Рафаэль в программе "Las mañanas" с Альфредо Менендесом на канале RNE. 2018
RAPHAEL EN "LAS MAÑANAS" CON ALFREDO MENÉNDEZ EN RNE. 2018
• Интервью
страница находится в разработке
27 ноября 2018 года
Альфредо Менендес: Спасибо за то, что вы слушаете подкаст национального радио. Наш следующий гость говорит о своей последней работе: я никогда не менялся, я эволюционировал. И это нечто постоянное в моей творческой карьере - совершенствоваться, поэтому этот мой диск - RESinphónico.
(Звучит Digan lo que digan)
Альфредо Менендес: Привет, Рафаэль! Как дела? Доброе утро!
Рафаэль: Доброе утро! Как твои дела?
Альфредо Менендес: Хорошо. Хорошо, хорошо - слушаю твой диск... он необыкновенный!
Рафаэль: И работаешь... (смеется)
Альфредо Менендес: Я слушаю очень внимательно. Все уже сделано, и потом ты уже не можешь ничего изменить.
Рафаэль: Всегда есть время. Например, в новом тираже можно все исправить.
Альфредо Менендес: Ты уже когда-нибудь это делал? Новый тираж с исправлениями?
Рафаэль: Нет- нет.
Альфредо Менендес: Например, как книги...
Рафаэль: Нет. Я всегда слушаю диск много раз до того, как выйдет, пока он не будет растиражирован, но как только диск выйдет, я его уже не слушаю, как правило...
Альфредо Менендес: Как и этот последний.
Рафаэль: Да, он уже сделан, и я уже ничего не могу сделать. И как происходит в жизни - ты ищешь дефекты. И я, естественно, их нахожу, и это очень забавно! И когда я слушаю ее по радио или в присутствии множества людей, я говорю себе: сейчас будет "это", сейчас будет то, что я сделал плохо... Например: это уже не секрет, уже все это знают, в песне Cuando tú no estás, одной из самых известных, я в одном месте говорю: «yo me encuentro entre "trinieblas" (вместо "tinieblas"). И в таком виде были проданы миллионы дисков. И когда я это слышу, я умираю от смеха. Как в RESinphónico, тут тоже "р". (смеется)
Альфредо Менендес: Тут получается "усиление" значения - "три" ньеблас - еще более мрака, чем обычно!
Рафаэль: Да, как в RESinphónico!
Альфредо Менендес: И еще скажут: почему ты смеешься, Рафаэль? Ты здесь извращаешь смысл! (смеется)
Рафаэль: Да, могу это представить. В следующих тиражах я это исправил.
Альфредо Менендес: Но с "триньеблас" ты ее уже прославил! Это уже жемчужина твоей карьеры, это уже то, что ее отличает!
Рафаэль: Это было еще начало моей карьеры. И так считали люди моего поколения.
Альфредо Менендес: И в чем мы абсолютно уверены. Но об этом трудно спрашивать, или вообще об этом никогда не спрашивали...
Рафаэль: Не думай. Каждый тебя может спрашивать об одном и том же, но каждый по-своему.
Альфредо Менендес: Но есть вещи, которые тебе помогают?
Рафаэль: И что ты имеешь в виду, когда говоришь, что они помогают?
Альфредо Менендес: Помогают Рафаэлю! Музыке, жизни, работе...
Рафаэль: А, хорошо... объясни мне это.
Альфредо Менендес: И ты поешь обо всем этом.., и мы бы принесли тебе подарок..: обувь.., но мы переживаем...
Рафаэль: Сорокового размера.
Альфредо Менендес: Довольно маленький размер, как у хорошего футболиста. Это хорошая идея.
Рафаэль: В действительности я футболист.
Альфредо Менендес: Который пришел петь.
2-ой ведущий: Как Хулио Иглесиас.
Альфредо Менендес: (диктует номер телефона для звонков) По этому номеру вы можете помочь нам задать вопросы - разные, но, конечно, уважительные и полные восхищения.
Рафаэль: Я вижу, ты мне не дашь поговорить о диске.
Альфредо Менендес: Конечно, я жду, что ты мне расскажешь, каким было и как родилось это сотрудничество с Лукасом Видалем. В какой момент объединились лучший на данный момент композитор в этой стране и лучший певец?
Рафаэль: Лукасу всего-то отроду тридцать три годика. Он связался с моим менеджером, и мне позвонила Роса Лагарриге и сказала мне: есть один музыкант, который в данный момент находится в Соединенных Штатах Америки и которого зовут Лукас Видаль (я его тогда не знал). И она сказала, что он хочет, чтобы я вручил ему премию, которой его наградили. Но я сказал: «Почему я?» - «Вы его не знаете? Это твой друг?»- «Нет, мы не знакомы. Он – да, он меня хорошо знает. Хорошо, я ему вручу премию». И я пошел в Hotel Palace, вручил ему премию, и он рассказал мне историю. Он был внуком Хосе Мануэля Видаля Сапатера, владельца Hispavox, который меня открыл как артиста. Я его не знал, но он с детства "страдал" рафаэлизмом в своем доме. И мы начали говорить о том, что он делает сейчас. Он сказал, что у него есть мой диск Sinphónico и, говоря об этом, я упомянул, что хочу сделать еще диск. – «Другой Sinphónico?»- «Нет, - сказал я, - я хочу пойти еще дальше, потому что я каждый год придумываю что-то новое. Мне не нравится делать одно и то же. Правда, мне это не нравится. Еще с малых лет мне нравится делать что-то новое, я стараюсь всегда делать что-то отличное от старого.
«И что ты хочешь - сделать, другой Sinphónico?» - «Я хочу сделать нечто со знаком + , нечто с "РЕ"... Он посмотрел на меня и переспросил: «Нечто с "РЕ"? И продолжил: «Я думаю, что я понимаю». Я сказал: «Да? потому что я сам точно не представляю». Он сказал: «Дай мне немного времени, дай мне репертуар, который ты хочешь сделать». И уехал в Лос-Анжелес, потому что он живет там. А через месяц прислал мне первое, что получилось, и спросил: «Это то, что ты хочешь?» - «Да! Оно самое!
(Звучит Mi gran noche)
Альфредо Менендес: Песни имеют некую нагрузку?
Рафаэль: Да!
Альфредо Менендес: В них нечто, что ошеломляет и вызывает эмоции?
Рафаэль: И прежде всего, в них есть то, что я не ожидал. Лукас – нет, так как он привык к электронной музыке. Мои песни всегда - великие хиты с великолепными высокими нотами, трудные для исполнения.., и сейчас к ним присоединяется электронное усиление, которое смягчается симфоническим звучанием. И для этого я отобрал мои классические великие хиты, так как современные песни короткие и не годятся для этого. Для этого необходимы великие хиты.
Альфредо Менендес: Вы во всем приходите к соглашению или о чем-то спорите?
Рафаэль: Нет-нет. У нас полное согласие во всем. Никогда не было так, чтобы я работал с людьми и был чем-то недоволен. Мы работали вместе и до начала работы все вместе обсуждали.
Альфредо Менендес: Ты записывался в Abbey Road?
Рафаэль: Я имел счастье записывать в самых известных студиях грамзаписи в мире. И эта (Abbey Road), признаюсь, имеет то же "РЕ", и это для меня имеет значение. Вот и вся история. Когда туда входишь... Я вспоминаю, как я впервые вошел в Мэдисон-Сквер Гарден, как впервые пел в Карнеги-Холл или Радио-Сити... Или как в Испании я впервые вошел в театр Сарсуэла, что было для меня нечто "самое-самое-самое". Это прекрасный театр, и это был мой первый концерт, самый - самый первый! А мне было совсем мало лет, и это меня взволновало! О театре Real могу сказать то же самое - я имею в виду театр Real прежних времен, я знаю совсем другой Real.
Альфредо Менендес: 17 декабря у тебя там концерт? Я думаю, билетов уже нет? Они были проданы в первые же секунды...
Рафаэль: Я не знаю, я не работаю в кассе...
Альфредо Менендес: Но я знаю! И, конечно, тебя информируют...
Рафаэль: Да! Мне сказали, что через два часа, как началась продажа - "se ferme" (фр. закрыто), все было продано.
Альфредо Менендес: Продажа закончилась! И надо дать еще один концерт.
Рафаэль: Не могу, потому что турне продолжается.
Альфредо Менендес: О театре Real артисты, которые там выступают, говорят, что он имеет свою особую магию, как и Abbey Road, и способствует многому...
Рафаэль: Он соответствует своей истории. Помимо того, что имеет отличную акустику (но многие театры имеют прекрасную акустику), театр Real имеет свою историю, как и театры Сарсуэла, Олимпия, Albert Hall в Лондоне, Палладиум, Опера в Москве, Петербурге - это театры, которые своей историей воздействуют на тебя! Начиная с гримерных. С первых минут, когда я вошел в Олимпию, я думал о Пиаф: это ее гримерная. И это сильные эмоции!
Альфредо Менендес: И когда-нибудь кто-то скажет: здесь был Рафаэль!
Рафаэль: Это все история!
Альфредо Менендес: Когда тебя нет!
(Звучит Yo soy aquel)
Альфредо Менендес: К нам поступает много звонков, мы выберем кого-то одного.
Мужской голос: Добрый день! У меня история про песню Рафаэля. Я гитарист, я работал на карнавале в Малаге. Однажды в нашем репертуаре была песня, которая только что прозвучала. Мы несколько дней пытались сымитировать звук трубы без трубы, попробовали все инструменты в ансамбле, и эта песня стала лучшим, что я сделал на карнавале.
Рафаэль: Это была Balada triste de trompeta?
Альфредо Менендес: Может быть.
Женский голос: Мне восемнадцать лет, и я очень давно слушаю Рафаэля. Я была на его концерте, он был как живительная инъекция, это уникальное переживание, которую мог подарить только он. И теперь он выпустил новый великолепный диск. Это будет бомба!
Альфредо Менендес: Критик восемнадцати лет давно тебя слушает.
Рафаэль: Может быть, для нее два-три года – это «давно».
Альфредо Менендес: Для кого-то это полжизни. На твоих выступлениях бывают люди разных возрастов.
Рафаэль: Да, пять поколений. Я недавно начал это замечать. Все это видели, кроме меня – мне вверху мешают прожектора. Это началось после премьеры RESinphónico, в Уэльбе. У меня нет привычки смотреть со сцены или из-за кулис, кто сидит внизу. Но в тот день на премьере в Андалузии я решил узнать, как меня примут на родине и какая пришла публика. Мне сказали, что зал переполнен, но я спросил «Нет, какого рода публика сидит в зале?» И мне сказали: «Черт возьми, половина зрителей - молодежь». И в соответствующем симфоническому диску виде, при галстуках. Но это наблюдается уже пятнадцать лет.
Альфредо Менендес: Любопытно.
Рафаэль: Я знал, что меня слушают в дискотеках и подобных местах, и мои песни поют на футбольных стадионах – это вообще «Фатимское чудо*». Однажды я был в Мексике, там запели Escándalo, и я заплакал.
Ведущая: К тому же у тебя много заходов на Spotify. И ты снова вернулся к практике подписания дисков?
Рафаэль: Я это уже сделал. Вышло очень хорошо. Я буду продолжать делать так. Хотя бы один раз в год, чтобы публика видела, что я все еще тут, что ничего не изменилось, что у нас все то же желание работать, что и всегда. И я таким образом использую преимущества социальных сетей, хотя не так активно, как другие методы. Но они дают хорошие результаты, и я ими пользуюсь.
(Звучит Qué sabe nadie)
Рафаэль: Это электронная музыка. Как она смягчает симфоническую! Это потрясающе!
Альфредо Менендес: Звучит как в кино.
Рафаэль: Ведь Лукас – специалист по саундтрекам к фильмам. Это заметно.
Женский голос: У меня вопросик к Рафаэлю.
Альфредо Менендес: Вопросик!
Женский голос: Твои песни проходили франкистскую цензуру, или у тебя когда-нибудь обрезали или запрещали какую-то песню? Ты пел для него? Франко нравились твои песни?
Рафаэль: Я понятия не имею, нравились они ему или нет. Да, я пел для него, как все испанцы в тот период, потому что туда приглашали только видных артистов. В Ла-Гранха пели те, кто что-то из себя представлял. И мы гордились этим, это был показатель того, что ты – заметная фигура.
Альфредо Менендес: Цензура вырезала слова, что-то запрещала?
Рафаэль: У меня запретили одну песню Muñeca de madera. Но я ее пел. Anyway. Любым способом. Я не смог записать ее точно в том виде, как ее сочинил Мануэль Алехандро, потому что то, о чем я говорил - «Я своими руками сделаю из дерева куклу с твоим лицом, чтобы любить ее, когда захочется» - сочли не очень... Я записал ее без этой фразы, но все время пел в полном виде.
Альфредо Менендес: И тебя не штрафовали?
Рафаэль: Нет.
Альфредо Менендес: Цензору, наверное, понравилось. А сейчас фоном звучит песня.
Рафаэль: Это ПЕСНЯ! Из семисот с чем-то песен эта – главная. Она всем понравилась. My way была ПЕСНЕЙ Синатры. No puedo quejar была ПЕСНЕЙ Пиаф. А это – ПЕСНЯ Рафаэля, сколько бы и каких красивых их у меня не было.
(Звучит Qué sabe nadie)
Альфредо Менендес: Мы сделали свой небольшой фильм с фрагментами песен с диска и тех, что не вошли в него. И мы им с тобой поделимся. Это что-то вроде подарка для Рафаэля.
(Звучит попурри песен Рафаэля)
Альфредо Менендес: Они записаны одна за другой, как фильмы, как диалоги в фильме. Рафаэль – артист международного масштаба, это яснее ясного. Он доказал это, исполняя песни на самых неожиданных языках – как, например, эта чудесная версия песни Amor mio - Utate на японском языке. Это было нелегко?
Рафаэль: Это было очень сложно, но меня попросили сделать это, потому что в Японии на моих концертах было много зрителей, и меня попросили записать ее на японском языке. Естественно, текст написали латинскими буквами.
Альфредо Менендес: Слова не надо было переводить?
Рафаэль: Любовь понимаются на всех языках без перевода.
Альфредо Менендес: У тебя есть свои версии произведений таких стилистически разных групп, как The Doors. Давайте послушаем вызвавшую шумную полемику песню Light my fire.
(Звучит Light my fire)
Альфредо Менендес: Какая хулиганская версия!
Рафаэль: Да. Но это песня с моей пластинки на английском языке, которая в свое время стала лучшим диском года.
Альфредо Менендес: Нельзя забыть и песни на немецком. Давайте послушаем.
(Звучит Natasha)
Рафаэль: Говорят, что немецкий язык трудный, но мне он дался легко.
Альфредо Менендес: Он звучит очень мягко.
Рафаэль: Из всего, что я записал, я больше всего доволен немецкими версиями.
Альфредо Менендес: А вот язык влюбленных, который ты, наверное, учил в школе.
(Звучит Yo soy aquel на французском)
Альфредо Менендес: Это из Олимпии?
Рафаэль: Нет. Я пел ее тут. Но если бы я ее не спел, меня бы прибили.
Альфредо Менендес: И мы закончим песней Битлз, которую я считаю одной из лучших – Something, Джорджа Харрисона. Послушаем.
(Звучит Something)
Альфредо Менендес: Весьма вольная версия.
Рафаэль: Все, что я делаю, должно быть вольным. Я никогда никого не клонировал.
Альфредо Менендес: Рафаэль будет представлять RESinphónico в театре Real, 17 декабря. А потом – Карнеги-Холл, снова Олимпия, Санкт-Петербург...
Рафаэль: Я поеду в Россию, но сначала побываю в Кадисе. И будет очень большое турне по Испании.
Альфредо Менендес: Большое спасибо, Рафаэль, встречи с тобой всегда нам нравятся. Это была очень приятная беседа, возвращайся, когда захочешь.
Рафаэль: Пожалуйста.
Альфредо Менендес: Большое спасибо! Удачи! До встречи!
Рафаэль: До встречи!
(Звучит Igual)
Перевод Татьяны Орловой
Опубликовано 28.11.2018
Примечание переводчика:
* В 1917 году, по словам трёх детей из португальского города Фатима, им много раз являлась «дама» и передавала пророчества и сообщения с религиозными призывами. Католическая церковь признала это подлинным чудом.