Raphael cada día

Внезапно Отто понял, что сжимает эфес шпаги слишком жёстко. Навстречу ему шла компания подвыпивших гуляк: так в романах зачастую характеризуют обыкновенных пьяниц, у которых от неумеренных возлияний теряются остатки рассудка, мутнеют глаза и чешутся кулаки.

Вот и сейчас трое матросов, взявших на борт изрядный груз спиртного, выйдя из кабака, решили перерезать курс первому встречному с целью небольшой абордажной схватки. Этим первым встречным оказался Отто. Но в его планы потасовка не входила.

Отто молниеносно выхватил шпагу и приставил её к горлу одного из пьянчуг, худого и долговязого, как грот-мачта.

- Позвольте пройти, господа, - грозно прошипел фон Шрамм, - мне кажется, что на этом рейде достаточно места, чтобы нам разойтись. И без неприятных последствий.

На удивление капитана, пьяная троица не сникла и не расступилась перед ним. Напротив, они упёрли руки в бока и расхохотались так, как смеются охотники, загнавшие в ловушку свою жертву. Хохотал долговязый, хохотали и его два приятеля: бородатый пузан с лиловым шрамом через весь лоб, и широкогрудый крепыш с кривым, не раз сломанным в драке носом.

Сквозь это дружное ржание Отто услышал шорох за своей спиной и понял, что окружён. Действовать надо было немедленно. Но Отто опередили. Удар по голове был таким сильным, что у капитана потемнело в глазах, и он выронил шпагу.

- Навались! - крикнул кто-то по-английски, и это было последним, что услышал фон Шрамм. Очнулся Отто также от английской речи.

- Как вы себя чувствуете? - донеслось до него как будто издалека.
- Спасибо, - так же по-английски ответил фон Шрамм, и открыл глаза. - Чувствую…

Милое девичье лицо склонилось над ним, и на мгновение рыжеватые локоны коснулись его щеки. Сколько воспоминаний нахлынуло на Отто от этого нежного, нечаянного прикосновения! У него перехватило дыхание и едва не разорвалось сердце. Он вспомнил вдруг и своего отца, и ту, которую он хотел забыть, и с которой теперь его связывала страшная клятва… Отто положил руку на грудь и онемел: ужасного перстня не было. Видимо, он потерял его в схватке. Но, быть может, это и к лучшему? Отто вопросительно взглянул на девушку.

- О, как я рада, что вы наконец очнулись! Не беспокойтесь, вы у друзей. Ах, если бы вы знали, как серьёзно пострадали! - взволнованно защебетала незнакомка. - Лежите, лежите, вам нельзя вставать. Вы у нас уже второй день…

- Второй день! Значит, мой корабль ушёл без меня! Меня сочтут дезертиром! Уже сочли!

- Успокойтесь! Вам нельзя волноваться! Доктор даже воду вам давать запретил, пока не осмотрит вас снова. Лежите, ни о чём не беспокойтесь, вы у друзей. Меня зовут Дженни. Я сейчас вернусь, только сообщу брату и матушке, что наконец-то вы пришли в себя…

Она опять приблизилась к нему, и её локоны вновь упали ему на лицо. Отто увидел бездонные, как морская пучина, зелёные глаза девушки, и словно свежим бризом овеяло его. Это был аромат свежести, юности и невинности, несущий в себе что-то спокойное, родное и трепетное. И Отто вдруг показалось, что этот свежий ветер с лёгкостью может унести прочь все его горестные воспоминания. Капитан улыбнулся, хоть это далось ему нелегко: затылок ломило от боли. Дженни улыбнулась в ответ, но тотчас отпрянула, и быстро выбежала из комнаты, стуча башмачками и шурша юбками на лестнице.

- Мама, братец, он очнулся! - звонкий голос Дженни удалялся от Отто, и он вдруг почувствовал, что снова проваливается в забытьё…

- Всё в порядке, господа, кризис миновал. Он просто крепко спит, - когда фон Шрамм услышал сквозь сон этот глуховатый баритон, он ещё не знал, что тот принадлежит доктору Джеймсу Портеру. Как не знал и того, что пролежал без движения ещё целые сутки. - Ничего, ничего! Организм молодой, крепкий. Нет сомнений, он выберется.

- Ах, доктор, если бы вы знали, как мы волнуемся! - а это нежное сопрано Отто узнал бы из тысяч других. Даже если бы все они зазвучали хором. - Так волнуемся…

- Не стоит волноваться, милая девушка! Вытрите слёзы, - протянул доктор ласково и добавил, уже обращаясь к тем, кто молча стоял у кровати Отто. - Миссис Бридж, завтра утром, когда пациент проснётся, он наверняка захочет поесть. А быть может, даже попросит выпить. Ни в коем случае! Дайте ему сначала бульон, а чуть позже овсянку. И никакого табака, а тем более спиртного! Очнувшись, он тут же потребует камзол и туфли. Ни в коем случае! Не разрешайте ему ходить даже дальше этой комнаты. Ох, как я знаю этих молодых людей! Они ещё слишком слабы, но излишняя самоуверенность в своих силах так и толкает их в спину. И тут: внезапный прилив крови, удар, и - конец. Вот так-то, гм… Полный покой и ни капли спиртного, дорогая. Ни капли! Вы меня поняли?

- Хорошо, хорошо, мы всё сделаем именно так! Только так, как вы рекомендовали, доктор. Кстати, не угодно ли выпить?

- Выпить? Неплохо бы! 
- Чашечку чаю?
- Чаю… Пожалуй.
- И…
- И?
- С молоком, сэр.
- Гм… Непременно с молоком, миссис Бридж, непременно с молоком…

Но вот шаги и голоса смокли, и фон Шрамм опять остался один. Он открыл глаза и попытался повернуться на бок, чтобы лечь поудобнее. Это ему удалось, чем сразу же воспользовался хитрый Морфей, подкравшийся на цыпочках из темноты: перемена положения подействовала на больного лучше самого дорогого снотворного.

Когда фон Шрамм очнулся снова, Дженни рядом не было. Не было ни нежного запаха её духов, ни ласкового, предупредительного сопрано. И не застучали по лестнице частой дробью её башмачки, не зашелестели накрахмаленные юбки, и не сверкнули озорной радостью зелёные, как южное море, девичьи очи. Отто разочарованно вздохнул. Вместо Дженни рядом с его постелью сидела прямая и плоская, как весло, пожилая дама. Она отложила вязание, строго посмотрела на Отто сквозь лорнет и отчеканила:

- Как поживаете, сэр? Как насчёт чаю?

Голос дамы скрипел, как плохо смазанные уключины. Жёлтая рука, державшая лорнет, слегка подрагивала. Из-за мутноватых стёкол не мигая, строго смотрели какие-то блёклые, водянистые глаза. «Неужели, это миссис Бридж? - подумал Отто. - Неужели лет в шестьдесят Дженни будет так же жалко выглядеть, как её мать? О, время, время, как ты безжалостно…»

- А как вы поживаете, мадам? - прошептал фон Шрамм. - Я непременно желаю выпить чаю.

Отто надеялся, что его просьба заставит старуху покинуть его комнату, или позвать Дженни. Но не произошло ни то, ни другое.

- Чай будет через полчаса, сэр, - снова отчеканила миссис Бридж. - Как только вы услышите гонг. В нашем доме файф-о-клок всегда возвещают гонгом. Однако есть некоторое затруднение, сэр. Простите, я не знаю вашего имени.

- Насколько я понимаю, имею честь видеть перед собой миссис Бридж?
- Совершенно верно! А вы, стало быть…
- Меня зовут Отто фон Шрам. Я морской офицер…

- Вы капитан Нового Ганзейского союза, - перебила Отто миссис Бридж. - При вас был патент. Кстати, все ваши вещи в целости и сохранности. Вы что-то хотели спросить?

- Нет, нет… - фон Шрамм хотел уточнить насчёт перстня, но почему-то передумал. Ему вдруг стало легко и свободно: похоже, что судьба избавила его от страшной клятвы.

- Стало быть, это ваш патент? - миссис Бридж взяла со столика бумагу и показала Отто.

- Совершенно верно, мой. Если это не помешает напоить меня чаем, мадам.
- Нисколько, мистер фон Шрамм. Дело не в этом.
- В чём же?

- Доктор настоятельно рекомендовал сначала дать вам бульон и овсянку, мистер фон Шрамм.

- А вы всегда строго следуете рекомендациям врача? - осведомился Отто, которому почему-то до смерти не хотелось ни бульона, ни, тем более, овсянки. - Хотя вы настолько свежи, что вряд ли доктор частый гость в этом доме.

Миссис Бридж смущённо улыбнулась, и дряблые щёки её слегка порозовели:

- О, как вы милы! Если бы не ваш - простите за откровенность - ужасный немецкий акцент, я бы сказала, что вы - истинный француз! Вы так изящно выражаетесь!

- Нет, что вы! Я даже никогда не был во Франции. Точнее, ни разу не сходил на берег. Вы мне льстите. Я просто хочу чаю.

- Конечно же, с молоком?

«Дженни, позовите Дженни!» - едва не крикнул Отто, но сдержался.

- Нет, без молока. Только чай, мадам.

- Хм! Джентльмен не может пить один чай, даже если это индийский чай, - тоном, не терпящим возражений, провозгласила миссис Бридж. - Кстати, у нас подают только индийский чай. Самый лучший.

- Тогда, конечно, с молоком, мадам, - улыбнулся Отто.

- Вот и хорошо, дорогой Отто! Можно, мне вас так называть? Вот и хорошо! Я пойду, распоряжусь, чтобы вам подали чай в постель. Вы не пожалеете. Это моя гордость. Ибо я сама придумала эту чайную смесь! Я назвала её «Вершина благородства».

- С радостью оценю ваше искусство, мадам.

Миссис Бридж величаво восстала со своего кресла, и покинула комнату. Фон Шрамм остался один.

О, как он жаждал вновь увидеть Дженни! Услышать её голос, это нежное: «Ах, если бы вы знали…» Увидеть её глаза, ощутить её лёгкие локоны у своего лица… О, какое это счастье! И какое страдание! Отто с ужасом понял: ещё немного, ещё несколько томительных минут ожидания, и его придётся лечить совсем от другого. От тоски. От любви. Любви к девушке, с которой его ничто не связывало. Только лёгкое прикосновение к щеке, только лёгкое дыхание у лба, только несколько ничего не значащих фраз, сказанных с таким участием, с таким волнением, что иначе это и не расценить, как глубокое, искреннее чувство! Чувство, с давних пор определяемое простым, шаблонным словом «любовь». Простое, и бесконечно сложное чувство. Так до конца никем и не познанное, хотя ему уже столько же, сколько роду человеческому.

«Как она мила и невинна! - восхищался фон Шрамм, пытаясь отогнать от себя печальные мысли. - Интересно, сколько ей лет? Судя по всему, лет шестнадцать, не больше… Ах, как было бы здорово жениться на ней! Но это невозможно. Я не могу забрать её отсюда, из родной семьи, из родной страны. Да и куда? На корабль?! К матросне?! В Европу?! Где у меня нет ничего, кроме места у причала?! Только теперь у меня нет и этого, и от нового корабля остался один пшик: если меня сочли дезертиром, то мой патент не стоит и ломаного пфеннига. Вообще-то деньги, конечно, имеются. Можно было бы купить небольшой домик. Даже в Англии, чёрт бы её побрал. Но тогда пришлось бы навсегда расстаться с морем. Кому в Англии нужны капитаны с континента? Тут своих - хоть ложкой ешь. Да и вообще, надо гнать прочь все эти глупости! Разве можно представить меня почтенным отцом семейства? Да ещё в Англии? Бред! К тому же первое впечатление - весьма обманчиво. Быть может, она просто глупа? Или того хуже, строит из себя эдакую невинность. А на самом деле расчётлива, как бакалейщик из Ист-Энда? Да и мало ли, что я видел, что слышал, чувствовал! Что чувствовала и думала при этом она - вот что важно! И как это узнать? Да и стоит ли? Нет, приударить за ней можно. Чтобы раскрыть её истинное лицо. И, по надобности, преподать урок. Но воспринимать всерьёз эту встречу не стоит. Хватит с меня той, что случилась однажды, на маскараде. А маскарад-то, похоже, до сих пор продолжается! Завещание бедняги Рокфора сжигает моё сердце… Крепко же меня протаранили, что я едва не дал течь по обоим бортам! Да ещё ниже ватерлинии! Ну, ничего, теперь моя очередь надеть маску…»

Так рассуждал Отто фон Шрам, когда вдруг услышал звон гонга.

- Файф-о-клок! - воскликнул Отто. - Джентльмены пьют и закусывают!

В то же мгновение дверь отворилась, и в комнату торжественно вступил важный толстяк в ливрее, расшитой золотом. 

Продолжение следует…

Дмитрий Седов
Москва (Россия)

Дополнительные материалы: 

Полуночные сказки
Африканские сны
Приключения отважного шевалье Антуана де Фаланкура: часть I 

Приключения отважного шевалье Антуана де Фаланкура: часть II

Глава первая, в коей читателю является некто Отто фон Шрамм
Глава вторая, в коей Отто фон Шрамм всё же предаётся воспоминаниям
Глава третья, в коей Отто фон Шрамм становится обладателем чужой тайны