Raphael cada día

С 12 по 17 апреля в московском киноцентре «Октябрь» на Новом Арбате проходил Международный Фестиваль Документального Кино «ДОКер»

В рамках этого мероприятия в нескольких залах каждый день демонстрировались кинокартины разных категорий – полнометражные ленты, короткометражки, фильмы для всей семьи, включая детей (6+) и фильмы об информационных технологиях, а также проходили дискуссии и мастер-классы.

16 апреля я побывала на очередном показе конкурса короткометражных фильмов, где были представлены четыре картины, созданные на разных континентах.

Первый фильм - «Счастье каждый день (Happy today)» Джулио Тонинчелли (Италия-Уганда) рассказывает о девушке из африканской деревни, посвятившей себя акушерству и работающей с бедными слоями населения, так как она видит свое призвание в том, чтобы помогать окружающими, а смерть ее тети и нерожденного племянника подтолкнули ее к выбору профессии (и тут следует вспомнить, что в Уганде высочайшая материнская и младенческая смертность).

Прекрасные пейзажные съемки и бытовые эпизоды, позволяющие взглянуть на повседневную жизнь негритянской деревни, перемежаются натуралистическими кадрами, отснятыми в родильном отделении, и трогательной утренней молитвой, которую хором поет медперсонал, благодаря бога за то, что они «избраны для того, чтобы стать медсестрами». Название картины – это имя героини (счастье + сегодня), что очень символично и придает картине оптимистический настрой.

Показ второй картины проходит при поддержке Посольства Испании в Москве, это работа испанского режиссера Хорхе Герреро «Семья, ружьё, еда» (в оригинале - Vivimos de lo que matamos, «живем за счет того, что убиваем»).

Эта черно-белая лента сделана в стиле нуар и вполне могла бы демонстрироваться на фестивале хоррора,будь она чуть длиннее. Крупные планы охотничьих ножей и ружей, многозначительные эпизоды заточки лезвий, руки в резиновых перчатках, хищно шевелящиеся в предчувствии предстоящей кровавой работы, холеные пальцы, передергивающие затвор, тревожная музыка, нагнетающая напряжение даже в безобидных, казалось бы, панорамных кадрах поросших лесом гор, которые окидывает внимательным взглядом охотник (а ведь когда смотришь через прицел, то все живое кажется добычей)... и все эти зловещие приготовления заканчиваются поимкой кроликов и очень реалистичными сценами свежевания и разделки окровавленных тушек, которые в цвете выглядели бы чересчур достоверно.

Собственно, с этих кадров фильм начинается, а в финале семья с удовольствием лакомится свежеприготовленной добычей и дети с аппетитом обгрызают маленькие лапки, на которых фокусируется внимание камеры. Без этих обрамляющих бытовых эпизодов, проясняющих значение основного смыслового блока, получился бы фильм ужасов - с таким драматическим подтекстом сняты сцены охоты. 

И в то же время в них вложено трагическое ощущение нужности и неизбежности смерти – человек должен убивать, чтобы жить. Картина заканчивается трогательным посвящением «Моему отцу». И чтобы смягчить общее тяжелое впечатление, отмечу, что петух в испанской деревне поет так, что переложить его пение в привычное русскому уху «ку-ка-ре-ку» не получается. Gallo, что поделаешь....

О третьем фильме «Последняя кассета» (Германия-Украина, режиссеры. Сиприен Клемент-Дельмас и Игорь Косенко) я скажу очень коротко. Он начинается с сеанса домашнего видеоселфи и вопроса деда «куда ты едешь?», на который внук отвечает «защищать родную Украину». И заканчивается пожеланием деда увидеть внука живым; но, судя по названию, на этой кассете мальчика больше никогда не будет.

Фильм снят не смеси русского и украинского языков, и если бы не титры на английском, половина содержания могла бы ускользнуть от зрителя. Хотя сцена прощания, когда «мужики соображают на троих» с пластиковыми тарелками и одноразовыми стаканчиками, знакома и понятна без перевода.

Четвертый фильм - «Цветок кактуса» (La flor de la lengua de vaca) снят режиссером из Барселоны Херманом Рейесом Руисом (с 2014 года он живёт и работает в Колумбии), и его показ проходит при поддержке Посольства Испании в Москве под рубрикой «мировая премьера». 

Действие фильма разворачивается в лагере колумбийских повстанцев в период, непосредственно предшествующий окончанию военных действий.

Постоянным контрапунктом мирной жизни в хорошо обустроенных лагерях, где есть электричество и интернет, а руководство во время перемирия занимает бойцов изучением руководящих документов, командными играми, танцами и лекциями по медицине, звучит исповедь девушки-бойца Камилы, вспоминающей свое детство в доме отчима, которого она называет животное (bestia), и рассказывающей о наказаниях, попытке изнасилования и систематических избиениях, сделавших ее жизнь невыносимой. Звучащий за кадром спокойный голос накладывается на изображения пышной природы сельвы, бытовые сценки, показанные с дотошностью костумбриста, или режущие своей детализированной натуралистичностью эпизоды ампутации конечностей в полевом госпитале.

В лагере Камила, по ее словам,  обрела дружбу, любовь и поддержку, которых была лишена в семье, и их символом становится цветок кактуса, который однажды ей дарит боевой товарищ. Следует сказать, что этот кактус повсеместно известен в России (под названием «щучьи хвосты»), но на благодатных колумбийских землях он приносит прекрасные цветы размером с ладонь взрослого человека, и помимо чисто декоративных целей используется также для приготовления тонизирующего напитка. 

Возможно, в этом тоже кроется некий метафорический смысл. В целом фильм позитивен и заканчивается на оптимистической ноте – в идущем по экрану тексте говорится о прекращении противостояния и возврате к мирной жизни.

После окончания картины, сопровождавшегося дружными аплодисментами всех присутствовавших в зале, состоялось небольшое обсуждение фильма, так как режиссер, Херман Руис, приехал на фестиваль и был готов отвечать на вопросы зрителей, которые оказались настолько внимательными, что расслышали даже звучавшую фоном "Катюшу", а также заинтересовались дальнейшей судьбой Камилы (с которой Херман, как выяснилось, больше не встречался). Он немного рассказал о политической ситуации в стране и об истории  FARC*, и о том, как он провел в поездке по лагерям двадцать дней, из которых только пять занимался собственно съемками выбранных им персонажей, монтируя материал прямо в специально устроенной для него полевой операторской.

Как снимался этот фильм

После сеанса некоторые зрители подошли к режиссеру, чтобы высказать ему свою благодарность. Я также немного побеседовала с Херманом о положении женщины в Колумбии и домашнем насилии (тема, очень актуальная для Испании с ее движением «Ni una menos»), и он отметил, что проведение любой манифестации в Колумбии связано, в отличие от его родной Барселоны, с большими трудностями. На вопрос о том, как он узнал места расположения лагерей повстанцев и проник в достаточно хорошо засекреченную организацию, он ответил уклончиво, как и любой журналист, не раскрывающий свои источники информации.

Выяснилось, что Херман впервые приехал в Москву, на очень короткий срок, и ему удалось увидеть только небольшой район вокруг Кремля и две улицы, но город уже впечатлил его своим размахом и величием. Ну, а на меня произвело впечатление то, что когда мы обменивались визитками, он узнал Рафаэля на вложенной в портмоне фотографии, что получается, как показал мой опыт пребывания на Пиренейском полуострове, далеко не у каждого испанца.

На прощанье я пожелала Херману удачи с надеждой, что он надолго сохранит тот азарт, с которым он снимал этот фильм, и годы для него будут не бежать, а идти, причем очень медленным шагом. У режиссера, недавно перешагнувшего рубеж сорокалетия, впереди еще много времени, чтобы создавать притягивающие публику и доставляющие ей настоящее удовольствие познавательные, талантливые и яркие фильмы.