Поселок Дальний
В то памятное лето 1980 года, когда Настя Январева и ее подруги оканчивали институт, в Москве проходили летние олимпийские игры. Всякая вещица, поступающая в продажу, несла в себе радостный знак Олимпиады.
На снимке тех лет, сделанном в лучшем фотоателье города, Настя и ее сестра Таисия запечатлены сидящими по обе стороны от исполненного в плюшевом варианте олимпийского медведя, чьи немалые размеры выгодно подчеркивают грациозность девиц. Лицо Таисии тронуто ровным загаром, который она приобрела в стройотряде на астраханских помидорах и чудесным образом закрепила во время отдыха в Крыму. Взгляд Насти, устремленный в никуда, озабочен: все мысли ее в ту пору были о предстоящей поездке в точку распределения, поселок Сосновку.
В день, когда на церемонии закрытия олимпийских игр добродушный улыбчивый Миша, помахав лапой, прощально взмыл над стадионом и, увлекаемый облаком шаров, медленно исчезал в ночном московском небе, девочки, по настоянию матери, отправились «на разведку». Их сборы были хоть и недолгими, но волнительными: Настя первая из семьи пускалась в самостоятельное плавание.
- Чувствую, доченька, это твоя судьба, - говорила мама, раскладывая в пакеты дорожную снедь. - Я ведь тоже после медучилища получила распределение в Сосновку, жребий тянули с подружкой, обе хотели только в Сосновку. Как чувствовала, что встречу там твоего отца. Молодой, после академии, а уже главный инженер леспромхоза.
Определенно, Сосновка обещала стать знаковой и в ее судьбе, правда, та, где родилась Настя, находилась в другом районе - богат Сосновками сибирский край.
В районный город Железногорск поезд прибыл поздно вечером. Несколько часов утомительного ожидания на вокзале, недолгое путешествие в полупустом вагоне электрички и – вот она, пресловутая Сосновка! Пристанционный поселок лесозаготовителей, еще не оживший от утренней спячки, пустынный и безлюдный. Здесь девочек ожидало неприятное известие: учительница, на смену которой районо запрашивало молодого специалиста, передумала уезжать из поселка. Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!
- Думай, сестра, думай! - призывала Таисия, разглядывая сибирские пейзажи за окном электрички, отстукивающей колесами обратный путь. – Ты имеешь право потребовать свободного распределения. Прекрасная возможность распоряжаться собственной судьбой.
- Вернуться домой и жить по указке родителей? Ну, нет!
Поселок Дальний, куда девушка отправилась на этот раз, оправдывал свое название, затерявшись в сопках между двумя рукотворными морями. Летом сюда добирались на пароме, в холодное время года – по зимнику, дороге, проложенной по скованной морозом болотистой почве. Можно было долететь на самолете-«кукурузнике», который почти касался крыльями верхушек деревьев. Воздушное путешествие в новую жизнь показалось Насте восхитительным.
В Дальнем, где сохранялось ощущение отрезанности от всего мира, она начинала свою жизнь с нулевой точки. Самое подходящее место, чтобы проверить, чего ты стоишь на самом деле... Молодые учителя приезжали и уезжали каждый год. Задерживались единицы. Оседали, выйдя замуж, обрастая детьми, хозяйством. Настина предшественница поклялась выбраться отсюда, чего бы ей это ни стоило. Она забеременела от приезжего следователя, женатого мужчины, ушла в декрет и уехала, а дети помнили ее, скучали.
Школа представляла собой мрачного вида барак с окнами, выходящими на густой ельник. Лесок этот стоял такой плотной стеной, что порою чудилось - войдешь в него и попадешь в непроходимые дебри, где обитают лешие и кикиморы... Столь же непостижимой, как и заросли непроницаемого ельника, казалась ей работа в школе, где не хватало стульев для учеников и приходилось занимать лавочки из спортивного зала. В первый же день Настя направилась к директору школы с просьбой обеспечить кабинет стульями. Невысокого роста, в роговых очках на пол-лица, «мужичок-с-ноготок» в ответ только развел руками: «Во Вьетнаме во время войны дети на ящиках сидели. Это не мешало им получать знания!»
Потянулись чередой школьные будни – полоска белая, полоска черная. Успехи окрыляли, придавали значимость делу, которым она занималась. Неудачи огорчали, выбивали из колеи. Дни стояли на редкость хмурые. Ветер гнал по небу темные тучи, которые бросали зловещие тени на поросшие лесом сопки. И сопки, прекрасные в яркую солнечную погоду, казались таинственно мрачными.
Дети, утомленные осенним ненастьем, спали на уроках, работали вяло. Но шестиклассники еще на перемене все подняли вверх дном. Надрывали в крике голосовые связки, мутузили друг друга, громко хохотали. Сущие черти, пляшущие на сковородке, они оставались глухими к Настиным призывам. В класс заглянула учительница физкультуры Самира Григорьевна. Достаточно было ее сурового взгляда и вопроса: «Что здесь происходит?», как мгновенно, словно по команде: «Замри!», все затихли.
Дисциплина – это главный показатель состоятельности учителя. Уверенность Насти в том, что здесь она выполняла высокое предназначение учителя, рухнула в одночасье. Остались растерянность и ошеломление – вот как ее тут встретили!
Самира позвала к себе на чашечку чая. У нее всегда уютно топилась печка, закипал чайник, на широком диване в комнате спали две-три кошки.
- Этот необузданный шестой класс растаптывает в пух и прах все твои намерения «сеять разумное, доброе, вечное», - с горечью вспоминала Настя неприятный день.
- Лимонку бы бросить на эту школу, - соглашалась Самира, - хороших учеников сначала вывести...
К воспитанию детей она относилась без лишних сантиментов и не давала поблажек бездельникам, отлынивающим от занятий физкультурой.
- Все победы в спорте – это умение преодолевать леность своего тела, - говорила она на уроках. А Насте как-то в порыве откровенности призналась: «Спорт переделал всю мою жизнь. Спорт всю мою жизнь и поломал». Бывшая спортсменка из Баку, она бросила все и в толпе романтиков, вдохновленных лозунгами БАМа, отправилась строить магистраль века. О подробностях своей «поломанной» жизни она говорить не любила, но именно они, догадывалась Настя, стали причиной ее бегства на БАМ.
После недолгих колебаний окончательно наступила зима, прикрыв белыми пушистыми покрывалами крыши домов и покосившиеся заборы. Поселок утопал среди заснеженных сопок, и это была красота первозданная, ради которой стоило здесь жить и терпеть лишения. Что-то удерживало в этом месте людей. В чем-то находили они радость бытия.
На окраине поселка располагались вагончики, обнесенные высоким дощатым забором. Там проживали вахтовики, которые строили для леспромхоза лесовозные дороги. Когда в школе объявили сбор металлолома, дети вспомнили про отдаленный от людского глаза участок механизаторов, заваленный ржавеющими под открытым небом железяками. «А чего рыскать по всему поселку, возьмем отсюда», - предложили вездесущие мальчишки. Учительница посчитала поступившее предложение разумным и, прежде чем привести своих подопечных, получила на то разрешение у начальника участка Шумского.
Ступили ребятишки на запретную зону и растерялись: столько всего навалено! Они взялись за дело и, как трудолюбивые мураши, растащили все, что можно было поднять. Механизаторы потом в сердцах поминали шуструю учительницу с ее ватагой, которые быстро «навели порядок» на чужой территории, прихватив и то, что было нужно.
Участок, обнесенный забором, обладал притягательной силой не только для местных мальчишек. Когда выпал первый снег, Самира пронеслась по улице, громко и весело стуча в окна молодых учителей: «Айда механизаторов снежками бомбить!» Побросав планы и тетрадки, те мигом выскочили на улицу. Сгорбившись в три погибели, прокрались к высокому забору, скрывавшему вагончики вахтовиков. Несколько минут ушло на заготовку снежков - и вот дружно, по команде, тугие липкие комочки полетели в освещенные окна. Перепуганные шумом, обитатели вагончиков высыпали на улицу, намереваясь задать жару местным мальчишкам. «Учителки» тут же бросились врассыпную, а Самира задержалась для ответа.
Начальник участка Шумский внимательно рассматривал красивую и дерзкую учительницу, и его голубые глаза выражали не гнев, а удовольствие. При всей своей привлекательности, такой манкой для женщин, он умудрялся оставаться холостяком. Самира, организуя партизанскую вылазку девчат, это знала. Тот самый вечер, когда шквал учительских снежков потревожил холостяцкий мир механизаторов, положил начало новому роману, которому суждено было получить счастливое разрешение.
Работали дорожники вахтовым методом, с раннего утра и до позднего вечера. Это были веселые, дружные люди, которым не сиделось в теплых городских квартирах - их постоянно манила романтика таежных дорог. После напряженного труда они на две недели разъезжались по домам, наслаждались семейным теплом, запасались продуктами. Однажды Самира сказала: «Бери сумку, да побольше. Пойдем к мужикам за картошкой».
Девчат встретили весело, с шутками. Оценили размер сумки, которую те прихватили с собой. И вдруг Настя увидела - нет, всей кожей почувствовала! - его. Улыбчивый, кареглазый, он держался в стороне, опешивший от вторжения прекрасных дам. Настя, если влюблялась, то именно с первого взгляда и надолго. Внезапный щелчок, как будто в темной комнате включили свет, и мгновенное озарение: «Мой человек!» И тут же по цепной реакции - под воздействием одного только взгляда! – запускались все источники любовного вдохновения. Страсть ее, хотя и вспыхивала в мгновение ока, как сухая трава от случайной искры, носила характер устойчивый и затяжной. Бедный, ничего не подозревавший прораб Латышев! Он и слова не успел молвить, а в девичьем сознании уже случился переворот. Центр ее вселенной мгновенно переместился в этот вагончик, очертился конкретно и осязаемо.
Улыбчивый Латышев оказался душой компании. Сколько историй хранила его память! В его видении они становились яркими и веселыми повествованиями. Настя не сводила с рассказчика глаз. Вот он, мужчина, с которым она могла быть счастлива!
О том, что у него были жена и сын, которые жили в другом поселке, она узнала позже. Однако, дождавшись выходных, он оставался с вахтовиками, которым некуда было ехать. Получая новости от своего ухажера Шумского, Самира исподволь сообщала, что семейная жизнь прораба трещит по швам - они с женой на грани развода.
Настя умело прятала свои чувства к женатому мужчине. Всякий раз, когда вахтовики возвращались с работы, она прилипала к окнам, высматривая знакомую фигуру. Латышев измерял длинными ногами весеннюю распутицу, шагал так красиво, что влюбленная девушка замирала от восторга. Ей нужно было так мало: просто посмотреть, как он шел по дороге. И этого хватало для полного счастья.
Любовь их, короткая, как вспышка, пришлась на весну-лето, когда с пробуждением природы выплыли на поверхность тщательно скрываемые чувства. Все лето в родительском доме Настя предавалась воспоминаниям о романтической прогулке на катере, о чудесной рыбалке и восхитительной ночи любви, когда они обрели возможность притронуться друг к другу.
Вернувшись к началу учебного года в поселок, она узнала скверную новость. Участок перебазировался в другое место, вагончики разобрали, и народ разнес по домам брошенное механизаторами добро...
Наталья Борисова
Братск (Россия)
Из книги "Инязовки"
Записки Насти Январевой"
Опубликовано 13.08.2017