Raphael cada día

Наталья Борисова, закончив публикацию глав из книги "Инязовки" предлагает вниманию наших читателей фрагменты ее новой книги  "Сиреневые сны".

Эта книга - о человеческих чувствах, о сложных взаимоотношениях людей, проявляющихся в житейских историях, в которых нет ничего надуманного. "Сиреневые сны" рассказывают о мечтах героини о счастье, которые не всегда соответствуют тому, что она получает в жизни. Итак,..

В те молодые годы, когда казалось, что жизнь уготовила тебе много-много счастливых дней, Полина с удовольствием разъезжала. То было счастливое время, когда мы идем на ярмарку с предвкушением увидеть что-то новое, познать неизведанное. Дочка ее, Варюша, маленькая белокурая птичка, как бесплатное приложение к модному глянцевому журналу, неизменно следовала с мамой то на Черное, то на Азовское море.

Эти поездки остались в памяти, как воспоминание о безмятежном счастье, когда на безоблачном небе их беспечного бытия еще не появилась тревожная темная тучка, предвещавшая о неизлечимой болезни ребенка, которая поставила потом все с ног на голову. Ну, а пока… радость наступившего отпуска и спешные сборы в дорогу. На руках путевка в новую базу отдыха в Кучугурах, железнодорожные билеты до Москвы, отпускные. Впереди - нескончаемая поездка в грязном вагоне пассажирского поезда с проводниками, которые под стук колес «делали деньги»: пускали во вторичный оборот использованное постельное белье, втридорога сбывали водку и на просьбы пассажиров приготовить чай реагировали с таким недовольством, словно те требовали достать с неба луну.

К радости, всему плохому приходит конец. Закончилось на одном из московских вокзалов и это долгое безрадостное путешествие. Полина убрала в отдельный пакет халат, который раньше отливал нежными розовыми оттенками, а теперь стал земельного цвета, сунула туда же закопченную футболку дочери: выбросить – уже не отстираются. Томимые неизвестностью, ведь у них еще не было билетов для дальнейшего следования, они ступили на столичный перрон. И тут же их завертело, понесло.

Напряженная вокзальная сутолока требовала умения разворачиваться. Важно было не поддаваться общему течению, а твердо держать свой курс - добраться до метро, чтобы переехать с Ярославского вокзала на Курский. Метро захлебывалось потоком приезжих. У эскалаторов скопление измученных дорогой и тяжестями багажа людей. Озлобленные стычки за право ступить на движущееся полотно иногда перерастали в драки.

Но вот они на Курском. Ребенок Полины восседает на чемодане, в то время как ее зажимает безликая очередь в кассу. Но сорок минут потерпеть можно. Зато у нее в руках аккуратные листики билетов, выданные исполнительным компьютером. Поезд в южном направлении отправляется через одиннадцать часов, ночью. Есть время, чтобы ознакомиться с окружающей обстановкой. Кооператоры заполонили здесь каждый клочок свободного пространства, выкачивая деньги из необъятного кармана приезжего люда. Насколько все дорого, настолько все невкусно.

Вечерело, когда Полина с дочкой ступили на гранитную мостовую Красной площади. Начался проливной дождь, и им пришлось укрыться от ливня в подворотне Гостиного двора. Отсюда они смотрели на Кремлевский Дворец съездов, где проходил последний в истории форум коммунистов. Возможно, именно в те минуты демократ Борис Ельцин демонстративно расставался со своим партийным билетом, предсказывая свободный от тоталитаризма путь развития – в истории страны назревали большие перемены.

В кафе-гриль на Курском вокзале тянется длинная очередь людей, желающих отведать цыпленка табака. Подкопченные тушки выглядят настолько лакомыми кусочками, что два часа ожидания становятся настоящим испытанием выдержки. Здесь от столика к столику с невнятным бормотанием ходит неопрятный косматый старец. Стоит ему задержаться возле конкретного человека, как тот мгновенно подхватывается со стула и с видом оскорбленного достоинства передвигается в другое место. «Шакал вонючий, чтоб ты подавился!» - несется ему вдогонку. Изгой движется дальше, исступленно повторяя: «Есть хочу!» Среди аппетитно жующих посетителей нет ни одного сердобольного, кто бы великодушно предложил нищеброду свою порцию.

Десятки бомжей, отмеченных печатью безысходности и потерянности в этом мире, нашли приют даже в зале ожидания для пассажиров с детьми, где Полине с трудом удалось захватить два освободившихся места.

После ночного бдения на вокзале уютное купе пассажирского поезда «Москва – Новороссийск» показалось верхом блаженства. Сраженные мертвецким сном, путешественницы пробудились только к обеду. Промозглая серость Москвы сменилась щедрым солнечным теплом. Голубое небо казалось бездонным шатром. Потянулись бескрайние поля. Чем ближе они подъезжали к своей станции, тем доступнее по цене и разнообразнее был выбор фруктов, предлагаемых на перронах предприимчивыми бабулями.

А вот и станция Протока. Яркие цветочные клумбы и аккуратно подстриженные ряды кустарников - с фасада, жужжащий рой мух - внутри. Начинался очередной и, пожалуй, самый трудный этап в этой долгой дороге к отдыху. Чтобы преодолеть семьдесят километров до базы отдыха в Кучугурах, нужно было выложить частнику четверть зарплаты. Полина не могла позволить себе такой широкий жест.

Полуденное солнце палило нещадно. Казалось, даже листва деревьев побелела от зноя. Вот тут-то и захлестнуло отчаяние. Зачем приехали? Кому они нужны в этом тихом провинциальном городке, где все – и люди, и животные - попрятались от сжигающей жары? Куда направляться дальше и где найти успокоение после всех дорожных мытарств? Вдруг вспомнилось, как уютно и спокойно было дома, как хорошо провели с Виктором выходной на речных островах…

Укрывшись от пекущего солнца под навесом автобусной остановки, замусоренной шелухой подсолнуха, Полина мобилизовала себя на решительные действия. Конечно, ее положение не было совсем безысходным. Она владела информацией о том, что в лагере труда и отдыха при совхозе «Сад-гигант» предоставят временный ночлег тем, кто следует в Кучугуры. Об этом она слышала краем уха перед самым отъездом. Но и туда добраться было не так-то просто.

От развилки, где их высадил автобус, они прошагали два километра под палящим солнцем. Не будь чемодана, этот путь не показался бы столь тягостным. Увидев перед собой кирпичные домики и разгуливающих по асфальтированным дорожкам загорелых подростков, Полина испытала великое облегчение.

Горячий душ и вкусный домашний обед в столовой, где питались рабочие совхоза, свежее постельное белье и возможность отдохнуть в одном из кирпичных домиков – и уже забыто недавнее отчаяние долгого и трудного пути. Отмытые от дорожной пыли, воспрянувшие духом после сытного обеда, путешественницы выходят за пределы лагеря и весело бредут по дороге.

Кругом все необычно и радостно. Вот начинаются стройные ряды яблонь и груш. Совхозному саду не видно конца и края. А вот брошенный хозяевами двор, где, оседлав деревья, кто как может, девчонки из лагеря рвут спелую вишню. Такой крупной и сочной ягоды сибирячки еще не пробовали. Девчонки радушны и приветливы. Они выводят приезжих гостей на тропку, ведущую через густые заросли к речке Протока, откуда раздаются звонкие ребячьи голоса.

Протока величаво несет свои воды среди берегов с плакучими ивами, любующимися своим отражением в речной глади. Солнце, идущее на закат, уже не припекает, а нежно ласкает кожу приятными лучами. Вода в реке теплая, как парное молоко. Вечером пожаловал из соседнего совхоза вокально-инструментальный ансамбль с развлекательной программой. Восторженному настроению зрителей не помешали даже жгучие, несносные комары.

На следующий день они увидели море, путь к которому был так труден и долог. Безбрежное, синее до боли в глазах, чудесное море со стонущими чайками, оно катило издалека свои ласковые волны, которые со сдержанным рокотом затихали на мелководье песчано-ракушечного пляжа.

Варюшу охватил безумный восторг. Она с такой неистовой радостью бултыхалась в воде, поднимая столпы брызг, что приковала к себе внимание всего побережья. Уже обессилев от купания, едва держась на ногах, выходила на берег, чтобы вымолвить: «Мамочка, можно я еще немножечко покупаюсь?» и снова бросалась в воду, словно там ее поджидали несметные сокровища Нептуна. Бесполезным было намерение Полины положить конец этому счастливому купанию.

С утра, позавтракав на открытой веранде столовой, отдыхающие семейными кучками разбредаются по побережью. Купаются, загорают. Ближе к полудню, когда солнце начинает палить нещадно, побережье пустеет до четырех часов - все предаются отдыху в уютных комнатах деревянных домиков, обставленных новой мебелью. Варюша после прохладного душа в мгновение ока засыпает под белоснежной простыней - море забирает немало сил. Полина радуется умиротворенному сну своей девочки: много солнца в первые дни нельзя, у нее сразу поджарились плечики.

По вечерам все взрослое население собирается на летней эстраде, переоборудованной под видеосалон. Под покровом темной южной ночи их потчуют дешевыми боевиками и порнофильмами, изобилующими эротическими вымыслами.

Комфорту сибиряков завидуют отдыхающие, живущие по соседству в строительных вагончиках-бытовках. Эти люди питаются привезенными из дома консервами, в пять утра выходят на дорогу и ловят попутки до ближайшей станицы, чтобы купить к обеду овощи и фрукты. Они согласны на все неудобства ради отдыха у моря.

От затянувшегося «праздника жизни» народ откровенно заскучал и стал понемногу разъезжаться. Полина с Варюшей уезжали последними, стараясь надышаться впрок лечебным морским воздухом и налюбоваться красотой заходящего солнца во время вечерних прогулок по побережью.

Полина вернулась домой полная бодрости и здоровья. Она надолго забыла, что такое головная боль и недомогание. Виктор был без ума от ее красивого золотистого загара. Они не могли оторваться друг от друга. Та встреча, выстраданная месячной разлукой, закончилась беременностью. Каким было счастьем носить в себе ребенка от любимого человека. И совсем не важным казалось, имел ли тот намерение уйти из своей семьи, чтобы быть рядом. Все меркло в сравнении с этим замечательным событием. Она видела воочию этого чудесного малыша. Рожденный от большой любви, он наполнит особым смыслом ее жизнь.

Виктор ни разу не обидел ее словом. Но тогда, услышав известие о будущем ребенке, он убил ее молчанием. Ушел в себя, словно обрубил все нити их безрассудной любви, собрался и уехал, однако в тот же вечер вернулся в сильном подпитии и с готовым решением - другой семьи, кроме той, что имеет, он не мыслит. У него трое детей (а ведь скрывал, что трое!) – и он их не бросит.

Полина проплакала несколько часов подряд. Никогда в своей жизни столько слез не проливала. Она всегда считала, что не умеет плакать: даже в самые трагические моменты жизни, когда душа разрывалась от боли, глаза ее оставались сухими. А тут словно прорвало все шлюзы сразу.

Виктор уехал в длительную командировку, предоставив ей возможность самой принимать нелегкое решение. Рано утром, едва дождавшись жидкого рассвета, она отправилась в больницу, чтобы убить этого желанного мальчика. Мест в больнице не оказалось, и ей сказали прийти на следующий день. Может быть, кто-то сверху посылал ей знак отказаться от своего решения? Почему она не захотела послушать небеса? Почему проявила упрямое желание избавиться от ребенка, сделать так, чтобы всем, а ей в особенности, было больно?

Экзекуция длилась долго и закончилась злополучно. Целую неделю женщину мучили жуткие боли, и не прекращалось обильное кровотечение. Но никакие физические муки не могли сравниться с душевной болью, которую она испытала, потеряв ребенка. Полина думала, что навсегда покончит с этой «порочной» связью, законно осуждаемой людьми, да и ею самой тоже. Не получилось. Именно тогда ей потребовалось живое участие, на которое был способен только Виктор. Он по-прежнему оставался тем единственным мужчиной, которого она хотела видеть рядом. Она научилась ждать, ничего не требуя взамен, считая, что решение уйти из семьи он должен принять сам, без всякого давления.

Однажды в их дверь постучали. На пороге стояла нищая цыганка, которая собирала вещи для своих маленьких детей. Полина прошла в комнату Варюши и собрала в пакет одежду и игрушки, ставшие ненужными.

- Добрая ты женщина, на чужую беду отзывчивая, - цыганка сверлила ее пронзительным взглядом. - Вижу я – порча на тебе. Сделала тебе соперница, насыпала на порог земли могильной, воткнула иголки в дверной косяк. Ой, худо тебе придется! Я помогу тебе снять это проклятие. Дай мне водички испить, да не через порог, плохая примета. Разреши в дом пройти?

Полина, подчинившись напору незваной гостьи, посторонилась. Та уверенно прошагала на кухню и распорядилась:

- Подай мне два сырых яйца и чистое полотенце. Новое, обязательно новое найди!

Яйца, купленные в магазине, стояли тут же, на столе, а вот чтобы найти новое полотенце, пришлось перебрать в шкафу все белье. Почувствовав, что хозяйка безропотно повинуется ее командам, женщина давала новые указания:

- Выкладывай из холодильника все, что есть.

Полина открыла холодильник, где стояли банки с соленьями-вареньями, все их немудреные припасы на зиму.

- Все выставлять?

- Этих хватит, - гостья сама выбрала те, что подойдут ее ритуалу. - Неси все деньги и драгоценности, что есть в доме. На них тоже порча. Если утаишь, заговор не подействует.

- Нет денег, зарплату задерживают, - сказала Полина, но кошелек достала. И тут же спохватилась:

- Чем, по-вашему, я буду ребенка кормить?

- Ладно, возьму только половину, - цыганка выхватила из ее рук несколько бумажек и сунула их в свой широкий карман. - Что я, изверг, забирать последнее? Знаю, что это такое, когда дети голодные.

Она завернула яйца в полотенце и скороговоркой произнесла заклинание. Сделав глубокий вдох-выдох, вдруг с треском раздавила яйца и, перекрестившись, трепетно развернула ткань. Среди яичной скорлупы оказалась гнилостная слизь буро-зеленого цвета.

- Вот она, порча! – радостно вскрикнула гадалка. – Всю жизнь могла бы мучиться, не зная от чего. Унесу проклятие из твоего дома, в сухой бор, а тебя избавлю от муки мученической.

Уходя, она унесла с собой не только «порчу», но и добрую половину продуктовых припасов. На лестнице ее поджидал мужчина, который с готовностью принял из рук добытчицы непосильную кладь.

Сколько раз Полина вспоминала потом эту хитроумную цыганку! Наверняка, та принесла в своем широком подоле эти омерзительные испорченные яйца и отправила ее искать новое полотенце, чтобы в ее отсутствие сделать подмену.

Однажды она увидела свою «избавительницу» в городской бане. Побирушка выглядела вполне благополучно – с тюрбаном на голове, свернутым из белоснежного пушистого полотенца, в ярком шелковом халате с синими заморскими птицами. Ни малейшего намека на нищенское прозябание в ее облике не было. Бог ей судья, каждый зарабатывает на жизнь как умеет, как привык. Однако про себя Полина знала: она любила чужого мужа, и за этот тяжелый «смертный грех» ей придется расплачиваться.

Наталья Борисова
"Сиреневые сны"

Дополнительные материалы:

Годы учебы, любовь и Рафаэль... 2017