Raphael cada día
Воскресные чтения с Натальей Борисовой
Будни и праздники Сандры:
Под барабаном
Проходит месяц, и я понимаю, что слова, сказанные Федором, всего лишь слова, без веса и наполненности. Они идут вразрез с его поступками. И цена им – ломаный грош.
Ленусик вышла на работу по сменам. Пообщавшись с «Композитором», она отнеслась весьма скептически к его «болтологии», выявила его полную несостоятельность и стала для него врагом номер один. Несчастный «Чайковский», почувствовав себя отверженным, изо дня в день отравлял нас ядом насмешек.
- А ну, пацанва, с дороги! – кричал он грубо, когда мы встречались на лестнице.
- Гоните салаг из очереди! – изводился он в столовой, если нас пропускали вперед. Его грубость была непредсказуемой и хлесткой, как удар кнута. Он уже не фиглярничал, а показывал свое настоящее лицо – оно оказалось неприглядным, отталкивающим.
На планерке он сидит, расставив ноги, и озлобленно курит, утопая в облаках дыма. Он погружен в свои мысли и кажется отрешенным от всего мира. Однако это далеко не так. Как летучая мышь, посылая ультразвуки, улавливает отраженные ими сигналы, так и он, думая о своем, живо реагирует на каждое наше движение.
Мы смеемся и острим. Ленусик сидит, выпрямив свой тонкий стан и опустив ручки с маникюрными пальчиками на колени. Маленький платочек кокетливо торчит на макушке. Она переводит смородиновые глазки с одного на другого и о чем-то мурлычет, напоминая хитрую кошечку, которая то выгибает спинку, то показывает коготки.
Вулканов отправляет Федора делать уборку балансов на отметке, где обледенелые бревна идут по транспортеру из цеха выгрузки и холодные сквозняки продувают до костей.
- Почему опять я?! – взрывается тот.
Ленусик поворачивает в его сторону голову и с улыбкой делает ему замечание на несдержанность.
- А ты, дрянь, молчи! - кричит «Чайковский» свирепо. - Тебя никто не спрашивает! Сама ходишь, выпендриваешься по цеху, руки в брюки, и всю смену без работы. Сейчас дам в лоб, чтобы не улыбалась!
Ресницы Ленусика начинают дрожать. Она продолжает улыбаться, но уже вымученно. Бубенчиков, укоризненно качая головой, зажимает рукой рот Федора. Тот нервно дергается:
- Я убью когда-нибудь этих салажат!
Я с недоумением смотрю на неожиданные припадки «Композитора».
- Левкин, ты почему такой грубый? – поворачивается к нему Вера Шадрина, выражая лицом крайнее изумление. - Ты совсем не умеешь разговаривать с женщинами.
- Заткнись там! – кричит тот. Парни успокаивают его, а он вырывается и содрогается всем телом.
- Ленка, подошла бы и при всех дала ему по морде за такое! – советует Буркова.
- Сашка! Как бы я хотела избить его! – тихо говорит мне Ленусик, сжимая дрожащие ручки. – Но не по-бабьи, визжа и царапаясь, а по-настоящему, чтобы отлетел от удара. Но с ним невозможно справиться. Так сожмет своими железными ручищами, что не пикнешь. Ну что я смогу ему сделать?
- Давай вообще с ним не разговаривать, словно он пустое место. До каких пор мы будем сносить от него оскорбления? – говорю я.
Распределяя дневные задания, Вулканов отправляет нас с Бурковой чистить ванну первого барабана. Валька не из тех, кто безропотно соглашается выполнять самую грязную работу. Она принимается кричать:
- Я недавно лазила! Почему других не заставляете? У меня сегодня прическа, а вы меня в ванну! - Выплеснув из себя недовольство, она переходит на мирный лад: - Конечно, полезу!
Вулканов приносит переносную лампу. Девчата из короотжимного цеха одалживают нам сапоги. Теперь мы вполне соответствуем полученному заданию: на лбах туго повязанные косынки, непромокаемые штаны заправлены в сапоги. Валька подставляет тачку под дренажное отверстие. Мы пробиваем дыру железным ломиком, и вода стекает из ванны в лоток.
Валька чистит второй отсек. Я отвожу тяжелые тачки, нагруженные песком и бетоном. Переднее колесо тачки все время застревает между железными прутьями половых решеток, и я, надрываясь, ругаюсь последними словами. Пот катится градом. Я веду счет: вывезла восемь тачек. Ленусик сказала, что я надорвусь и не буду рожать.
- Валюха, ты жива? - кричу я в дренажное отверстие. - Сколько еще?
- Еще тачка будет, - глухо отзывается Буркова. - Один песок!
Я сажусь на ящик. Из дыры ничего не валится. Валька, видимо, подгребает песок со стенок. Я вижу «Чайковского». Он кого-то ищет. Увидев меня, подходит.
- Сандра, меня Вулканов послал тебе в помощники.
- Ну и хорошо, будешь возить тачки.
Из дыры посыпалось. Мгновенно на тачке вырастает горка. Я беру лопату и выравниваю горку. Федор смотрит.
- Сандра, ты еще замуж не вышла?
- Вышла! Как, ты еще не знаешь?
- Ты же меня не приглашала на свадьбу!
- Ах, я совсем забыла о твоем существовании! Извини.
Под ванной темно, ни души. Только над инструментальной мастерской горит свет. «Чайковский» серьезно смотрит на меня и вдруг обнимает, сильно прижимает к себе. Это самое смелое, что он когда-либо мог себе позволить. Я резко отталкиваю его.
- Все равно ты будешь моей! – говорит «Композитор».
Я бегу наверх, к Вальке. Тусклый свет слабо освещает ее распластанную фигуру.
- Нам «Чайковского» на подмогу прислали! – сообщаю я.
- Ха-ха! Отлично! – радуется Валька. - В первый отсек залазим обе.
Показывается ее голова со слипшимися от пота волосами и в сбитой косынке, затем половина туловища.
- Ох, Сашка, и устала я!
- Отдохни чуток здесь, а я полезу. Сбегай к Федору, объясни ему, чтобы тачки подставлял, а то сам не догадается.
Но Валя изменяет свой маршрут и первым делом бежит на пульт к Вулканову рассказывать, что вывезли десять тачек, что был один песок и куча всякого железа. Это чтобы начальник не раскаивался за свое решение отпустить нас пораньше после того, как мы вычистим два отсека.
Я перетягиваю переноску в другой отсек. Затем опускаюсь на дно ванны, согнувшись в три погибели, чтобы не стукнуться головой о стенку барабана. Нахожу дренажное отверстие. Спускаю оставшуюся воду. Принимаюсь подгребать песок, щепки и прочий хлам. Стоя на коленках так, что спина упирается в днище барабана, я кричу в дренажное отверстие:
- Федя! Ты подставил тачку? Лопатой не выгребай, это же долго!
Тот что-то кричит в ответ, но я не слышу.
- Сашка, ты там? – раздается Валин голос. - Я лезу к тебе! «Чайковский» говорит: «Я что, ишак, возить эти тачки?» А я ему: «А как Сашка вывезла одна десять тачек?»
- А он что?
- Замолчал сразу! Но такой бестолковый, «Композитор» этот. Сашка, мы же его замучаем. Вдвоем – одного! Как начнем сыпать, замучается переставлять тачки!
- Ничего, не мальчик.
Валя скатывается ко мне по бетонной стене ванны, и мы оживленно принимаемся за дело. Я стою на коленках в воде, но не замечаю ни холода, ни сырости. Валя велит подстелить дощечку и бросает ее к моим ногам, а вернее, к носу. Мы разбиваем толщи слежавшегося песка и гребем его к отверстию.
- Сашка, я так устала!
- Валь, вылезь наверх, отдохни. Шуточное ли дело столько сидеть здесь, скорчившись! Это меня сегодня усталость не берет. Наверное, это от настроения. Первый раз, когда я залезла в ванну, я думала, что меня раздавит тяжестью барабана. Мне не хватало воздуха, света. Мы лежали на животах, и меня не покидало чувство страха, что кто-нибудь нечаянно нажмет кнопку пуска, барабан завертится, и нас перетрет, как в мясорубке.
- Саша, я отдохну, но и ты посиди, - соглашается Валя. - У меня что-то ногу током бьет.
- Не от лампочки? Здесь сыро, может, провод порван?
- Да нет, свело просто.
Валя снимает платок и подставляет его к щели между опорных балок.
- Сандра, посмотри только! - От платка густо валит пар.
- Вот это да!
Я снимаю верхонки и подставляю к свету руки. От рук тоже валит пар. Вдруг гаснет лампочка. Мы можем различать только темное дно барабана и смутные очертания друг друга. Становится тихо, и мы слышим, как где-то близко журчит ручеек – это откуда-то стекает вода. Немного света попадает еще и сбоку.
- Надо бежать к электрику, - предлагает Буркова, - пусть меняет лампочку.
- Валь, сбегай. Разомни свои затекшие члены.
- Саш, сбегай ты. Я не хочу выбираться.
- И я не хочу.
- Что же, будем сидеть в темноте из-за своей лени.
И мы принимаемся за работу.
- Саш, помнишь, Бубенчиков уронил в барабан кошелек со своим авансом?
- Ага, помню. Мы всей сменой скидывались ему по рублю. Уж не нашла ли ты этот кошелек?
- Нет, но, может быть, найдем. Ты смотри внимательней.
Через некоторое время я слышу возглас:
- Нашла!
- Что нашла? – удивляюсь я. - Кошелек?- Да нет, топорик раскопала и еще что-то тут. Это ломик. Унесу все на свой поток.
- Какой по счету ломик? Третий? Чего только тут не найдешь!
- Саша, мы с тобой, как маленькие девочки, раскапываем в песочке разные штучки.
- Эй, вы! Кончайте валить! - раздается крик нашего помощника. - У тачки сломалась ручка. Подождите!
Валя припадает к дыре и кричит:
- Федя, мы не можем ждать, ты понимаешь? Мы даже на обед не пойдем. Потому что хотим сделать быстрее и уйти домой. Федя, нам нельзя сидеть здесь так долго. Здесь бетон, сырость, мы мокрые и грязные. Ты ведь понимаешь, мы можем простудиться.
«Композитор» умолкает, а через некоторое время заявляет, что уходит на обед.
- Ну и пусть идет! – говорит Валя. – Будем валить на настил, а его заставят убирать ту кучу.
Я вспотела, и у меня на губах выступила соль.
- Ничего, жених оближет! – смеется Валя.
- Не оближет.
- Почему? Жениха что ли нет? Я в твои годы, Сашка, так гуляла! Парней меняла, как перчатки.
- Что хорошего менять парней? – возражаю я. - Мне, например, нужен один, но такой, чтобы соединял в себе все достоинства мужчины. Понимаешь?
- Да, конечно. А если так получается, что сначала увлечешься парнем, а потом замечаешь, сколько в нем дурного. Или понравится тебе парень, а он погуляет с тобой и бросит. Что делать? Был у меня паренек. Учился на втором курсе в институте и работал заодно. Ставил высоковольтные линии. Мы решили пожениться. За шесть дней до нашей свадьбы его убило током.
- И ты так просто об этом говоришь? Я бы не вынесла такое.
- Думаешь, мне легко было? - голос Вали дрогнул.- Тогда я чуть с ума не сошла. По ночам кричала, звала его. Бросила пединститут и уехала сюда, в Братск, чтобы не оставаться в городе, где все о нем напоминало. Мать его до сих пор мне пишет. Помнишь то платье, с блестками, в котором я на танцах была? Это она мне прислала.
После нескольких часов, проведенных в экстремальных условиях на дне ванны окорочного барабана, бывшая «соперница» Валька Буркова становится моим товарищем, с которым я теперь уже без колебаний «пойду в разведку».
Продолжение следует...
Наталья Борисова
Братск (Россия)
Дополнительные материалы:
Будни и праздники Сандры. 2018
Девочки «с улицы» ищут работу
Частицы большого цеха
Завсегдатаи танцпола
Радость бытия
Умри, но не давай поцелуя без любви!
Граф Лаврецкий
Тайные «вечерки» рабочей молодежи
Чайковский