Рафаэль: «Мои воспоминания, чтобы, когда мне будет 60 лет... впрочем, это еще не скоро». 1995
RAPHAEL: «MIS MEMORIAS, PARA CUANDO TENGA 60 AÑOS... DENTRO DE MUCHO». 1995
Он не представляется ни «Королём», ни «Принцем», ни «Шефом», да ему и не нужно это. Это – Рафаэль, первопроходец поколения певцов, не застёгивающих верхнюю пуговицу рубашки.
Подпись под фотографией:
Рафаэль сегодня в Барселоне представляет свой новый спектакль.
Текст вперебой столбца:
Сегодня певец дебютирует в барселонском театре Apolo
со своим спектаклем "Desde el fondo de mi alma".
Текст слева от фотографии.
Высказывания.
Кино. Я правильно сделал, что остановился. Я бы всегда был героем-любовником – и не с заглавной буквы. Я же не Антонио Бандерас. Таким любовником, у которого бы умирала невеста, а он бы заливался слезами, распевая очень грустную песню. Теперь я стал более зрелым человеком.
Семья. Для меня близкие начинаются с моей семьи, моей жены, Натальи, моих детей, и заканчиваются ими же. Я не играю в эти игры: размолвки, разводы и прочее.
Хулио Иглесиас. Хулито? Очень хороший человек, правда. С ним происходит то же, что и со мной: он не спит, потому что работает. Мы созваниваемся каждый день, говорим обо всём…но хорошем. Он очень умён. Как я ему всегда говорю: «Хулито, нельзя достигнуть многого с малыми затратами». Он называет меня – Маэстро.
Серрат. Мне доставило бы большое удовольствие спеть на юбилейном диске Серрата. Как только его диск выйдет, я скажу ему то, что говорил только одному артисту – Антонио Руису, танцовщику.
Барселона. Да, если необходимо, он снимает рубашку, мокрую от пота, или наспех делает из неё повязку, как год назад в Барселоне, когда на сцене он получил удар током; это казалось тогда очень серьёзным. Эпатажный? Своевольный? Или карикатура на самого себя? И пусть! Он лучший и в этом: оставаться самим собой, Рафаэлем, несмотря на прошедшие годы. « Я сохраняю свои воспоминания, чтобы, когда мне будет 60 лет... впрочем, это ещё не скоро», уверяет он. Сегодня он начинает выступления в барселонском театре Apolo и останется здесь пять недель.
- Сверкание искр того дня станет частью спектакля?
- Что? Ради Бога, нет... вот спасибо! Я всё ещё отхожу от последствий, а ведь это было уже год назад. Но это верно, что я не прекратил спектакля ни в этот день, ни на следующий, ни в последующие дни...
- Почему?
- Врачи запрещали мне выходить на сцену, но я вышел. Знаешь, что произойдёт на следующий день, если я не выйду? Я больше не выйду вообще. Если я поддамся страху сцены, я больше уже никогда не выйду, и на этом всё закончится. Артист – явление публичное до самой смерти, аминь.
- Психологическая зависимость? Стремление к превосходству?
- Послушай, я вспоминаю, что, когда мне было 14 лет, я вышел на сцену в мадридском театре Сарсуэла, ужасно нервничая… Мне было всего 14 лет, я носил бриджи; а на меня надели длинные брюки, чтобы прикрыть казавшиеся некрасивыми волоски на ногах; и я вспоминаю, что от переживания я онемел. И в этот момент подумал про себя: «тебе, должно быть, ясно, что, если ты так начинаешь, будет лучше всё это бросить». А когда я завершил концерт, один из самых памятных, один из тех, что вспоминаешь с большой любовью, я сказал себе: или я забываю страх, или становлюсь дорожным рабочим.
- И потом уже без страха...
- Да, но уже с соблюдением правил, с чувством ответственности.
- Но спокойно...
- Очень! Поскольку я, плохо ли, хорошо ли, не знаю - зависит от восприятия каждого, выхожу делать то, что, с моей точки зрения, делаю хорошо, и думаю: « Что есть, то есть, господа, этого у меня не отнять» - и пою с удовольствием. Уже не нервничая, но со спазмами страха, само собой разумеется.
- Если бы не это, Вы потеряли бы сознание?
- Если бы не это, я был бы придурком!
- И как дальше развиваются события?
- Происходящее со мной на сцене заканчивается тем, что я, постепенно вживаясь в образ, начинаю вести себя нервозно, и плакать, и кричать, и продолжаю уже сам быть таким же. И, кроме того, такое состояние приходит ко мне, если я вижу встающих зрителей. В Валенсии, где я только что выступал, я пришёл в замешательство: все зрители встали со своих мест. И я спросил: « Так меня любите?» Это шло от сердца! И все: Даааа... Послушай, что, если бы они стали говорить мне – нет...
- А сейчас будут 5 недель в Барселоне...
- Барселона имеет все возможности для этого; сейчас театральный сезон. В Нью–Йорке я нахожусь 6 месяцев; в Мадриде проводил от 14 до 40 дней и, в последующем, от 40 до 90 .
- Хотите побить рекорды? Это марафонские выступления?
- Дело в том, что я буду находиться здесь каждый день, пока идёт марафон. Я устаю гораздо больше, когда не пою. Петь - для меня намного проще. Вот интервью я переношу хуже. И верно то, что в турне по Испании я пробуду четыре с половиной месяца.
- А что увидят зрители в вашем спектакле?
- Это будет то же, что я уже представлял в прошлом году; зрители увидят всё то, что ждут. И даже тот, кто не знает обо мне ничего, не будет чувствовать себя обманутым.В рафаэлисты ещё записываются, в этом я уверен.
- Верно ли, что прошёл уже год, с тех пор как Вы были в Барселоне...
- Год, верно; это был щедрый год, ведь ко мне вернулся целый мир.
- Кроме того, Вы записали диск «Desde el fondo de mi alma»...
- Да, но это не заняло много времени. Не могу сказать - сколько, потому что мне запретили говорить об этом. В звукозаписывающей компании мне сказали, что я должен говорить, что запись длилась, по меньшей мере, три месяца,- это добавит значительности. Но верно и то, что меня гнали из студии: «Рафаэль, - говорили мне, - ведь ты уже записал шесть песен!» - « И что? Я так плох?»- спрашивал я. « Нет, нет, ты прекрасен, но мы оставим немного на завтра!» Вот так!
- Последний диск совсем в стиле Рафаэля...
- Да, со всем хорошим и плохим...
- Но мне кажется, что в нём нет выдающейся песни...
- Пусть, зато он номинирован на Грэмми! Прошёл месяц, как он появился в продаже в Америке, и он стал номером «один» из всего того, что выпустили. У меня уже есть три золотых и три платиновых диска.
- Но нет такой, как «Yo soy aquél».
- Потому что такую уже больше никогда не встретишь, так же, как и другую песню «Desde aquel día» Их время прошло, уже и композиторов таких нет...
- А почему Вы не записываете видео на свои песни?
- Потому что есть несколько глупых историй, связанных с видеоклипами. Если у человека, работающего по всему миру, как я, записано там десять видео, то их и крутят, а меня уже не хотят приглашать в телепрограммы, показывают видеоклипы и на этом всё.
- А кино?
- Да, вновь снимаю с моим сыном. Начинаем в мае, и мой сын, Хакобо, – продюсер. Не знаю, о чём будет эта история, знаю только, что это – картина, в которой я не пою. Я недоволен: «Сын мой, я так плохо пою?» «Нет, папа, это не входит в смету», - отвечает он. Фильм снимается на английском, и единственное, о чём я его прошу, чтобы он дал мне сценарий дней за 15 , чтобы я мог попрактиковаться в произношении. Он мне говорит: «Ты мне подчиняешься и точка!» И мне так нравится, что я могу положиться на него. Он выбирает для меня лучший сценарий, и, кроме того, я смогу ему продемонстрировать, что артист я гораздо лучший, чем певец.
Salvador Llopart
26.10.1995
Vanguardia
Перевод Юляши
Опубликовано 05.06.2011