Часть II

рафаэль певец испания

PARTE II 

Серрано: В самом деле, как написано в известиях 1962 о фестивале пре-Евровидения в Барселоне, ты выходил с песней Perdona, Otello. Ее написал Алехандро.

испанский певец Рафаэль тексты песен

Рафаэль: Да.

Серрано: В том же году на IV фестивале в Бенидорме ты получаешь первую премию и премию за исполнение.

Рафаэль: Нет, я получил первую премию, вторую, третью, пятую и восьмую. 

Серрано: Больше просто не было.

Рафаэль: Кстати, песня, получившая первую премию, была страшной. Я получил премию за исполнение, но песня была жуткой. Публика хотела другую песню, тоже в моем исполнении, которая получила третью премию. Но я не обращал на это внимания.

Серрано: Это имело очень большое значение для тебя, да?

Рафаэль: Очень большое. Это был великолепный вечер. Премию мне вручала Марисоль. Это был дивный вечер. Тогда я впервые заплакал от радости.

Серрано: И тогда быстро появились контракты.

Рафаэль: Нет, не думай так.

Серрано: Почему? Контракты ведь появились?

Рафаэль: Да, контракты появились. Но то, что мне предлагали, было не то, чего заслуживал Рафаэль с РН, по моему мнению. С моей точки зрения. Мне предлагали праздники, где певцы пели, а публика танцевала. Как это я буду петь, а они – танцевать? Меня это раздражало. Так что все было достаточно проблематично. Помню, как мой представитель меня убеждал подписаться на три года работы, но надо было петь на праздниках. Мне были нужны деньги, потому что мы сменили жилье. У меня был дом, я нуждался в деньгах, но говорил ему «нет». Даже за деньги. Мне отвечали «Сынок, в этой стране все именно так и не будет по-другому». Я говорил «нет». У меня другая дорога, более значительная. Я хочу другого. Теперь все привыкли к тому, что артист может дать сольный концерт. А тогда, если ты заикался об этом… «Что ты говоришь? Ты рехнулся что ли?» (крутит пальцем у виска) К счастью, все это переменилось.

Серрано: Тогда пели только для того, чтобы потанцевать.

Рафаэль: Да. Лишь для того, чтобы танцевать.

Серрано: Поговорим о домах Рафаэля. Что стало следующим домом после этой квартиры в Карабанчель Альто?

Рафаэль: Это была не квартира, а комната.

Серрано: Комната? Что было потом?

Рафаэль: Потом очень недолго, месяцев семь-шесть, была Виа Ларго дель Пилар. Затем – улица Карлос Мауррас, где был достаточно хороший дом, я жил там, снимаясь в первых фильмах – провел четыре или пять лет из моей карьеры. Потом улица Хуана Рамона Хименеса, потом Мария де Молина, а потом – мой дом.

Серрано: А как в это время жил семейный клан, что делала семья в связи с успехами Рафаэля?

Рафаэль: В этом плане моя семья всегда хорошо относилась ко мне, потому что никогда не комментировали меня. Они позволяли мне делать все, веря в меня и считая, что я сам решу, что для меня хорошо и что плохо. Они никогда не вдавались в вопросы моей карьеры, ну, и причин для тревоги тоже не было.

Серрано: В твой семье есть певцы?

Рафаэль: Нет, я был белой вороной.

Серрано: Никто из родственников...

Рафаэль: Нет.

Серрано: А твоя мать?

Рафаэль: Да, мать пела в кухне, как поют миллионы женщин – песни своей эпохи. Но не более того.

Серрано: Что в тебе от матери, а что от отца?

Рафаэль: От матери – внешность. Я очень похож на нее. От отца... я хотел бы, чтобы оно у меня было (потому что можно понять только со временем) – огромное умение идти по жизни, которым отличался отец. Он никогда ни менялся. Горе и радость он воспринимал очень хорошо. Хотел бы я в его возрасте обрести это умение.

Серрано: Твоя настойчивость, упорство, дисциплинированность – откуда они родом? От кого они взялись?

испанский певец Рафаэль тексты песен

Рафаэль: Думаю – от Наполеона.

Серрано: Хорошо. Мы на фестивале в Бенидорме. Теперь появляются первые контракты и кроме того – возникает человек, с которым у тебя много общего и ты будешь тесно связан с ним много блистательных звездных лет. Как из множества людей, окружающих Рафаэля, он выбрал одного, чтобы представлять его, какой была технология, вся эта машинерия?

Рафаэль: Технологии – никакой. Было и есть огромное восхищение моей личностью. У моей мамы. И у моего менеджера – Пако Гордильо, он учился, кажется, на инженера. Но так и не стал им. Я был в армии, когда он начал работать со мной. Это человек, с которым я очень долго был связан. И одна из первых вещей, которые он сделал для меня – потому что он верил в меня – он перестал курить, чтобы не дымить в машине. Его восхищение, которое он испытывал и испытывает, было огромным. Я чувствовал себя очень удобно, ощущал хорошую поддержку. Я отваживался на какие-то вещи, потому что знал, что тылы прикрыты. Вскоре в игру вступил также Бермудес (тоже Пако, это были два моих Пако), который сделал из меня очень популярную во всем мире фигуру. Естественно, он делал так, что я приезжал куда-то в первый раз, и он должен был возвращаться каждый год, чтобы попасть в центр внимания. Это получалось хорошо.

Серрано: Вот список твоей команды: в нем Пако Гордильо, Маноло Алехандро, который тоже имел очень большое значение, как автор песен...

Рафаэль: Я говорил, что песни принадлежат ему, а я просто пою их.

Серрано: Пако Бермудес, Тосильдо – автор книги, которая вот тут у меня. Огромная книга о Рафаэле.

Рафаэль: Он, как я говорю, не на этом месте. Он возник в середине всех этих лет. Его не было во время моего первого фильма.

Серрано: Это команда, в которой все вместе обсуждали все аспекты твоего шоу, и обсуждали в манере, слегка... скажем так, привычной для этой страны.

Рафаэль: За все отвечали не они, а я. Я всегда веду себя как хороший человек. Но однако первое, что я говорю – «я хочу того или этого». И всего добиваюсь. Я начал свою работу по контрактам с запрета разносить еду во время концерта. Мне не нравится, когда во время пения по залу расхаживают официанты. У меня были проблемы с контрактами в Испании и Лондоне, в Talk of the Town. Там все привыкли к тому, что например, господин Том Джонс поет, а к столикам подходят официанты. Но мне это не годилось. Я решительно запретил это. Перед началом шоу все официанты должны были уйти. Начинается шоу – и еду больше не разносят. И были проблемы, но все разрешилось через три месяца. Все происходило очень быстро.

Серрано: Вы обсуждали все коллективно. Решали, как тебе делать песни, как их исполнять. Какой дать свет, какой костюм надеть...

Рафаэль: Нет.

Серрано: Это легенда?

Рафаэль: Это чисто мои заботы. Только мои. Всегда только мои. Дело в том, что я слушаю других, и если Пако говорит, что свет надо поставить так или этак, то я считаюсь с этим. Я воспринимаю критику, если в ней есть логика, если она конструктивная.

Серрано: Эти люди, которые были так тесно связаны с твоей жизнью...

Рафаэль: Они и сейчас с ней связаны.

Серрано: Но меньше.

Рафаэль: Меньше, чем раньше, потому что раньше я был холост а теперь у меня появились дети, своя жизнь.

Серрано: Это логично.

испанский певец Рафаэль тексты песен

Рафаэль: Через семь лет я остался без дирижера оркестра, потому что они устают играть и ездить, они хотят жить со своими семьями. А я, тем не менее, должен продолжать путешествовать, приезжать в разные места. Но мне повезло, что я могу возить с собой семью.

Серрано: Ты пережил много экономических сложностей, много огорчений и проблем.

Рафаэль: Много? Очень много. Но также быстропреходящих.

Серрано: Все выпали тебе одновременно.

Рафаэль: Нет, но все были непродолжительными. Через восемь месяцев после победы в Бенидорме, в том же году, я поехал в парижскую Олимпию. И стал главным героем в телепередаче в Лиссабоне. Потом спел в Греции, в Ливане и Турции (вместе с Петулой Кларк и Сальваторе Адамо). Все развивалось очень быстро.

Серрано: Ты хороший бизнесмен?

Рафаэль: Нет. Никакой артист не может стать бизнесменом.

Серрано: Однако иногда ты вдохновляешь...

Рафаэль: Да. Я человек, на котором делают бизнес. Я считаю, что публика не видит нас, артистов, а я вижу.

Серрано: Ты жертвуешь деньги в пользу твоих артистов?

Рафаэль: Да. Очень много раз.

Серрано: Без успеха?

Рафаэль: Иногда выходит хорошо, иногда – плохо. Скажем так – мы остаемся квиты.

Серрано: А как ты в качестве импресарио управлялся с театром? Не как свой собственный импресарио, а как импресарио других людей?

Рафаэль: Плохо. Как свой собственный я все делаю чудесно. А когда занимаюсь другими - я слишком много на них трачу. Я думаю, что это я – а это не так.

Серрано: К любому, кто в каком-то смысле оказался под твоей защитой, ты относишься так, словно это ты сам.

Рафаэль: Да. Даже лучше. Когда зрители должны увидеть его, мы делаем программки, которые раздаем бесплатно… А они стоят как половина билета. Я не умею экономить на этом. Не умею. И если меня просят дать сколько-то денег, я верю, что это надо, и даю.

Серрано: На этом столике стоят некоторые из бесконечного числа трофеев, которые получал Рафаэль с 1962 года по настоящее время. Но это почти ничто в сравнении с тем, что хранится у него дома, на который мы со съемочной группой учинили налет, чтобы принести несколько золотых дисков. Первый и думаю очень интересный – это диск фирмы грамзаписи Fonatana за El Tamborilero.

Рафаэль: Но это повторялось четыре раза, их у меня четыре штуки.

Серрано: La cancion del tamborilero выходит каждый год, и так будет продолжаться всю твою жизнь.

Рафаэль: Но ведь появляются новые дети – все время рождаются новые дети.

Серрано: И наступает новое Рождество.

Рафаэль: И к счастью, наступает новое Рождество.

Серрано: Этот золотой диск и песня тоже связан с одним из великих хитов, который вышел у Рафаэля в этой стране на испанском телевидении, в передаче, поразившей всю страну. Помнишь?

испанский певец Рафаэль тексты песен

Рафаэль: За который я получил жуткий нагоняй от продюсера. И с большими основаниями – я ковырялся в носу. У меня чесался нос, и в конце песни я залез в нос, а меня показывали крупным планом, поэтому мне влетело. Но люди в магазинах требовали пластинку, «на которой он чешет нос». Так что в конце концов все обошлось нормально, но сначала мне всыпали. Но потом мне все простили.

Серрано: Есть и другие диски – из Испании, из Мексики. Рафаэль, этот откуда?

Рафаэль: Это из Мексики, за долгоиграющую пластинку с песнями из фильма Digan lo que Digan.

Серрано: Каждый золотой диск означает миллион копий, проданных в стране, о которой идет речь.

Рафаэль: Так говорят. А правда ли это? Этот диск, на который мы смотрим...

Серрано: Этот?

Рафаэль: Да. Это диск лучшему голосу певца, поющего на испанском языке. Этот – из Венесуэлы, этот – из Мексики. Этот – из Пуэрто-Рико. А таких премий у меня пять одинаковых.

Серрано: Этих - за популярность?

Рафаэль: Нет. Это – от испанских детей.

Серрано: А, от детей.

Рафаэль: С телевидения.

Серрано: Золотая...

Рафаэль: Да. У меня их пять. Таких премий за суперпопулярность – восемь, и одна получена совместно с моей женой, девятая. И это повторялось, к счастью, 148 раз.

Серрано: Есть еще одна важная дата в жизни Рафаэля. Я думаю, это решающая дата. Это 1965 год - первый сольный концерт. Рафаэль дал его в мадридском театре Сарсуэла. А точнее – 3 ноября. Впервые в этой стране исполнитель эстрадных песен решился встретиться в театре с ожидающей его публикой в одиночку, без поддержки – и с огромным успехом. Кстати, он стал историческим и стал еще одним, если так можно сказать, из привычных для Рафаэля вызовов.

Рафаэль: Да, к несчастью.

Серрано: Почему?

Рафаэль: Почему - не знаю. Всегда, когда журналисты, видят меня, например, в Палладиуме в Лондоне, пишут свои рецензии и делают снимки… в это время весь театр стоит. Об этом стоит упомянуть. А мне звонят в отель ночью и говорят: «Слушай, мне бы хотелось бы фотографию, где ты покупаешь игрушки или что-то такое». Я в ответ «Чудесно!» - и меня снимают. А когда я возвращаюсь в Испанию, никогда не говорят об апофеозе Рафаэля. Нет, скорее напишут, как Рафаэль покупал игрушки для своих детей. Это задевает. Все считают, что дети для меня важнее всего. А потом директор или кто-то из моих друзей спрашивает: «У тебя был успех?» «Да». И все. И все довольны. Как будто это было так легко!

Серрано: Это просто новость?

Рафаэль: Именно. А ведь это очень трудно.

Серрано: Давай поговорим немного о Наталии. Вот свадебная фотография. Сколько лет уже прошло?

Рафаэль: Пять лет.

Серрано: Что Наталия значила для тебя?

Рафаэль: пять лет – а мне кажется, что это было вчера. Что она значит или значила?

Серрано: И то, и другое.

Рафаэль: Я не могу говорить о ней, потому что я не объективен. Я не могу быть объективным. Как ни один отец не может быть объективен по отношению к своему ребенку. Но она означает одну очень важную вещь, самую, наряду с моей карьерой, главную вещь. Это то, что ей удалось соединить Рафаэля и мою карьеру. Она означает все, потому что я могу говорить, и она понимает меня. Это человек, на которого я могу рассердиться, и он поймет меня. Человек, которого я обожаю. И он меня понимает. Она - это все.

Серрано: Наталия, очень умная женщина, интеллектуалка...

Рафаэль: Иногда. Она очень ленива.

Серрано: Ленивей тебя?

Рафаэль: Ой! Если бы она не заразилась моей живостью, она бы не опубликовала ни одной книги. Она все делает слегка... из-под палки. Пишет именно так. Кроме того, с тех пор, как родился Хакобо, она уже...

Серрано: Мне кажется, это очень хорошо – человек вроде тебя, который столько делает, добившийся такого успеха во всех своих делах, рассчитывает еще и на компетентность своей жены. Потому что публике известно, что ты пишешь. А когда мы это прочитаем?

Р: Ты читал мои статьи в газете.

Серрано: Да. Но есть готовая книга, опасная, подобная бомбе – книга воспоминаний, говорят, что...

испанский певец Рафаэль тексты песен

Рафаэль: Это не мемуары в точном смысле слова, это скорее описание опыта, накопленного за пятнадцать лет. Книга о людях, которых я знал, о том, как я с ними познакомился, и это версии двух людей - Рафаэля-артиста и Рафаэля-человека. Я пока не могу говорить... Должно пройти, по крайней мере, еще двадцать лет.

Серрано: Придется подождать.

Рафаэль: Черт побери, я еще очень молод.

Серрано: А сколько страниц ты написал на сегодня?

Рафаэль: Много. Книга довольно толстая.

Серрано: А Наталья тебе что-нибудь советовала?

Рафаэль: Нет.

Серрано: Возможно, она сказала тебе, что все очень хорошо.

Рафаэль: Нет, потому что она ее тоже не читала целиком. Иногда я давал ей почитать какие-то отрывки. Но не всю. Для нее это тоже будет сюрпризом.

Серрано: Кто-нибудь прочитал ее целиком?

Рафаэль: Целиком – нет. Но кое-что прочитал Хосе Мария Пеман, Луис Мейенсон и Лара – издатель.

Серрано: Издатель, который каждый день присылает тебе чек, чтобы ты записывал текст.

Рафаэль: Нет, он уже утомился. Признаюсь, это меня беспокоит. Потому что ты тянешь и тянешь, и в конце концов говоришь «нет».

Серрано: Но, кажется, когда-нибудь ты скажешь ему «да».

Рафаэль: Да. Может быть. Но он может быть уверен, что если я решу выпустить книгу, издавать ее будет он.

Серрано: Тебе хочется пить?

Рафаэль: Да.

Перевод Р.Марковой
Опубликовано 03.01.2014

Далее >>> Parte III



Комментарии


 Оставить комментарий 
Заголовок:
Ваше имя:
E-Mail (не публикуется):
Уведомлять меня о новых комментариях на этой странице
Ваша оценка этой статьи:
Ваш комментарий: *Максимально 600 символов.