Рафаэль: «мой наркотик - это сцена». 1991

RAPHAEL: «MI DROGA ES EL ESCENARIO». 1991

Сейчас он отмечает тридцатилетие профессиональной деятельности, а говорит, что только начинает. Три десятилетия, в течение которых он напевал оставшиеся в сентиментальной памяти нескольких поколений такие песни, как «Yo soy aquel», «Digan lo que digan», «Cierro mis ojos», «Cuando tu no estas», «Todas las chicas me gustan», «Hablemos del amor»...  

испанский певец Рафаэль испанский певец Рафаэль

Цифры в его артистической бухгалтерии свидетельствуют, что записано больше семидесяти дисков, которые проданы более чем в пятидесяти миллионах экземпляров, и за которые он получил триста с лишним золотых дисков, около пятидесяти платиновых, один урановый… Рафаэль, кавалер Ордена Сиснероса и командор ордена Изабеллы Католической, снисходительный папаша и признанный труженик. Человек, который безразличен к полемике, и который признает, что он может нравиться или не нравиться, но никто не смеет оспорить, что все, сделанное им, абсолютно индивидуально. Он живет между Соединенными Штатами и Испанией, и с гордостью щеголяет тем, что даже панки приходят посмотреть его выступления.

испанский певец Рафаэль испанский певец Рафаэль

«СМЕРТЬ НА СЦЕНЕ БЫЛА БЫ НЕСКОЛЬКО ОТТАЛКИВАЮЩЕЙ. ЛУЧШЕ ПОЧУВСТВОВАТЬ СЕБЯ ПЛОХО НА СЦЕНЕ, ЧТОБЫ ТЕБЯ УНЕСЛИ В ГРИМЕРКУ И ТАМ ТЫ ОТДАШЬ КОНЦЫ… КАК МИЛО! Я – АКТЕРСКАЯ КОСТОЧКА»

Текст на фотографии:
«Человек, который выходит на сцену, чтобы убедить остальных в том, что он есть то, что он есть, потому что он этим стал, а не потому, что кто-то ему это подарил, должен быть уверен в первую очередь в самом себе, а если нет, пусть он лучше не выступает»

Он худощав. Очень худощав. «У меня были проблемы с щитовидкой, а когда их устранили, - объясняет он, - я вернулся к своему обычному весу»; и он улыбается, потому что Рафаэль много смеется, два раза из трех он разражается заговорщицким хохотом с этой его лукавой гримасой, таким естественным и таким заученным, который подчеркивает его решительное выражение лица озорного мальчишки из приходского хора. Потому что он всегда останется «Niño» - «мальчиком», хотя сейчас снег времени уже посеребрил его виски. В эти дни в театре Кальдерон идет беглый просмотр его тридцати лет в профессии. Целая жизнь.

- Что для тебя является этот спектакль, в котором предполагается чествование тридцати лет в музыке – точка и новый абзац, точка и продолжение?

- Я всегда забочусь о том, чтобы моя работа была точкой с продолжением. А это уж скорее запятая (смеется). Серьезно, я считаю, что пробыть там тридцать лет – это круто. А уж в мои годы – еще круче. Потому что обычно артисты, отмечающие такой юбилей, делают это в более солидном возрасте, чуть ли не когда им пора уходить. Хотя, понятное дело, надо иметь в виду, что я начал совсем ребенком. Меня очень вдохновляет, что я могу отметить тридцать лет в профессии так великолепно, со всей энергией человека, который на самом деле только начинает, потому что я всегда только начинаю.

- Чему еще тебе осталось научиться?

- Ой, многому. Это тот образ мыслей, который мне всегда очень подходил, потому что тот, кто считает, что уже знает все, сделал первый шаг к тому, чтобы не знать ничего.

- Это похоже на смирение духа.

- Я и не смиренный и не перестану быть им. Я смотрю на мир достаточно реалистично.

- По крайней мере, по-сократовски, вроде «я знаю только то, что ничего не знаю».

- (смеется) Более или менее...

- Твой спектакль – это взгляд в прошлое?

- Нет, там достаточно много всего, хотя в нем много воспоминаний, пробуждающих во мне нежность. Иногда у меня от эмоций просто мурашки по коже бегут, и я заставляют зрителей петь хором, потому что прошу их скандировать мне «йе-йе, йе-йе» под песни моего первого этапа, такие как «Todas las chicas me gustan», «Casi, casi», «Alta costura», «Hoy mejor que manana»… под все такие. И они вынуждены очень напрягаться, имитируя прошлое, потому что это североамериканские юноши и девушки, молодые, цветные, и им приходится прилагать усилия, чтобы у них хорошо получилось «дудуа» и «йе-йе», хорошо еще, что это только кусочек минут на тринадцать-четырнадцать. Когда я пою эти песни, меня переполняет нежность. К тому же с театром, который я выбрал, связано много воспоминаний. Когда я стою на сцене и смотрю верх, я всегда вижу там, на последнем ярусе, себя, потому что это тот самый театр, куда я ходил, когда мне было семь лет.

- И выглядывает таящийся внутри ребенок?

- Да, я вижу себя в коротких штанишках, с торчащими ушами и глазами как блюдца.

- Что Вы тогда смотрели?

- Все, что там шло: Пилар Лопес, Маноло Караколь, Лола Флорес, Хуанита Рейна, Мария Фернанда Ладрон де Гевара, которая выступала там целый сезон… Много разного. Помнится, я тратил все свои деньги на билет, который стоил не больше трех песет, причем на галерку, и мне приходилось под утро возвращаться пешком на Куатро Каминос, где я жил.

- Вы говорите о нежности и ностальгии, а теперь ностальгия превратилась в хороший дискографический бизнес и переиздание старых хитов. Вы не думали о том, чтобы записать свои старые песни с новыми микшерами и на современной технике?

- Нет, об этом я не думал, только включил их в постановку под названием «Рафаэль - тридцать лет, прожитых вовсю», потому что они должны там быть. Это длинный концерт, который мы ухитрились втиснуть в три часа поле того, как здорово его урезали. Вторую часть, чтобы как-то определить ее, я назвал «Andaluz» (андалузец).

- Как твой последний альбом?

- Да, потому что это то, чем я являюсь – андалузцем. Для этой части я приготовил кое-что, что очень всех удивит, потому что публика не знакома с этой моей стороной, хотя я много раз на нее намекал, например, в песне «Los pelegrinitos». Но она была немного изменена внешне аранжировкой Вальдо де лос Риос, так же, как и «Zorongo gitano» и «La saeta». То, что я делаю сейчас, не маскируется, я делаю это очень последовательно: та-ра-ра! Я недавно устроил ей премьеру в США, в телепередаче, на которой были Хулио Иглесиас, Роберто Карлос и я… поднялся такой шум, когда я вскинул руку и начал петь песни такого рода... Это на самом деле то, что я чувствую, потому что именно об этом я пел всю свою жизнь.

- Что это – фламенко?

- Нет, это способ воспринимать эту песню через призму Рафаэля, потому что Рафаэль может тебе нравиться или не нравиться, но что не подлежит обсуждению – что он очень самобытен. Все, что он делает – или я делаю – это только мое, хорошее оно или плохое.

- Вы говорите о Рафаэле-артисте так, будто он - нечто отличное от Рафаэля-человека и одновременно - то же самое. У Вас расщепление личности, как у доктора Джекила и мистера Хайда?

- Я всегда их различал, не знаю, почему. В написанной мной книге, которая поступит в продажу, когда я уеду, я говорю о нем как о человеке, которого создал я сам, я говорю, что это мой цветок, который я каждый день поливаю, чтобы он рос.

- Сегодняшние поклонники и поклонницы отличаются от тех, что были раньше?

- Нет, их больше, вот только они не носят членских карточек.

- Не было ли раньше так, что поклонники больше надоедали, преследовали кумира, выжимали из него все и тому подобное, заставляя артиста прятаться от любви публики, говоря другими словами?

испанский певец Рафаэль испанский певец Рафаэль

Текст по фотографии:
«Я несколько раз пытался сочинять песни, но тут я никуда не гожусь.
Я – исполнитель, и предпочитаю, чтобы те, кто умеет это делать,
писали для меня самые лучшие песни» - утверждает Рафаэль.

- Нет, потому что публика, которая следует за мной и уважает меня (не скажу, что она меня так уж любит, потому что это слишком), очень снисходительна ко мне, и всегда позволяет мне жить своей жизнью, она никогда не мешает мне, ни раньше, ни сейчас. Я их чувствую и предчувствую, потому что если я сегодня пускаю в продажу билеты, завтра – блямс! – их уже нет; то есть они уже на руках.

- Что представляет из себя «Andaluz»?

- Эта идея восходит ко временам моего сотрудничества с Вальдо де лос Риос, когда мы начинали делать «Los pelegrinitos», «Los campanilleros», «Gitanos en caravana»… К несчастью, Вальдо исчез и я оставил проект, потому что не нашлось подходящего человека, чтобы доделать его, пока я не наткнулся на Эдди Герина, который сумел понять, чего я хочу. Мы, артисты, всегда говорим, что последняя работа самая лучшая; а я нет, потому что вовсе не отказываюсь от того, что делал раньше. Вся моя работа с Мануэлем Алехандро была и остается тут, но это же очень важная для моей карьеры работа, и я думаю, что она будет оставаться такой же значимой для меня в любом месте. В преддверии 1992 года я сделаю для испанского телевидения целую серию с одним названием, съемки которой скоро уже начнутся.

Обнаженка в кино

- А что с кино?

- Нормально. У меня есть предложения, но я не решился принять их, потому что они меня не убедили. С каждым днем меня все больше интересует телевидение, мои диски и моя личность. Я считаю, что сценарии, которые я прочитал, мне не подходят.

- Они слишком смелые?

- Нет, какое там…

- Я говорю так, потому что слышал, что Мигель Босе в своем последнем фильме снимался обнаженным. Вам никогда ничего подобного не предлагали или Вы не соглашались?

- Дружок, он же очень высокий парень и хорошо сложен… Меня никто не просил раздеться (смеется).

- А вы могли бы это сделать?

- Нет, зачем же. Я полагаю, что искусство не имеет с этим ничего общего. Можно сказать «это требуется по сценарию», но если ты интересуешь продюсера и директора фильма, то думаю, это не потому, что ты ходишь в трусах или без них. Не думаю, чтобы об этом попросили Ричарда Бартона.

Он говорит о своих трех детях (Хакобо, Алехандре и Мануэле) с уважением добрейшего папаши. «Моя жена, Наталия, иногда утирает мне подбородок салфеткой, потому что говорит, что у меня на них слюнки текут. Все трое потрясающи. Старший изучает кинематографию в США».

- Вам хотелось бы сняться в фильме, поставленном Вашим сыном?

- Я бы сказал Хакобо, как и всему миру, чтобы он сначала показал мне сценарий, пусть он не думает, что я возьмусь за что попало потому, что он мой сын.

- Но все-таки надежду вы ему бы подали да?

- Конечно, я счастлив, но если сценарий мне не понравится, я скажу: «Мне он кажется чудесным, но иди и отдай его кому-нибудь другому».

- Рафаэль, который выступал в Ла-Галера, сильно изменился, если сравнивать с сегодняшним днем?

- Нет, совсем нет.

- Все те же упования и желание петь?

- Еще больше, большее. Я думаю, что когда мы поженились, моя жена надеялась, что у меня пройдет эта лихорадка, но ничего подобного, она здорово промахнулась, «голубка ошиблась»*Эта страсть все усиливается, и так как у меня появилось двое сыновей, мальчиков, которые меня подталкивают наверх, меня уже никто не остановит.

- Сцена – это ваш наркотик?

- Уже давно. И кроме того, это очень дешевый наркотик.

- Приятель, он не всем доступен.

- И кроме того, не наносит мне вреда. Ну... когда-нибудь он вызовет инфаркт, но больше ничего (смеется).

- Вам хотелось бы умереть на сцене?

- Не на сцене, потому что это немного некрасиво. А вот почувствовать себя плохо на сцене, чтобы тебя отнесли в гримерную и там отдать концы... Ой, как здорово! Я прирожденный артист…

- Вы сделали свою карьеру, как говорится в одной из ваших лучших песен: «Чтобы там ни говорили».

- Да это песня Маноло Алехандро, который очень хорошо знает меня, знает, что мне нравится и куда я хочу нанести удар. А что говорят остальные: «тра-ла-ла, така-така-та». Если это не так, если ты веришь, не публике, потому что надменная публика всегда права, по крайней мере, по-своему, а веришь тем, кто тебя окружает, а меня, к счастью, почти никто не окружает, а в последнее время и того меньше…

- Для успеха и ошибок лучше быть одному?

- Конечно.

- И в одиночестве?

- Нет. У меня есть очень умная жена, которая знает, когда и как я должен говорить.

- Вы тщеславны?

- Да, но в необходимых пределах. Я считаю, что человек, который выходит на сцену, чтобы убедить остальных в том, что он есть то, что он есть, потому что он этим является, а не потому, что кто-то ему это подарил, и убедить всех в том, что он может двадцать раз поднять публику с кресел, должен быть уверен в себе, а если нет, то лучше ему не выступать – зачем? Я выхожу, говоря: сейчас вы у меня узнаете почем фунт лиха. Мне очень страшно, но за пять минут до начала страх проходит, я надеваю свой черный костюм и говорю: я вам сейчас покажу. Если я сам себе этого не скажу, значит, я не выйду.

«Панковская» публика

- Вы считаете, что Испания к Вам справедлива?

- Да, хотя всегда найдутся четыре-пять человек, которые по инерции меня отвергают. Дело в том, что даже «панки» приходят послушать меня, а мой главный фанат – Ольвидо Аляска**, с которой я, кстати, собрался записать альбом, хотя, когда я сменил фирму грамзаписи, проект накрылся, но я думаю, что когда-нибудь мы доведем его до конца, потому что это надо.

- Вы никогда не думали о том, чтобы писать собственные песни?

- Однажды я даже наполовину попытался, но я очень плох в этом плане; я считаю, что в этом мире каждый из нас рожден для чего-то одного, и не стоит жадничать и мечтать получить все. Я исполнитель, и предпочитаю, чтобы те, кто умеет, писали для меня самые лучшие песни.

- Вернемся к нашей теме: Вам от многого пришлось отказаться ради своей карьеры?

- Нет, хотя я знаю, что более в духе сериалов было бы сказать «да», что все далось мне тяжело – но дело в том, что я говорю «нет», потому что я с детства хорошо представлял, кем я хочу стать в этой жизни, и я от этого не отступлюсь, пока я еще не стал им, но стану, если Бог захочет и я буду учиться и научусь…

- А кем Вы хотели стать?

- Артистом.

- Вы им еще не стали?

- Как я уже говорил раньше, я на полдороги к тому, чтобы стать им, мне еще много чему надо научиться, а с годами учишься всему.

- Тридцать лет на сцене – это кое-что.

- Ну, мне не хватает, по крайней мере, еще тридцати (смеется), чтобы узнать все.

- Мы увидим шестидесятилетие работы Рафаэля на сцене?

- Да, а как же.

- Я надеюсь тогда опять взять у вас интервью.

Хуан Игнасио Гарсия Гарсон
03.02.1991
Blanco y Negro (ABC)
Перевод А.И.Кучан
Опубликовано 10.06.2011

 
Примечания переводчика:
 
 Песня Серрата и Белен на слова Рафаэля Альберти.
 
**  Ольвидо Гара (род. 1963, Мехико), певица из группы Фангория.
 


Комментарии


 Оставить комментарий 
Заголовок:
Ваше имя:
E-Mail (не публикуется):
Уведомлять меня о новых комментариях на этой странице
Ваша оценка этой статьи:
Ваш комментарий: *Максимально 600 символов.