Часть I

PARTE I

Рафаэль: Я очень люблю эту страну. В этой стране есть главное, что важно для меня – порода. И она ни на что не похожа. Потому что другие «вроде такой-то», «смахивает на...». А Мексика не похожа ни на что.

Марио Эрнандес (сотрудник EMI Music Mexico): Встреча Рафаэля с мексиканской публикой произошла в шестидесятые годы. Меня, по правде говоря, здесь не было, но я много слышал о  Рафаэле, слышал, как поклонники говорили о его легендарных выступлениях в Мексике, то есть о приеме, который ему оказывала публика, начиная со времени его первого приезда. Рафаэль был тогда суперзвездой, великим артистом, у которого был великолепный голос и очень специфический темперамент, но самое главное - харизма. Дело было даже не в том, что он на самом деле нравился мексиканской публике.

Лидия Бадия (поклонница): Первый раз я увидела Рафаэля, когда его представили в программе Nescafe. Тогда моя бабушка и мама смотрели эту программу, и когда представляли Рафаэля, это привлекло их внимание. Большое внимание, потому что в ту пору то, как Рафаэль двигал руками… он не был статичным артистом, он был попрыгунчиком, он был новатором, и это привлекало внимание.

Рене Леон (менеджер, Мексика): Первым, кто его привез в 1966 году, был мой отец. Мой отец тоже был импресарио, он работал с самыми знаменитыми залами той эпохи – в шестидесятые,  например, с Terraza Casino. Он снял El Patio, и привез его в  El Patio, когда тот был практически неизвестен в Мексике – он только добился успеха в Испании и на конкурсе Евровидения, с песней «Yo soy aquel».

Рафаэль поет «Yo sigo siendo aquel».

Рене Леон: И чтобы представить его в Мексике, мой отец привлек своего продюсера – Гонсало Эльвира, работавшего с кинематографом,  и  директора фирмы грамзаписи Epoca Gamma, Томаса Буньоса, и они решили сделать то, чего никогда не делали в Мексике - пригласить представителей всех СМИ, весь мир, чтобы они познакомились с Рафаэлем. Это был зал на тысячу зрителей, и там устроили встречу с тысячей человек, чтобы радио, телевидение, кино, пресса, журналы - весь мир мог его увидеть. И также впервые  в истории случилось, что артист за одну ночь с нуля поднялся на вершину огромного успеха. На такую вершину, что это продолжалось все две или три недели, когда он выступал там.

Рафаэль: На пятый день я узнал, что я завоевал особое место в сердце публики. Это очень хорошо чувствуется.  И я тоже отдавался им.

Рене Леон: Он стал известным в Мексике раньше, чем любой другой испанский артист, приезжавший к нам. Он на самом деле стал первым испанским кумиром в Мексике.

Рафаэль: Мексика - предпоследняя страна, которую я посетил. Потому что были какие-то проблемы, и я никогда не приезжал в Мексику. Я катался по Соединенным Штатам – в Мэдисон-Сквер Гарден и тому подобное, и никогда не думал, что я доберусь до Мексики. Но, наконец, в 1966 я попал в Мексику, а оттуда – в Пуэрто-Рико, это была последняя страна из всех, которые я посетил. А потом была Япония, Россия – я побывал везде. И, как я говорил, я приехал – и женился на Мексике.

Рафаэль поет «Yo sigo siendo aquel».

Хосефина Робледо (поклонница Рафаэля): Я училась в средней школе. Моя подруга сказала «пойдем, посмотрим на парня, который живет в отеле  Camino Real, он испанец». Ну, и мы пошли. Я никогда не думала, нам так повезет, что в тот момент, когда мы приближались ко входу в здание,  выедет автомобиль, где был Рафаэль. Там было двое – я их не знала, я вообще даже не понимала, из-за чего весь этот шум, но моя подруга сказала: «Это он». И когда она это говорила, Рафаэль опустил стекло и сказал нам «привет» и помахал нам рукой. И для меня началась любовь с первого взгляда, которая заставила меня желать слушать его песни, и с того момента возникло стремление видеть его.

Лидия Бадия: В 1968 году он выступал в Auditorio, и тогда мне выпала возможность увидеть его вживую. И с того раза (я помню, что это было 11 и 12 апреля, я была с моей мамой) он меня очаровал. Он пел тогда Corazon Corazon, Huapango torero.

Фрагмент из песни Huapango torero.

Он меня обворожил, привлек все мое внимание, и я с огромным волнением ждала, когда он приедет в следующем году, потому что он собирался выступать в El Patio.

Октавио Эскерра (продюсер Televisa): Рафаэль стал феноменом. Феноменом! Несмотря на его молодость (он был совсем мальчишкой). Я думаю – потому что он был совсем другим. Абсолютно. Уникальным явлением. Он нравился или не нравился, он вызывал полемику своей манерой говорить какие-то вещи, исполнять их, петь их. Но это был Рафаэль. И он такой до сих пор, он  остается Рафаэлем.

Эстела Токски (поклонница Рафаэля): Я впервые увидела Рафаэля в Аламеде, в 1968 году. Именно тогда Рафаэль начал интересовать меня, и я начала искать способ каким-то образом объединиться с людьми, которые чувствуют то же самое, что и я. Тогда был создан Avion Club (статья 123, номер 90), и в Мексике он был номером первым. То есть это был первый клуб, и самый большой из тех, что были у него в Мексике.

Рафаэль поет «Mi gran noche».

Рене Леон: Он мгновенно отзывался на реакцию публики. Это был стиль, который Мексика...  я не уверен, что в Мексике он понравится,  лично я говорил так. Он был первый, кто рискнул петь вот так, размахивая руками. Был в Мексике Карлос Лико, который активно жестикулировал, и когда я увидел Рафаэля со всем этим, я подумал – он что, не ходил  в школу? Но американская публика очень великодушна, и ее верность артисту безмерна.

Эстела Токски: Я думаю, что когда я впервые познакомилась с ним, он стал для меня кем-то другим. Я не предполагала, что познакомлюсь с ним лично. А в том году, в 1968, я с ним познакомилась, и я была поражена. Для меня он стал чем-то совсем другим. Иным явлением, которое вошло в мою жизнь, когда я узнала его. А увидеть его любовь, услышать любезные слова в мой адрес -  это было больше, чем можно было желать. Понятное дело - для поклонника Рафаэля.

Октавио Эскерра: УспехРафаэля, думаю я, несомненно, связан с тем, что он – иной. И  вызывает полемику. Успех Рауля Веласко объяснялся тем, что он был иным и  вызывал полемику. Ну и у Рафаэля  то же самое. Рафаэль приехал сюда со стилем, про который ты скажешь только «черт побери», когда ты в  первый раз увидишь, что происходит. Его способ двигаться, говорить, выходки, которые он устраивает  перед камерой, и все прочее способствуют его успеху.  Потому что надо увидеть его - именно так, увидеть, а не просто услышать его.

Рафаэль: Мексиканская публика  непростая. Это очень требовательная публика. Если ты им отдаешься, она отдается тебе – и это навсегда. Это немного похоже на испанцев, но сложнее. Если говорят – ты ко двору, то значит, ты действительно ко двору. Мне безмерно повезло стать таким – одним из избранных зрителями. 

Лидия Бадия: Меня Рафаэль в самом деле с 12 лет просто обворожил. Меня очаровала его манера петь, делать так, чтобы песни доходили до тебя. Потому что у Рафаэля очень специфическая манера петь, говорить вещи. Меня всегда...

Рафаэль: Однажды мне взбрело в голову спеть в парке, чтобы меня увидели люди. Я пел в эксклюзивных местах – таких, как El Patio.  А мне захотелось, чтобы меня услышал простой народ. Не только по радио, а увидел живьем. И мы решили сделать это в парке Аламеда, но... ффу... было столько тысяч зрителей... Ужасно, ужасно...

Сильвия (поклонница Рафаэля): Когда мы пошли в Аламеду, моя мама очень красиво нарядила меня, у меня был браслет и все прочее, и лучшее платье. А я вернулась как с войны, вся растрепанная, у меня слетело мое первое украшение, подаренное мне дедушкой и бабушкой, которое я надела впервые, мне все ноги оттоптали, белые носочки стали черными – но мы увидели его.

Рафаэль: Да, дело в том, что мы должны были лучше подготовиться к тому, чтобы я мог спеть, потому что я не смог выступить. Я спел одну песню – или две, потому что весь мир помчался на сцену. Ну, это было ужасное зрелище. Люди меня долго ждали. И они меня не слушали! Если и слушали, то  половину песни или около того – очень мало. Полиция заставила меня уехать, затолкала меня в машину с решетками. Ужасно. Я думаю, что когда-нибудь повторю это, чтобы меня увидели все люди – но с лучшей организацией.

Рафаэль поет «Te estoy queriendo tanto».

Рафаэль: Я не приготовил песен в других жанрах, потому что я хотел, чтобы Мексика сначала увидела меня как Рафаэля. Потом я начал перенимать местные выражения, и пел песни Мексики, а когда я заговорил в Испании, все смотрели на меня и спрашивали: что ты такое говоришь? Я вворачивал некоторые словечки, произносил так, как произносят здесь, а люди мне: «ты что несешь?»

Лидия Бадия: С самого начала  Рафаэль обожал Мексику, он упоминал об этом во многих местах. В Испании он всегда говорил «моя любимая Мексика».  И он всегда любил Мексику. Я думаю, что Рафаэль хорошо отождествляет себя с мексиканским народом. Мексиканская публика очень сердечная.  Я могла оценить это - у меня была возможность побывать на нескольких концертах в разных местах мира, и, понятное дело, все зрители встречали его с огромной любовью, но я хотела бы отметить, что есть что-то совершенно особое в том, что Рафаэль столько лет пользуется этой любовью мексиканской публики.  Это искренняя, открытая любовь, спонтанная и полностью взаимная.

Рафаэль: Я приехал на четыре месяца. Случалось всякое, и я вспоминаю, что все, что я делал, было ради уважения. Помню мой концерт в El Patio – ко мне привели марьячи, и я спел, хотя ничего не репетировал, спел Huapango torero и все подобные ей вещи, там были люди с радио, они их записали и целыми днями крутили  на радио. И я поехал в Париж с марьячи Варгаса, чтобы записать, и у меня было пять миллионов пластинок с Huapango torero. Такие вещи случались как импровизация, как дань уважения публике, дань вежливости. Мне приходилось записываться. Да-да, это были крутые годы.

Рафаэль поет Huapango torero.

Марио Эрнандес: Когда его спрашивают, какие приятные моменты он вспоминает из этих сорока лет карьеры, Рафаэль всегда говорит «ну, в профессиональном плане – у меня были великолепные моменты в Мексике, в личном - здесь я познакомился с Наталией, я прожил тут два года, мои дети ходили в садик здесь, в Мексике. Так что Мексика всегда была для меня словно второй родиной, и когда я в Мексике, я чувствую себя так, словно я еще в Испании».

Антонио Леон (менеджер из Мехико): Он столько раз говорил, что это не так, но я уверен, что Мексика отвела ему место, равных которому не было ни в одной стране, разве что сейчас в Испании, но для Мексики Испания была тем же, что и  Москва, потому что у него был огромный успех в Москве (простите, в России); священник, который венчал его – мексиканец (хотя я не уверен, что это произошло в Мексике); у него много друзей в Мексике, он живет много времени в Мексике, он приезжает к нам каждые два года в турне, приезжает делать свою рекламу, посетить нас – он часто бывает в Мексике.

Рафаэль: Хосе Альфредо – это да! Я думал, что мы говорим о композиторах, имеющих отношение ко мне. Нет? Хосе Альфредо – это все. Если когда-нибудь я снова стану записывать пластинку с мексиканскими вещами, все они будут принадлежать Хосе Альфредо, или, по крайней мере, почти все. Он мне нравится.  Он для меня как Мануэль Алехандро. Мануэль Алехандро и Хосе Альфредо Хименес – это Композиторы.

Рафаэль поет Que sabe nadie.

Перевод А.И.Кучан
Опубликовано 31.03.2013