Часть I

 

PARTE I

• Интервью

*** 

Анхель Кармона: Рафаэль, добрый день!

Рафаэль: Добрый день. А что это за глобус?

Анхель Кармона: Давай поставим с тобой эксперимент и раскрутим глобус, но будем делать это…

(Звучит фрагмент Poco a poco (постепенно, как вращается земля)

Анхель Кармона: Потихоньку, как крутится земля.

Рафаэль: Да, потихоньку.

Анхель Кармона: Минутка… Где мы остановимся… Вот тут. Например, Эквадор. Ты бывал в Эквадоре?

Рафаэль: Да тысячу раз.

Анхель Кармона: И как он?

Рафаэль: Очень хорош. Фантастика!

Анхель Кармона: Так, Эквадор прошли.

Рафаэль: Ты очень торопишься.

Анхель Кармона: Например, здесь. Париж?

Рафаэль: Тоже. Я был там в мае.

Анхель Кармона: Ты был там в Олимпии.

(Звучит отрывок из репортажа о выступлении Рафаэля в Олимпии «…по окончании концерта многие девушки выбежали на сцену, чтобы поцеловать его»).

Рафаэль: Мне очень понравились эти девушки.

Анхель Кармона: Смотри, Рафаэль, мы в Олимпии.

Рафаэль: Хорошо. Здесь только что пела Пиаф.

Анхель Кармона: Ты чувствуешь настроение тех людей, что выступали перед тобой на сцене?

Рафаэль: Да. Мне довелось побывать на многих сценах, где выступали люди, которыми я восхищался и восхищаюсь до сих пор. Это шок. Помню, как я в первый раз вступил в Олимпию, в гримерную Пиаф. Ух! Это был удар. Да. Особенно хорошо я помню лондонский The Talk of the Town, где только что выступила и умерла Джуди Гарланд, и ее костюмы все еще висели в гримерной.

Анхель Кармона: Такие истории можно услышать во многих театрах.

Рафаэль: В вечер моей премьеры со мной была моя большая подруга Лайза Минелли, ее дочь.

Анхель Кармона: Ясно.

Рафаэль: Такие вещи потрясают тебя.

Анхель Кармона: С твоего позволения давай перебросимся из майского Парижа... крутим глобус... это очень просто – в Мексику.

Рафаэль: Да, я даже жил в Мексике. Мексика для меня – второй дом.

Анхель Кармона: А, например, ты входишь в отель в Мехико, тебя приветствуют, ты же Рафаэль, ты знаешь свой номер, и никого не спрашивая, берешь свой ключ от комнаты четыреста восемь…

Рафаэль: Нет, мне надо записаться.

Анхель Кармона: Кстати, когда ты приезжаешь в отель, ты регистрируешься под каким-нибудь псевдонимом?

Рафаэль: Не думаю, чтобы я мог сделать это под псевдонимом, потому что у меня есть имя.

Анхель Кармона: Позволь мне еще раз повернуть землю... У, это круто – Россия! Посмотри – мы прямо в Кремле.

Рафаэль: Я был там в мае.

Анхель Кармона: И ты идешь здесь.

Рафаэль: Это просто.

Анхель Кармона: Ты был там?

Рафаэль: Да, конечно. И еще буду в следующем году.

Анхель Кармона: Ты знаком со столькими театрами – а в котором из них самый лучший кофе? Или есть какая-то культовая вещь, ты входишь и говоришь: «не беспокойтесь, мне нужна гримерная справа» или «вторая гримерная слева».

Рафаэль: Дело в том, что я знаю только ту часть, по которой прошел. Гримерная в Кремле, как и все остальное, вся раззолоченная, очень в царском стиле, а здание в Кремле современное. Но украшено так, словно это очень древнее строение. Полно зеркал, золота и тому подобного.

Анхель Кармона: Ты думаешь, они подстраивают сцену под артиста?

Рафаэль: Нет.

Анхель Кармона: О, эти русские! Они и подстроят. Смотри, мы еще в Кремле – глянь.

(Звучит русская песня)

Анхель Кармона: Тебя русские так приветствовали?

Рафаэль: Да.

Анхель Кармона: Это для них привычно - встречать в аэропорту?

Рафаэль: Да. Это для них праздник.

Анхель Кармона: Тебя ждали и встречали в стольких странах и стольких аэропортах, где люди ожидали тебя…

Рафаэль: Ну, аэропорты скорее были раньше, теперь все торопятся. Но в России и в самом деле до сих пор существует традиция встречать в аэропорту.

Анхель Кармона: Минутку. Мы уже в студии и отправимся в последнюю поездку, потому что у меня уже голова кружится. Что тут у нас? Майами!

Рафаэль: Я достаточно хорошо знаю США, с тех пор, как я приехал туда впервые в 1967, в Мэдисон-Сквер Гарден, в Big One (большой зал). Я знаю все Соединенные Штаты. И то, что называют американской глубинкой, тоже. Я недавно там был – в мае, мы побывали в Техасе, а Даллас очень меня удивил, это было впечатляюще. Мы были в Сан-Франциско, в Лос-Анджелесе, разумеется, в Нью-Йорке, в Майами, в Пуэрто-Рико, заскочили в Канаду – в Торонто. И теперь я снова вернусь туда в июне 2014 года.

Анхель Кармона: После таких дальних поездок давай глотнем кофе.

Рафаэль: Никакого кофе.

Анхель Кармона: Ладно. Хотя это обычно помогает. В Майами ты жил в доме, принадлежавшем Никсону?

Рафаэль: Да, раньше это был летний дом Ричарда Никсона.

Анхель Кармона: И там не осталось никаких документов?

Рафаэль: Нет. Он их увез. Я его продал, говорят, его сделали куда больше, я сам не видел, но говорят, что он теперь занимает весь сад. У меня там был сад. Он принадлежал Никсону.

Анхель Кармона: Последний поворот глобуса, который будет легким для Рафаэля - самым легким. Смотри – это Мадрид.

(Звучит запись. Рафаэль: «Это настоящее удовольствие – снова оказаться в моем культовом театре. Здесь, сеньоры, началось все, в … не стану говорить, в каком году. Он стал моим театром»)

Анхель Кармона: Это театр Сарсуэла. Мы не знаем, где ты будешь носиться в другие дни, но у нас есть маячок – по крайней мере шесть дней подряд ты будешь петь в Сарсуэле в рамках турне Mi gran noche.

(Рафаэль поет Mi gran noche)

Анхель Кармона: Турне Mi gran noche будет в Мадриде со вторника, 10-го, до воскресенья, 15-го сентября, но до этого Рафаэль заедет в Линарес, свой дом, в Сан-Сабастьян де лос Рейес в Мериду, Сантьяго де Компостела, Аранхуэс и Малагу. Рафаэль, этим летом за тобой по всем городам следовала эта афиша. Ты человек, который не останавливается. Мы думали, что закрыв это турне, ты начнешь новое.

Рафаэль: Нет, это все то же самое, о котором я объявил, потому что оно продлится до декабря.

Анхель Кармона: И продолжится в следующем?

Рафаэль: После того как я покончу с записью. А потом будет еще кое-что. Но об этом я не могу рассказать.

Анхель Кармона: Мы же с тобой столько прошли вместе.

Рафаэль: Уф!

Анхель Кармона: Можно сказать, что ты провел время, отвечая на вопросы, которые я задавал тебе в этом доме почти…

Рафаэль: Не знаю. Но ты должен иметь в виду, что испанское телевидение всегда было мои домом, с самого начала, когда я был еще мальчишкой.

Анхель Кармона: И Рафаэль уже тогда был здесь. Служба безопасности позволила тебе войти в здание Национального радио Испании. Легенда гласит, что Хулио Иглесиас как-то пытался войти, но ему не позволили. Что у тебя было при себе?

Рафаэль: Смотри - это я всегда ношу со мной.

Анхель Кармона: У меня, например, всегда в карманах мой телефон. У меня много чего есть. Бумажник, ключи, конфеты.

Рафаэль: Я ключи не ношу. Конфеты... бывает.

Анхель Кармона: Что Рафаэль обычно носит в карманах?

Рафаэль: На всякий случай - удостоверение личности и мобильник. И больше ничего.

Анхель Кармона: Это немало. Рафаэль обычно передвигается в одиночку, хотя мы знаем, что очень знаменитые люди обычно предпочитают иметь кого-нибудь рядом.

Рафаэль: Со мной тоже кто-то идет рядом, но это если я иду на работу. А так я нахожусь с кем-то из моей семьи - или с женой, или с детьми. Я всегда нахожусь в компании. А один – если мне надо поразмышлять или я хочу погулять в одиночестве, потому что в этом я тоже нуждаюсь. Человеку нужно одиночество.

Анхель Кармона: Столько раз объехав вокруг планеты, мы кое-что узнали о Рафаэле помимо дат его концертов в Испании и Сарсуэле. Мы прикоснулись ко всей истории Рафаэля и мира – Raphael goes around the world (англ. Рафаэль объезжает мир). Мы не удивили тебя. Нам хочется попытаться соединить звуки и понять его путь – будь то на английском (звучит My Way на английском), на французском (звучит Pour toi (Mi regalo)на французском), на итальянском (звучит Digan lo que digan на итальянском), на немецком (звучит Payaso на немецком) и даже на японском (звучит что-то на японском) и на языке, который мы не установили (звучит Aquarius на английском). Какой ты рисковый!  

Рафаэль: Было несколько лет, когда я рисковал браться за все. Пока в один прекрасный день я не решил, что мой язык – испанский. Потому что весь мир и все организации рассматривают меня как человека, представляющего один язык. И мой язык – испанский. Мне было сложно. Когда я впервые приехал в США, в Мэдисон-Сквер Гарден, Брайан Эпштейн мне сказал: чего ты суетишься и делаешь все эти вещи? пой по-испански.

Анхель Кармона: Не так давно кто-то сказал, что для артиста важно быть самим собой. Сначала, видя артиста, ты хочешь, чтобы он был суперзвездой, а не самим собой. Но в конце ты понимаешь, что главное – быть единственным.

Рафаэль: Главное – быть самим собой, потому что ты, не отдавая себе в этом отчета, изобретаешь способ делать что-то. И публика хочет видеть именно это, она не хочет, чтобы ты делал что-то другое. Когда я нахожусь за границей, например, в Нью-Йорке или Лас-Вегасе или где там еще, я пою песню или половину песни на местном языке, пусть даже плохо, в виде благодарности за успех, который они мне подарили. Но странно было бы выйти и запеть на английском языке. Это как если бы вышел Синатра и начал петь на испанском. Пусть он скажет при входе «добрый вечер!» по-испански. Или споет кусочек песни. И все.

Анхель Кармона: Рафаэль много лет пел по-испански и открыл двери для очень многих артистов. Но объехав весь мир, как сделали мы, что ты скажешь об отношениях, возникающих между людьми.

Рафаэль: Публика везде одинакова. Возможно поначалу, когда ты выходишь, как я уже говорил до того.. . например, вспоминаю, как я пел в Токио, Осаке… начало везде разное, скажем так – это ожидание: посмотрим, что представляет из себя этот сеньор. Но начиная с... не скажу, что это было легко… с шестой песни, все было точно так же, как было в Мексике, Аргентине, Мадриде, Барселоне или Севилье. Да, я помню, как я впервые приехал в Санкт-Петербург (тогда – Ленинград), что было трудно и потребовало нескольких лет упорного труда, потому что между нашими странами не было дипломатических отношений.

Анхель Кармона: Уф!

Рафаэль: Но в конце концов они появились. И я запел. Я только что вернулся из Мексики, которая для меня дом родной. Публика там расположена ко мне. Но вот я выхожу в Санкт-Петербурге, или Ленинграде, пою и думаю: зачем они так напрягались, чтобы я приехал? Но через шесть минут там началось точно то же самое, что и в Мексике. Артист, сам того не замечая, навязывает публике способ поведения. Он вступает в контакт с ней, и они идут вместе.

Анхель Кармона: Один мой друг рассказывал, что недавно он побывал я Японии, прямо на прошлой неделе. Японцы аплодируют только в конце концерта. Поэтому ты не пел Mi gran noche?Тебе мало аплодировали?

Рафаэль: Да. Ты этого добиваешься сам. Ты со временем сеешь и пожинаешь успех. Одна журналистка, твоя коллега, два или три года назад сказала мне в Мадриде примерно следующее: как это возможно, что через 10 минут все уже стоят? Я ответил: нет, не через десять минут.

Анхель Кармона: Через девять!

Рафаэль: А она: Тогда через полчаса? - Нет. – Тогда когда же, потому что они всегда стоят? – Получается, что через пятьдесят лет. Я хотел сказать, что на работу, которую ты выполняешь всю жизнь, публика реагирует так. Так что теперь я выхожу, и зрители поднимаются с мест, этот уважительный прием, этим они словно говорят: добро пожаловать, сеньор, который только сделал! Посмотрим, что он сделает сегодня. Но он уже много сделал. Это очень мило со стороны публики.

Анхель Кармона: Ты очень много сделал. Но ведь иногда ты делаешь одно и то же миллион раз. Как эту песню.

Рафаэль: Всегда по-разному.

Анхель Кармона: Поставим эту песню. Это драгоценность короны. У тебя есть какой-то секрет? Ты говоришь – оставим ее, и пусть ее поет публика.

Рафаэль: Знаешь, что происходит, когда мне надоедает песня – я ее бросаю. На год. Я отдыхаю, а потом снова берусь за нее - как за новую. Слушая Que sabe nadie – несомненно, одну из величайших песен, я хочу сказать заранее…

Анхель Кармона: Спасибо.

Рафаэль: …что я запишу ее снова.

Анхель Кармона: Да что ты говоришь! Ты записываешь все по новой.

Рафаэль: Весь мой репертуар. Всю мою историю. Теперь на очереди некоторые драгоценности короны. Это слишком большой соблазн.

(Звучит Escandalo)

Анхель Кармона: Ты уже записывал эту песню, но прошло время – и ты делаешь это снова. Это связано с новым звучанием?

Рафаэль: Конечно. Оно гораздо лучше. Поэтому я их переписываю.

Анхель Кармона: Это рэп? Не так давно мы видели эту песню на телевидении, ты контролируешь…

Рафаэль: Это невозможно проконтролировать.

Анхель Кармона: Что Рафаэль не разрешил бы ставить из его музыки, если бы мог?

Рафаэль: Анхель, музыка принадлежит автору, и решать должен автор.

Анхель Кармона: А!

Рафаэль: Я только исполнитель.

Анхель Кармона: Я это отлично понимаю. Раз ты исполнитель, ты не можешь запрещать твои песни.

(Звучит Hoy mejor que manana - лучше сегодня, чем завтра)

Анхель Кармона: Ты записываешь эти песни, и будешь продолжать, как ты сказал нам в эксклюзивном порядке.

Рафаэль: Я это делаю.

Анхель Кармона: И они тоже прозвучат сегодня лучше, чем завтра.

Рафаэль: Сегодня лучше, чем вчера. Я не утратил своей манеры делать все, не потерял голос и ничего другого, а техника теперь намного лучше.

Анхель Кармона: Скоро мы услышим песни в новом варианте. Ты тратишь мало времени на запись.

Рафаэль: Да, и так было всегда. Я понимаю, что я плохой торговец, и не утверждаю, что это стоило большого труда. Мне говорят: «Не говори так, парень, это же трудно.» - Почему? - Во всем мире это так. Я записывал диск в Лос-Анджелесе, и со мной был мой сын – и на съемочной площадке, и в студии. И в конце записи (мне потребовалось ровно два вечера, чтобы записать целый диск -12 песен) он спросил: почему ты не записываешь все еще раз? Я испуганно спросил: все так плохо? А он: нет, но говорят, что так можно заработать денег.

Анхель Кармона: Он хотел остаться еще на несколько недель?

Рафаэль: В Лос-Анджелесе я разговаривал по телефону с Нью-Йорком, с директором (не буду назвать его имени). Он сказал: тебе надо приехать и провести тут месяц и петь. – Но почему я должен потерять месяц своей жизни из-за дела, которое можно сделать за один вечер?

Анхель Кармона: Раз-два - готово. Рафаэль спел -  следующий!

Перевод Татьяны Орловой
Опубликовано 15.03.2019