Рафаэль в программе "Entrevistas" с Пабло Катериано (Перу). 1991
RAPHAEL EN "ENTREVISTAS" CON PABLO CATERIANO (PERÚ). 1991
Рафаэль: Привет, Паблито!
Пабло Катериано: Большое спасибо за то, что ты пришел к нам и приехал в нашу страну.
Рафаэль: Мне это ничего не стоило. Находиться здесь - это удовольствие: и в Перу и в этой программе. Постучу по дереву.
Пабло Катериано: Рафаэль, ты празднуешь тридцать лет творческой деятельности.
Рафаэль: Я скажу тебе забавную вещь: я отмечаю тридцать лет как артист, и двадцать три года со дня рождения. Это сложный вопрос, чтобы разобраться в этом, надо учиться в университете.
Пабло Катериано: Как это получилось?
Рафаэль: Потому что мне всегда двадцать три года.
Пабло Катериано: Ты всегда молод?
Рафаэль: Я всегда молодой. Ты знаешь мима Марселя Марсо?
Пабло Катериано: Да он побывал в Перу.
Рафаэль: Однажды он в Париже отмечал юбилей, восемьдесят лет, и один журналист спросил его: Сколько Вам лет? Он ответил: Я родился двадцатитрехлетним, мне сейчас двадцать три и я умру в двадцать три года. Мне это так понравилось, что я взял это на вооружение для себя.
Пабло Катериано: Так что тебе...
Рафаэль: Двадцать три года.
Пабло Катериано: А не сорок восемь?
Рафаэль: Разве что сорок пять. Исполнится. А сейчас мне вообще сорок четыре.
Пабло Катериано: Что тебе больше всего нравится в славе? Деньги? Известность?
Рафаэль: Я не считаю себя знаменитым.
Пабло Катериано: Но ты знаменит.
Рафаэль: Нет. Я допускаю, что я популярный человек, для меня это огромная разница. Знаменитым был Наполеон. Я – популярный артист, сделанный по мерке публики, публика усилила во мне то, что она хочет увидеть во мне. Знаменитый – слишком сильное слово, и очень серьезное. Оно слишком велико для меня.
Пабло Катериано: Хорошо. Что тебе нравится в популярности?
Рафаэль: То, что мог разделять эту известность с моими друзьями, которые были у меня с начала жизни, с моим отцом и матерью, которых уже нет. И потом наслаждаться ею вместе с моими детьми, которые увидели меня уже популярным, и с моей женой. Она не знакомилась с юношей, который потом стал популярным – она познакомилась сразу с Рафаэлем. Думаю, в этом секрет того, что мы любим друг друга: я не преподнес ей сюрприза – она вышла замуж, зная, за кого выходит. Зная о моим долгих отлучках, телефонных звонках, приездах и отъездах, обо всех таких вещах. Я разделяю свою популярность с моим менеджером и секретарем, с моими музыкантами. Это мне нравится. Сам по себе я значу не слишком много.
Пабло Катериано: История Рафаэля – типичная история бедного мальчика, который благодаря пению...
Рафаэль: Не бедного. У меня был отец, и было все, что нужно, мы ели каждый день. Я не был бедным. Простым – да, но не бедным.
Пабло Катериано: Рафаэль, это такое тяжелое слово – бедный?
Рафаэль: Нет. Я каждый день был сыт, я не плакал оттого, что мне чего-то не хватало... У меня всегда брюки, которые я мог надеть, моя мать очень хорошо шила.
Пабло Катериано: Многие артист эксплуатируют свое трудное начало карьеры...
Рафаэль: Начало было трудным... Нет, лгу – для меня оно не было трудным.
Пабло Катериано: Почему?
Рафаэль: Благодаря публике. Мне было нужно только найти возможность, чтобы публика меня увидела, чтобы она приняла меня в свои объятия. И я купил маленький автомобиль, холодильник...
Пабло Катериано: Какой оказалась эта возможность? Бенидорм, 1962?
Рафаэль: Нет. Это произошло раньше. Мне было девять лет. Я пел с четырех с половиной лет – я пришел в школу, где был нужен хороший голос для хора. Там учились два моих брата, которые пели достаточно хорошо. Не так, как я, но хорошо. Так что в четыре с половиной года я пришел туда с мощным голосовым потоком, а в девять лет я был признан лучшим голосом Европы в Зальцбурге, в Австрии. Там все и началось. Мы отмечали девятнадцать лет нашего венчания в Венеции, а оттуда поехали в Вену и Зальцбург – а там все так же. Там ничего не изменилось. Разве что в тот вечер там пел Пласидо Доминго. Но все остальное было таким же.
Пабло Катериано: Ты женат девятнадцать лет? Ты счастлив в браке?
Рафаэль: Я очень счастлив.
Пабло Катериано: Рафаэль со своей популярностью был когда-нибудь за девятнадцать лет неверен своей жене?
Рафаэль: Нет. Я так не могу. Таких женщин, как моя жена, больше нет. Их не существует. Зачем я буду есть что попало, если дома есть черная икра? Я ни на что не променяю мою жену. И моих детей тоже.
Пабло Катериано: Но у тебя были возможности?
Рафаэль: Да. Кончено.
Пабло Катериано: И что ты делал, чтобы не пасть?
Рафаэль: Доносил до их сознания, что это не стоит труда.
Пабло Катериано: Ты их убеждал? Объяснял.
Рафаэль: Да. Сбросить брюки были бы проще... и быстрее. Но труднее донести до молодой девушки – или не такой молодой, что будет лучше остаться хорошими друзьями. И у меня есть хорошие подруги, которых знает моя жена. Но с тех пор, как я женился, а вернее за три месяца до свадьбы, когда я решил, что женюсь, все закончилось. Я принадлежу моей жене, живу для моей жены и ради моей жены. И больше ничего.
Пабло Катериано: Это единственная любовь. А если любовь закончится?
Рафаэль: Да, такое часто случается. Я бы не сказал, что она заканчивается, это слишком безысходное слово, я бы сказал – она остывает. Но есть столько вещей, которые могут ее подогреть. Не всем повезло жениться на такой женщине, как моя, которая очень умна, умеет говорить... Я, скажем так, блистателен, но она гораздо умнее меня.
Пабло Катериано: Она управляет домом?
Рафаэль: Она такая умная... так что в доме командую я. Она мне говорит то-то и то-то, я делаю по-своему и говорю: Ты же так сказала. Она позволяет мне делать ошибки... чтобы не делать их самой.
Пабло Катериано: Кто дома занимается детьми? Ты же весь год в разъездах.
Рафаэль: Я чаще общаюсь с детьми, чем думают люди. Когда я был в Америке, я каждые три дня приезжал повидаться с ними. Если турне очень долгое, а у них каникулы (хотя в Америке их мало, это день всех святых и еще какие-то) моя дочь, в ее семнадцать лет, может слетать в Мадрид одна, чтобы повидаться с подругами и со мной. Мы – одна семья, они меня знают.
Пабло Катериано: Ты очень много ездишь. Сколько раз ты приезжал в Перу?
Рафаэль: Самое малое – шестнадцать раз. Может быть, кто-то из телезрителей меня поправит.
Пабло Катериано: У нас есть записи твоих выступлений.
Идет ролик
Ведущий: Как у всех великих, у него нет фамилии. Весь мир знает его как...
Хор: Рафаэль!
Рафаэль поет Balada de la trompeta.
Рафаэль: Я носил очень широкий пояс... это семидесятые годы.
Пабло Катериано: Семьдесят пятый.
Рафаэль: Широкий пояс... уже женат... и меня бросили...
Пабло Катериано: Рафаэль приехал отпраздновать свое творческое тридцатилетие здесь, в Перу. У Рафаэля есть Урановый диск за продажу пятидесяти миллионов пластинок, триста восемнадцать золотых дисков, сорок пять платиновых...
Рафаэль: Уже больше
Пабло Катериано: Он любимый сын Мексики, Венесуэлы, Эквадора, Колумбии, Чили, Аргентины, Перу, и он получил золотые ключи от Нью-Йорка Лос-Анджелеса, Чикаго, Майами (пять раз). Рафаэль, за эти тридцать лет тебе ни разу не приходило в голову послать все к дьяволу, прекратить турне, отказаться от выступлений...
Рафаэль: Почему?
Пабло Катериано: Потому что человек выматывается.
Рафаэль: Нет. Я – нет. Это моя жизнь. Жизнь, которую я выбрал. Та, которая мне нравится. Конечно, я устаю. Но когда я устаю, я ложусь спать. Я отдыхаю, я снова полон сил. Я думаю, в этом все мое счастье. Когда меня спрашивают «Ты счастлив?», я отвечаю «Да». Потому что пять минут в году я понимаю, что я счастлив. Этого достаточно. Я счастлив, потому что меня есть то, чего я всегда хотел - моя семья, и особенно потому, что я работаю в той области, которая мне нравится. И вдобавок добился в ней успеха. Потому что я представляю себе человека, который имеет успех в том, что ему не нравится; его дни полны горечи. А я работаю, потому что мне это очень нравится.
Пабло Катериано: Ты не только пел, но и работал в кино.
Рафаэль: В музыкальных фильмах.
Пабло Катериано: Тебе не предлагали заняться, например, политикой?
Рафаэль: Чем?
Пабло Катериано: Политикой. Стать депутатом, парламентарием...
Рафаэль: Мне?
Пабло Катериано: Да, тебе.
Рафаэль: Да ты что! Нет уж, пожалуйста.
Пабло Катериано: Тебе это не нравится?
Рафаэль: Нет, вовсе нет.
Пабло Катериано: Ты за правых или за левых?
Рафаэль: Я за Рафаэля.
Пабло Катериано: Эта тема тебя совсем не интересует?
Рафаэль: Абсолютно.
Пабло Катериано: Ты пролистываешь странице о политике в газетах?
Рафаэль: Всегда. Там все одно и то же – говорят и ничего не делают. Я хочу, чтобы люди были счастливы и им на самом деле дали то, что обещали. Чего никогда не бывает - ни здесь, ни в любом другом месте. Я близко дружу с президентами, с королями...
Пабло Катериано: Например, ты знаком с Фелипе Гонсалесом*?
Рафаэль: Он мой земляк – такой же андалузец, как я. Я знаком с испанскими королями. Для меня короли Испании превыше всех и превыше политиков.
Пабло Катериано: Ты когда-нибудь пробовал наркотики?
Рафаэль: Нет.
Пабло Катериано: Потому что это скучно?
Рафаэль: У меня не было такого желания. Никогда.
Пабло Катериано: И даже не хотелось пробовать?
Рафаэль: Нет.
Пабло Катериано: Потому что это плохо или...
Рафаэль: Мне это в голову не приходило. Однажды в Мексике испанский журналист решил, что у меня есть возможность достать такие вещи, потому что я артист, у меня была там своя фирма грамзаписи...
Пабло Катериано: Предполагается, что многие, да почти все артисты принимают наркотики.
Рафаэль: Артистов сотни, а простых людей – миллионы, и они на самом деле их употребляют... Почему все обвиняют артистов? Они самые достойные люди в мире, просто мы на виду. Так что я достал тому человеку то, что он просил, и конечно, моя фирма грамзаписи никогда не верила, что это для меня. Но когда мне прислали пакет, я впал в такую панику, что бросил его в унитаз и дергал за цепочку, пока он не исчез. А когда он пришел брать интервью у президента (он был видным политическим журналистом), он спросили меня, и я сказал: У меня ничего нет. Он мне не поверил.
Пабло Катериано: Как ты реагируешь на трагедии?
Рафаэль: Это зависит от того, какого рода трагедия.
Пабло Катериано: Например, как бы реагировал, если бы врач сказал тебе (это только предположение) что у тебя СПИД? Ты бы это скрыл? Почувствовал бы себя разбитым? Объявил бы об этом?
Рафаэль: Да, Я сказал бы своей жене. Чтобы она не прикасалась ко мне – чтобы не заразить ее. Но, слава богу (еще раз постучу по дереву) у меня нет таких проблем. Но я понимаю трагедию тех, у кого она есть. Это огромная трагедия. Но у меня к счастью, ее нет. Я здоровый мальчик. Я ем овощи.
Пабло Катериано: Ты еще овощи и не ешь мяса?
Рафаэль: Я вегетарианец.
Пабло Катериано: Любой может заразиться СПИДом.
Рафаэль: Говорят, он может прицепиться где угодно. Я не пробовал.
Пабло Катериано: При переливании крови...
Рафаэль: При работе с кровью, и даже в туалете.
Пабло Катериано: Ты привык читать в прессе все о Рафаэле? Любые сплетни и домыслы о Рафаэле? Все, что говорят?
Рафаэль: Это очень скучно. Когда мне было пятнадцать или шестнадцать лет, я читал все, и я благодарен им. Меня интересует вещь, если они правдива, тогда она меня волнует. Но если это брехня и ты ничего не можешь с этим сделать – зачем переживать?
Пабло Катериано: Ты одиночка или человек, имеющий друзей?
Рафаэль: Нет-нет.
Пабло Катериано: Ты культивируешь дружбу?
Рафаэль: Да. У меня есть друг механик – тот, что занимается машиной. И есть друзья министры, и я принят при дворе. У меня самые разные друзья. И я породнился с одной из самых видных семей Испании.
Пабло Катериано: Как бы ты охарактеризовал некоторых артистов?
Рафаэль: Я никого не охарактеризовал. Кто я такой, чтобы классифицировать их?
Пабло Катериано: Ты ни о ком не высказываешь своего мнения? В творческом отношении?
Рафаэль: В творческом – да.
Пабло Катериано: Тогда – каков в творческом плане Хулио Иглесиас?
Рафаэль: Он потрясающий.
Пабло Катериано: Майкл Джексон?
Рафаэль: Выдумщик.
Пабло Катериано: Мадонна?
Рафаэль: Трижды выдумщица.
Пабло Катериано: Пласидо Доминго?
Рафаэль: Безумие. Он чудесен.
Пабло Катериано: Чабука Гранда?
Рафаэль: Нежность.
Пабло Катериано: У нас есть запись с Чабукой Грандой.
Рафаэль: У меня есть про нее песня – конечно, принадлежащая Мануэлю Алехандро. Я записывал диск Enamorado de la vida, на котором был Provocación и так далее, и там был перуанский вальс. Чабука умерла в ту ночь, и мне об этом сообщили. Я позвонил Мануэлю Алехандро и сказал ему: Завтра я не буду записываться. – Почему? – Умерла Чабука Гранда. Он была моей близкой подругой. Он сказал: Будешь записываться вечером. И он принес мне этот вальс, название которому он не мог придумать - Chabuca Limeña. В ту ночь он написал слова.
Пабло Катериано: Это было веяние момента.
Рафаэль: У этого сеньора изумительная чувствительность. Я с большим удовольствием пою его вещи.
Пабло Катериано: Этот человек c изумительной чувствительностью празднует тридцать лет творчества. Тридцать лет пения. Он приехал в Перу и завтра будет выступать в театре в Лиме, в Apolo, в четверг – в Contry Club, и даст концерты в пятницу, субботу и воскресенье.
Рафаэль: И это все?
Пабло Катериано: Ты останешься еще?
Рафаэль: Нет, сколько можно? Я поеду к своим детям.
Пабло Катериано: Рафаэль – шкода, да?
Рафаэль: Что такое «шкода»?
Пабло Катериано: Озорной ребенок.
Рафаэль: Спасибо. И ты тоже должен быть таким. Не переставай быть озорным. Тогда жизнь чего-то стоит.
Пабло Катериано: Спасибо.
Рафаэль: Anyway, как сказали бы в США. Дамы и господа, я люблю вас.
Перевод Р.Марковой
Опубликовано 10.01. 2018
Примечания переводчика:
* Фелипе Гонсалес Маркес (5.03.1942, Севилья) - премьер-министр Испании с 1982 по 1996.