Часть I
PARTE I
Ediciones trasbal Multimedia
Editrama представляет
Рафаэль Мартос - РАФАЭЛЬ
25 декабря 1977
RTVE представляет A fondo
Выдающиеся деятели литературы, искусства и науки
Сегодня Хоакин Солер Серрано берет интервью у: Рафаэля
Серрано: Причины для появления этого интервью в нашей серии передач очевидны. Потому что наш гость известен всем вам. Это еще один из огромной семьи испанцев, он не просто знаком всем нам и публике пяти континентов. Кроме того, я полагаю, что Рафаэль, в придачу к этому внешнему виду, к известному всем облику и артистическим способностям скрывает либо каким-то образом предлагает нам свою версию, свое видение его личности, которое не является множественным, полным и всеобъемлющим. То есть в его личности сосуществуют много рафаэлей, и мы знаем немного о каждом из тех, кто живет у тебя внутри. И сколько их у тебя?
Рафаэль: Внутри меня, несомненно, есть два – Рафаэль и РАПАЭЛЬ*
Серрано: Как доктор Джекилл и мистер Хайд, да?
Рафаэль: Нет.
Серрано: Но один поглощает другого.
Рафаэль: Да, несомненно, тот, что с ph, поглощает другого. Но другой не позволяет его поглотить.
Серрано: Мы видим, что твоя глубинная истина – это не внешняя истина.
Рафаэль: Нет, я всегда стараюсь вести и веду себя на сцене так, как свойственно мне. К счастью, мне никогда не приходилось ничего скрывать, и я веду себя… как я.
Серрано: Всего за несколько лет Рафаэль, конечно, добился многого, его сценография и дискография знакома всем вам, его популяризовали в огромном количестве теле- и радиопередач, в книгах, брошюрах, песенниках. Так что все знают, что Рафаэль родом из Линареса, все знают, что его успех начался однажды в Бенидорме, знают о его граничащих с апофеозом триумфальных турне по Испании, и позднее – по остальному миру. Но перед нами стоит задача узнать немного других Рафаэлей. Первое, что мы можем узнать о нем – что Рафаэль родился в Линаресе 5 мая 1944.
Рафаэль: Да. Это сделала моя мать.
Серрано: Каким ребенком ты был? Когда был совсем маленьким?
Рафаэль: Я был ребенком очень маленького роста и довольно толстым. И с большими ушами. Особенно заметными из-за того, как я стригся тогда. Я всегда молчал.
Серрано:Ты третий ребенок в семье?
Рафаэль: На самом деле я четвертый, потому что моя сестра умерла. Мои родители – Франсиско Мартос и Рафаэлла Санчес.
Серрано: Кем тогда работал твой отец?
Рафаэль: Мой отец был каменщиком. Строителем.
Серрано: Твоя мать всегда занималась домом и детьми.
Рафаэль: Моя мать отдавала нам все, что могла. То есть ухаживала за детьми, а также работала вне дома. Денег было мало, мы жили, естественно, бедно. Свою первую работу я получил в десять лет.
Серрано: Продолжим знакомиться с этой семьей. Твое рождение произошло на улице под названием Баэса, в доме 2.
Рафаэль: Я родился в санатории, расположенном в начале этой улицы.
Серрано: На другой стороне улицы, ближе к началу, было что-то вроде больницы или санатория, где ты явился на свет. Но очень скоро ты перешел улицу.
Рафаэль: Нет, меня перенесли через улицу, потому что я не умел ходить. Меня увезли в Мадрид, когда мне не исполнилось и года.
Серрано: Так что у тебя воспоминаний о Линаресе тех лет практически нет осталось.
Рафаэль: Я ничего не помню. Я помню Линарес с тех пор, когда я начал ездить туда как артист. Так что первому воспоминаю о моем городе всего 13 лет.
Серрано: Семья поселилась в Мадриде в районе Куатро Каминос.
Рафаэль: На улице Каролинас, в доме 1.
Серрано: Где начались по-настоящему важные для тебя события. Твое самое старое, самое первое, самое далекое воспоминание о твоей жизни?
Рафаэль: Ну, оно необычное или шокирующее.. Я помню себя на сцене. Я пел в школьном хоре (напротив моего дома находилась школа – бесплатная для того, у кого имелся голос), у меня была роль, не могу сказать сейчас точно, какая, я был в костюме клоуна. И у меня на сцене сзади лопнули брюки. Это первое, что я помню. Мне тогда было четыре с половиной года.
Серрано: Это был твой первый и возможно, единственный за всю историю твоей деятельности стриптиз.
Рафаэль: Насчет единственного – никогда нельзя знать точно.
Серрано: Ты ожидаешь еще чего-то подобного? Очень хорошо. Рафаэль, похоже, в эти первые годы у тебя, как у других детей, были семья, товарищи, твоя ватага, ты участвовал в побоищах – улица на улицу.
Рафаэль: Да, мы бросались камнями - улица Альварадо против улицы Каролинас.
Серрано: Никогда не было неприятных последствий для телесного здоровья?
Рафаэль: Нет, здесь (показывает на затылок) остался шрам – была содрана кожа, а больше ничего. Мне достаточно везло.
Серрано: Ты был драчуном?
Рафаэль: Нет. Просто в те времена это был способ расслабиться.
Серрано: В ту эпоху ты не только учился в школе - ты принимал участие в праздниках, помогал на мессах, что еще было?
Рафаэль: Все, что ты сказал. И более того. Я пел в хоре, и на мессе, и мы участвовали в конкурсах школьных хоров, соревновались сначала с хорами в Испании, а потом и за границей. Я познакомился с Австрией – Зальцбургом (это было мое первое путешествие), и там нам вручили премию.
Серрано: Падре Эстебан научил тебя петь фольклорные и народные песни.
Рафаэль: Да.
Серрано: Как, например, Paloma.
Рафаэль: И La Bamba – мексиканскую вещь, и Estrellita и тому подобное.
Серрано: Но для тебя это было просто игрой, способом занять время.
Рафаэль: Нет, я всегда относился к этому серьезно.
Серрано: Ты воспринимал это как профессиональную дорогу?
Рафаэль: Ты прав, я всегда думал, что я стану артистом. Каким – я не знал. Певцом, танцором, хореографом, режиссером, писателем, художником, актером – не знаю. Но я знал, что мой путь лежит туда.
Серрано: Хотя мы еще поговорим об этом потом, я, воспользовавшись тем, что мы коснулись этой темы, сейчас спрошу тебя: ты считаешь, что Рафаэль – это то, чем ты уже являешься, или его еще надо открыть?
Рафаэль: Нет, Рафаэля еще надо открывать, потому что ему еще предстоит много работать, и более углубленно. В мои годы еще нельзя кем-то стать. Я 33 года строю карьеру, жизнь, мне еще многому надо учиться и узнавать. Тому Рафаэлю, с ph, надо много узнать. И принять еще много вызовов. Чтобы он рос и рос.
Серрано: Кто из вас двоих командует: Рафаэль с ph или Рафаэль с f?
Рафаэль: Нет, с f.
Серрано: У него голова всегда ясная, он готов подставить свое плечо. У него нет колебаний.
Рафаэль: Нет колебаний.
Серрано: Нет нервов?
Рафаэль: У него жуткие нервы. Но актеры, артисты всегда нервничают. Кто видел, тот поймет. Они нервничают - но сдерживаются. Это нервы, которые ведут себя мирно. Ты должен уметь управлять ими.
Серрано: Однако люди, близко общавшиеся с тобой, говорят, что у тебя целый набор тиков и волнений, связанных с твоей работой. Они порой проявляются в том, что ты.. ну, не знаю… не хочешь выходить на сцену, запираешься в комнате или напротив, болтаешь с кем-нибудь по многу часов, когда у тебя бессонница и ты не можешь спать. Тебя снедает беспокойство, тревога. Чувство ответственности тебе мешает?
Рафаэль: Люди, которые думают обо мне так, не слишком хорошо знакомы со мной. Нет, я достаточно спокойный человек. Вот что происходит: я приезжаю в какую-то страну по рабочим делам, и глупо думать, что ночью я пойду смотреть, например, на токийскую Оперу. Я не знал Токио, хотя был там четыре раза. Я закрываюсь, успокаиваюсь, много думаю о том, что я буду делать, какой у публики менталитет, потому что каждая нация уникальна. Даже мексиканцы отличаются от испанцев. Мы говорим на одном языке, но мы не одинаковы. Я много думаю, а люди удивляются, что делаю все по своему, не выхожу - а я предпочитаю оставаться в отеле. Или разговаривать с людьми, которые меня интересуют, потому что могут чему-то меня научить. Я в этом отношении очень эгоистично настроен и помногу общаюсь только с людьми, которые могут что-то дать мне (в этом я настоящий эгоист). Благодаря их умению говорить или уму, или потому что это великий писатель или поэт, или он необычный человек; пусть даже это каменщик, но у него есть что-то, чему я могу научиться, с ним мне будет интересно разговаривать. Поэтому мне не нравятся коктейли – там ничему не научишься.
Серрано: Вернемся к мальчику, шагавшему по улицам Куатро Каминос, мальчику, который очень рано начал работать. В десять лет ты получил свою первую работу. Что это было?
Рафаэль: Я был учеником портного.
Серрано: А до этого ты торговал дынями?
Рафаэль: И это тоже. Я разносил пакеты, костюмы, вручал их клиентам – делал все.
Серрано: И похоже, ты даже научился кроить. Ты как-то говорил...
Рафаэль: Нет. У меня не было времени. В 13 лет я начал петь.
Серрано: Кто направил тебя на этот путь? Как ты понял, что это твоя дорога?
Рафаэль: На эту дорогу меня направил разъездной театр, который тогда установил шатер перед кинотеатром Reina Victoria в Мадриде, в Куатро Каминос. Это был Хосе Фернан в «Жизнь есть сон». Я посмотрел пьесу там. Это было дешево, и я увидел ее. Меня охватила такая страсть к театру, что все, что мне удавалось заработать, я тратил на театр, даже немного мухлевал с кассой, если не хватало, и каждый день ходил в театр, каждый день. У меня не оставалось денег на метро, потому что я тратил на билеты все, что у меня было, а карманных денег у меня не было – мне их не давали, и я ходил в театр и возвращался пешком. Естественно, с последующим нагоняем, потому что я приходил домой под утро. Как Радио Испании, в четыре утра.
Серрано: Что в этих театрах еще больше убеждало тебя в твоем призвании? Что тебе нравилось, что предвещало?..
Рафаэль: Да все. Некоторые билетеры знали меня в лицо и разрешали мне пройти. Тех, кто меня не выносил, было куда меньше. Я смотрел все подряд. Мне нравилось все-все, от фольклора и Маноло Караколя, выступавшего в театре Кальдерон со своей дочерью и Пилар Лопес – это был прекрасный спектакль, для этого жанра, и до театра Марии Эррреро, Эспаньол, Комедиа – все виды театров. И цирк – да все. И они вели меня по этой дороге.
Серрано: Кстати, каким учеником ты был?
Рафаэль: Учеником? Ну, очень плохим.
Серрано: Ты мало учился?
Рафаэль: Меня выгоняли три раза... но у меня было секретное оружие – вот это (показывает на горло), и меня должны были возвращать. С раннего детства это решало все проблемы.
Серрано: Чуть позже вы сменили место жительства. Кажется, квартира, в которой вы жили, была оформлена на имя одной из теток, так? На имя твоей тети?
Рафаэль: Это была тетя моего отца.
Серрано: А, отца.
Рафаэль: Не знаю, какие там были родственные связи, не самые близкие. Да, именно так. Она умерла, и нас моментально выселили – фьюить! Нам предложили покинуть дом, и мы это сделали. И мы переехали в Карабанчель, в одну комнату. Всю мебель мы сдали на мебельный склад. И я вышел из нее, чтобы одержать победу в Бенидорме.
Серрано: В то время твои старшие братья уже были взрослыми и работали.
Рафаэль: Один проходил военную службу. А другой брат работал в Англии. А третьему исполнился один год. Нет – пять лет.
Серрано: Бенидорм, естественно, не был какой-то неожиданностью. Все это было...
Рафаэль: Я учился. Я разучивал песни в издательстве. И в Мадриде я также познакомился с моим самым удачным композитором – Мануэлем Алехандро. Я разучивал песни и маэстро Гордильо, естественно, представил меня на предварительный конкурс по отбору голосов для фестиваля. Было пять ребят, он привел меня на Voz de Madrid (голос Мадрида). Мне было 15 лет. Там меня проверили, всего было 36 или 37 человек, и я прошел.
Серрано: До этого были первые выступления на мадридских радиостанциях.
Рафаэль: Да, много.
Серрано: Ты получал маленькие трофеи.
Рафаэль: 100 песет каждую неделю. Я ходил туда не каждую неделю, а каждый день. Со мной были Пили Куэста - Ана Белен, Анхелес Эрас - Росио Дуркаль; так что мы все из одной когорты.
Серрано: И ты даже пел под разными именами.
Рафаэль: Да. Один господин с радио посоветовал, чтобы я менял имена. Это давало мне больше возможностей, потому что я пел каждую неделю.
Серрано: И кроме того, ты получил хорошие баллы на фестивале пре-Евровидения.
Рафаэль: Это было...
Серрано: Это было до Бенидорма?
Рафаэль: Да, на год раньше. Все случилось очень быстро. Я начал петь профессионально, когда меня проэкзаменовали в мадридском театре Фуэнкарраль, и один друг... ну, товарищ, который тоже ходил в это издательство разучивать песни, порекомендовал мне одно мадридское заведение. Я пошел, спел, и остался, со мной заключили контракт. Я знал только четыре песни, и снова и снова повторял их. Я получал сто песет каждый день. Естественно, я начал ездить на такси. Я всегда считал, что артист не может выходить с работы и идти домой пешком. Я брал такси – на это мне хватало. Но все это началось в декабре 1961 года. А в июне 1962 я победил в Бенидорме. За эти месяцы совершилось все.
Перевод Р. Марковой
Опубликовано 03.01.2014
Примечания переводчика:
* Обыгрывает испанское прочтение имени Raphael, в котором по правилам орфоэпии "h" не произносится.
Далее >>> Parte II