые пять десятилетий. Мне не пришлось звонить моей маме. У нее, ушедшей на пенсию и весело живущей вдали от зла и добра театра, уже были билеты, потому что верный импресарио Рафаэля прислал их ей, хотя она об этом не просила. Преимущество верных последователей в том, что всегда найдется доброжелательный дилер, который не оставит нас без присмотра.
Сандро Ромеро Рей
06.2009
www.elmalpensante.com
Перевод А.И.Кучан
Опубликовано 19.12.2010
Примечания переводчика:
* Эд Вуд - американский писатель и актер (1924-78), признан самым плохим режиссером Голливуда, «бездарный гений», «гений трэша и халтуры», фильмы которого его фанаты считали шикарными пародиями.
«Розовые фламинго» (1972) - трансгрессивная комедия Уотерса, обошедшаяся в 10 тыс.долларов, о дефективном семействе из Балтимора, в которой живет женщина (исполненная трансвеститом Divine), признанная таблоидами самой грязной тварью в мире; в фильме есть продажа детей лесбийским парам, кражи при помощи эксгибиционизма, поджоги, кастрация, смола и перья, стрельба и т.п.
Джон Уотерс (1946) - американский актер, журналист, режиссер.
«Секстет» (1978) - фильм о кинозвезде, вступившей в шестой брак, в первую брачную ночь сорвавшей международную конференцию, причем ее личной жизни активно мешали пресса, шпионы, спортсмены и бывшие мужья.
Маэ Уэст (1893-1980) – американская актриса театра и кино, секс-символ.
Кен Хьюз (1922-2001) - британский писатель, продюсер, 5 режиссерских работ, 6 сценариев.
Ринго Старр (1940) - британский музыкант, барабанщик группы «Битлз».
Элис Купер (1948) - американский рок-музыкант, вокалист, автор песен, арт-, хард-, рок-и шок-рокер, 25 дисков, эпизодические роли в 20 фильмах.
Кит Мун (1946-78) – британский музыкант, барабанщик группы The Who, считался одним из лучших в мире.
** Исер Даниелович (род.1916) – американский актер, снялся в 23 фильмах.
*** 1917-97, американский актер, сценарист и продюсер, снялся в 120 фильмах.
**** «Чистая кровь» (1982) - фильм о вампирах, пародия на североамериканские ужастики; Луис Оспин (1949) - известный колумбийский режиссер.