Raphael cada día
Воскресные чтения с Дмитрием Ластовым
Окна выходят на театр
Жить, любить, надеяться и ждать…
Часть II (а)
Кухня, день. Йосиф Абрамович сидит за письменным столом и внимательно, с карандашом изучает работы, делая там пометки.
По радио тихо слышатся новости.
Звонит телефон. Йосиф Абрамович берёт трубку.
Йося: Академик Шнейдман. Слушаю. Что? Нет. Нет! Нет! Я не согласен там ставить свою подпись. Нет! Уберите! Нет! Я Вам говорю, что я не буду вот так делать. Я имею свое мнение, свое имя! Если вы хотите чтобы я высказал своё мнение, я его выскажу так, как я думаю! И прислушиваться я не буду! Всё! Нет! Нет! Ещё раз нет!
В это время открывается входная дверь, и входят Людмила Ивановна и Андрей. Андрей помогает Людмиле Ивановне снять плащ и раздеться. Они разговаривают и потом проходят на кухню. Йосиф Абрамович немного удивлен гостю.
Люся: Повесь. Вот сюда вот. Да.
Андрюша: А это?
Люся: А это поставь. Пойдём.
Людмила Ивановна хочет пройти с Андреем на кухню.
Андрюша: Неудобно мешать.
Люся: Это Йося. Мой муж. Дед. Да он всегда ругается.
Андрюша: Я пойду.
Люся: Куда? Нет. Подожди.
Андрюша: Репетиция у меня.
Люся: Нет, мы будем чай пить. Сейчас ты всё расскажешь. Знаешь, как Йося обрадуется.
Андрюша: Думаете? Удобно?
Люся: Он с виду такой строгий. Будет брови поднимать, строгий вид делать. А так он другой. А ещё он еврей. Но ты не думай, так он нормальный. А я не еврейка, я русская. Не обращай внимания на него. Пойдём.
Людмила Ивановна и Андрей проходят на кухню.
Люся: Йося, это мы.
Йося: Люся, я не понимаю, где ты так долго была? Люся, три с половиной часа прошло! Посмотри. Я семь раз звонил тебе. Твой телефон был выключен. Так нельзя, Люся!
Люся: Йося, это Андрей.
Йося: Катя была.
Люся: Катя? Ушла уже?
Йося: Мы ждали тебя. Я уже места себе не нахожу. Хотел закончить читать эту ерунду и идти тебя искать.
Люся: Йося, я не нарочно. Так получилось. Йося, извини.
Йося: А телефон? Люся, ты его потеряла?
Люся: Нет.
Йося: А что с ним.
Люся: Он разрядился, Йося. Я забыла его зарядить. Он всегда такой сердитый (обращаясь к Андрею). Будем пить чай.
Йося: Я всё слышу.
Люся: Йося, а как тебе причёска?
Йося: Хорошо.
Люся: И всё!?
Йося: Всё.
Люся: Йося, я упала.
Йося: Что!? Как упала? Ты что?
Люся: Я из парикмахерской вышла, голова закружилась. Я стою, меня как повело! Я о стенку оперлась и падаю. А потом ничего не помню, Йося.
Йося: Ты что!?
Люся: А потом смотрю, вот Андрюша меня поднимает. Познакомься, это Андрей. Он в нашем театре играет. Андрей, это Йосиф Абрамович.
Андрюша: Здравствуйте.
Люся: Ты садись, Андрюша. Вот за стол.
Йося: Очень приятно.
Людмила Ивановна ставит чайник, достаёт чашки, хлопочет на кухне.
Йося: Люся, померь давление. Иди, померь давление. Ты наверняка не выпила таблетки. А от давления, ту красную, что Катя говорила пить обязательно? Ты её пила?
Люся: Надулся. Да я тебе и не стала бы говорить, что я упала.
Йося: Ты ту красную выпила?
Люся: Я позабыла, Йося.
Йося: Как позабыла!? Её надо пить по расписанию. Вот тебя и повело. Выпей. Срочно.
Люся: Ну, Йося.
Йося: Люся. Так нельзя. Пей.
Людмила Ивановна слушается, достаёт таблетки и выпивает их.
Люся: Ты лучше с Андрюшей поговори. Он в театре нашем играет. Он сегодня играл «Стойкого оловянного солдатика». Сказка детская. Андрюша, расскажи Йосе о театре. Он любит театр.
Андрюша: Правда!?
Йося: Андрей, а по отчеству вас как называть?
Андрюша: Можно без отчества.
Йося: Всё же.
Андрюша: Вячеславович.
Йося: Андрей Вячеславович. Понятно.
Андрюша: Вы любите театр?
Йося: Не очень. Когда-то ходил. Люся, ты выпила? Померь давление. Это опасно.
Люся: Вот заладил. Мне лучше.
Йося: Вот упрямая! Так вы в театре играете. В сказках.
Андрюша: Нет, не только. Много спектаклей. Вот сейчас репетируем новый спектакль по Чехову.
Йося: Наверное, «Вишнёвый сад»?
Люся: Ой, там у них в театре оказывается столько нового, интересного.
Андрюша: Понимаете, это будет такой спектакль-трансформер. Ну, не знаю. Не знаю, как объяснить. Это будут все четыре пьесы Чехова в одном спектакле.
Йося: Это как? Вы их сократите? Не понимаю.
Люся: Йося, всё понятно. Это будет часть из одной пьесы, часть - из другой.
Андрюша: Да, верно. Первый акт - из «Чайки», второй акт - из «Дяди Вани», третий акт - из «Трёх сестёр».
Йося: И четвёртый акт - из «Вишнёвого сада».
Андрюша: Да, верно.
Йося: Муть.
Люся: Йося, мы не смотрели. Нельзя так судить.
Йося: Если Чехов написал отдельную пьесу, то её и надо ставить.
Андрюша: Это эксперимент. Версия такая.
Йося: Ясно. Версия! А вы, Андрей, задумывались над тем, нужен ли сейчас нам Чехов? Может, он уже не актуален? Может, он уже устарел? Вы так не думаете?
Люся: Йося, ну что ты сразу.
Андрюша: Чехова везде играют, значит, не устарел.
Йося: Играть Чехова – это одно.
Андрюша: А вы считаете, что Чехов устарел!?
Йося: Может, и устарел.
Андрюша: Да его весь мир играет, как же он устарел?!
Йося: А вы не смотрите на других. Вот вы играете в его…
Люся: Йося, ну что ты мучаешь Андрюшу.
Йося: Я просто хочу услышать его мнение.
Андрюша: Чехов – это классика.
Йося: А вам лично Чехов близок?
Андрюша: Я как-то и не задумывался. Играю. Люди смотрят. Может, и близок. Времени как-то нет задумываться. Сказали – делаю. Жизнь такая, понимаете, надо туда успеть, сюда. А когда думать? Все ставят Чехова – значит, так надо.
Йося: А может, лучше поставить что-то современное? Не думали? Может, это будет намного актуальнее и интереснее.
Андрюша: Да современного ничего и нет хорошего.
Йося: Раньше было, а сейчас нет?
Андрюша: Не знаю, не я же отвечаю за это.
Люся: Йося, ну что ты!
Андрюша: Я же артист, мне сказали - и делай. А спорить и что-то доказывать - так окажешься на улице без работы и без денег. Я бы, может, хотел бы играть и современного кого-то, может, в какой лирической постановке, которая мне лично близко, так, кто даст-то!? А Чехов, знаете, сказал, вот в «Дяде Ване» и сказал, что в человеке должно быть всё прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли. Разве не так?
Люся: Так! Правильно, Андрюша. Ты его не слушай.
Андрюша: А понимаете, мысль-то верная, правильная. Всё должно быть прекрасно! А как!? Что такое «прекрасно»? А если ты живёшь одними проблемами, если тебе надо платить за комнату, за одежду, за транспорт, а ролей нет, и с подработкой тяжело. Тут уже не до прекрасного, не до Чехова.
Люся: Йося, ну, правда. Сейчас молодежи тяжело.
Йося: И получается, что все заняты своими делами, проблемами… и, не думая, играете Чехова, а зрители ходят и, так же не думая, всё это смотрят.
Люся: Ну, Йося!
Йося: Подожди. Потому что Чехова вроде как надо играть, что это признанная классика, что так положено, что его все ставят! А про то, что Чехов хотел донести до нас, в суете всей этой и забывают. Не так!?
Андрюша: Может, и так. Жизнь сейчас такая. А вы думаете, что забывают!?
Люся: Андрюша, ничего он не думает. Он просто рассуждает, он…
Йося: Знаете, когда я был как вы, молодой, я любил смотреть в театре, в кино про таких, как я – молодых, пылких, горячих, про своих современников. А эта «нафталинная» классика мне не очень-то и нравилась. Мне нравилась борьба на сцене, конфликт… ну, или что-то лиричное, понятное, доступное. Чтобы поставить классику, надо её понимать, а может, как я, и целую жизнь прожить, чтобы понять её. Вот так…
Люся: Йося, ну что ты философствуешь!
Йося: Чехов в одном из своих рассказов как-то заметил, что трудно понять человеческую душу, а вот собственную душу понять ещё труднее. А чтобы прожить роль, надо понять эту душу… и чужую, и свою.
Андрюша: А вы, значит, читали Чехова?
Йося: Так, где-то слышал эту фразу. Я же технарь, литературу и не знаю.
Люся: Йося! А ты, Андрюша, его не слушай. Он любит мудрое что-то говорить.
Андрюша: Людмила Ивановна сказала, что вы геолог.
Йося: Геолог. Да.
Люся: Йося, расскажи Андрюше про нефть. Это же интересно.
Йося: Я не думаю, что нефть - это интересно артисту.
Андрюша: Почему? Я хотел пойти в «Губкина», в институт. Давно было.
Люся: Андрюша, я тоже геолог, но не академик. Мы тут все геологи.
Йося: Андрей, интересно. Вы увлекались геологией?
Андрюша: Да, конечно. Мы с учительницей там у себя в Иркутске, в лесу, лазили по карьерам. Знаете, сколько там интересного.
Йося: Конечно.
Люся: Андрюша из Иркутска. Там у него мама осталась. А тут он комнату снимает, один живёт. Представь себе.
Андрюша: Я тут недалеко живу - на Ботаническом саду. А химия, я просто ею бредил.
Люся: Андрюша, а почему ты в артисты пошёл?
Йося: Люся, дай человеку рассказать.
Андрюша: Не знаю. Надо было решать. Подал документы в «Губкина», а заодно и на артиста подал, сюда во ВГИК. Ну и как-то прошёл. Я же там у себя, в Иркутске, в студии играл, в школе ещё.
Йося: Ты его перебила, Люся, так нельзя.
Люся: Давайте чай пить. Это Катя принесла печенье?
Йося: Да.
Люся: Андрюша, а ты с чем будешь чай пить?
Андрюша: А конфеты есть?
Люся: Мы их не едим. Нет.
Андрюша: Не любите?
Йося: Не любим…
Люся: Нам нельзя.
Андрюша: А… да я всё ем.
Люся: А вот, с сахарозой есть пастила. Будешь?
Андрюша: Давайте, я люблю сладкое.
Люся: Без мамы-то здесь тяжело одному… А бабушка у тебя есть?
Йося: Так кто же это придумал ставить в нашем театре Чехова с ног на голову?
Люся: Йося!
Йося: Я просто спросил.
Андрюша: Почему с ног на голову? Людям нравится. Очень хорошо получается. Вам надо на премьеру попасть. А я вам контрамарку дам.
Йося: Ну, конечно.
Люся: Нам тяжело, Андрюша. В театр дойти надо. Просидеть.
Андрюша: Да… Но, может, если получится.
Йося: И что, народ в театр ходит, смотрит?
Андрюша: Да когда как.
Йося: Небось, одна муть у вас там и идёт.
Люся: Йося, у них сказок много.
Йося: Понимаю. Андерсена с Чапаевым объединили!
Андрюша: Да нет. У нас же разные спектакли. И Островский идёт, и Чехов, и современные разные спектакли.
Йося: И народ смотрит?
Андрюша: Приходят.
Йося: Много?
Андрюша: Да у нас здесь район окраинный, нетеатральный. Были бы в центре, народу бы было больше.
Йося: Нормальный район.
Андрюша: У леса. На окраине. Пока доберешься.
Йося: Я всю жизнь с севера на юг ездил и вот ещё жив. Не скис.
Андрюша: Да у нас тоже многие ездят издалека: и зрители, и артисты. Но если бы в центре были, народу бы больше было.
Йося: Центр им подавай!
Люся: Йося!
Андрюша: А многие посмотрят: какая-то улица Проходчиков - далеко. Что за такая улица Проходчиков, где она?
Йося: Значит, зрители в театр не ходят, потому что улица такая плохая?
Люся: Йося, ну он просто так сказал. А Андрюша ещё не женат.
Йося: Всё расспросила.
Люся: Ну и что. Чего ты такой сегодня?
Йося: Пойду я.
Люся: Куда ты, Йося?
Йося: Не скажу.
Йосиф Абрамович поднимается и с палочкой, неуверенно уходит.
Люся: А тебе Андрюша жениться надо.
Андрюша: Успею ещё.
Люся: А ты ешь. Хочешь, я тебе… Ой, забыла. Ты же голодный, после спектакля. Тебя же покормить надо.
Андрюша: Да что вы, не надо. Я завтракал. А перед спектаклем я и не ем. А у меня ещё и репетиция, и вечером спектакль.
Люся: Давай я тебе гречки дам. Гречку. Любишь гречку? Котлетку куриную…
Андрюша: Да так… Я больше ну картошку, с грибами, с лучком.
Людмила Ивановна лезет в холодильник, чтобы положить ему поесть.
Андрюша: Нет, спасибо, я не хочу.
Люся: Целый день, и голодный? Так нельзя.
Андрюша: Ну, приходится. Работа такая. Сейчас репетиция скоро, я не хочу. А Йосиф Абрамович не обиделся?
Люся: Да что ты. У него там свои дела. Он не обидчивый. Дуется, да и только. Вот смотри – он с палочкой ходит. Еле-еле. А почему?
Андрюша: Не знаю.
Люся: Перед тобой. На костылях ему неудобно перед гостями. Хочет солидно выглядеть. А еле ходит.
Андрюша: Не знаю, ведь упасть можно.
Люся: Он упрямый. Хочется ему выглядеть так, вот покрасивее, посолиднее.
Андрюша: Ну…
Люся: А мама как одна, в Иркутске, а ты тут?
Андрюша: Я ей звоню каждый день.
Люся: А она тебя обратно не зовёт?
Андрюша: Зовёт, постоянно зовёт: приезжай и приезжай. Но здесь столица, а что там делать, в Иркутске. Здесь театр, роли.
Люся: И там есть театр, я была там.
Андрюша: Ну, столица есть столица.
Люся: А бабушка у тебя тоже в Иркутске.
Андрюша: Бабушки у меня все умерли.
Люся: Ой, жалко как! Так рано!
Андрюша: Мама меня поздно родила. Дед вот, в Усть-Куте живёт.
Люся: Один!? Не хорошо.
Андрюша: Ну, мама к нему ездит.
Люся: Мама-то одна там осталось. Плохо. Одна она там.
Андрюша: Одна. Звоню ей.
Люся: Надо не забывать и родителей, и бабушек своих.
Андрюша: Знаете, а ведь когда я был маленький, там, в Иркутске, бабушки и дедушки - все далеко жили. А у других детей, ну там, в детском саду, в школе, у них у всех были бабушки и дедушки. Они приходили, забирали их из детского сада, потом из школы, а я... Я приходил один домой, разогревал суп, который мама варила из пакетиков, варил макароны…
Люся: Из пакетиков?! Ой…
Андрюша: И боялся темноты. А я её и сейчас боюсь. А детям, у которых были бабушки, которые их ждали после школы, которые готовили им обед, слушали их детские разговоры, я завидовал, страшно завидовал. Никому не завидовал, а им страшно, страшно завидовал.
Люся: Ты маме своей почаще звони. Ты ей просто пару слов скажи и хватит – а ей хорошо.
Андрюша: Я звоню, но там другой часовой пояс – неудобно. Вот сейчас там уже вечер.
Люся: Вечер? Ну да…
Андрюша: А утром у них уже день. Иногда мама мне звонит сюда, так позабывает, что у них-то утро, а у нас-то еще ночь. А я телефон не выключаю на ночь – мало ли что с ней…
Люся: Правильно.
Андрюша: Может, мало ли что…
Люся: Ты бы себе какую актрису нашёл. Уже пора. Не тяни. Жениться бы тебе…
Андрюша: Некрасивые они.
Люся: А ты на красоту не смотри. Смотри, какая по душе. Вот смотри, знаешь кто это?
Людмила Ивановна достаёт альбом и открывает его на одной из страниц.
Андрюша: Кто?
Люся: Вот этот страшный – мой Йося в молодости.
Андрюша: Это он!?
Люся: А что ты хочешь. Чистокровный еврей. Стопроцентный. Но он таким себя не считает. Вот заведи с ним разговор о евреях – он меня еврейкой назовёт, а я русская, а про себя скажет, что он советский человек.
Андрюша: Ну да.
Люся: А вот некрасивый скажешь… А не в этом дело. Я из Горьковской области в Ухту поехала по распределению на скважину работать. А так я ленинградка. Но не хочу я об этом. Давно уже было. Там, в Ухте, всё такое суровое, неприветливое, народ и пьёт, и задирается… тяжело там было… Мы девчонки вместе держались. Да уж поумирали все они. И Йосю туда из Ташкента по распределению послали. А ты видел, какой он был? Тонкий, тощий. Как его ветер не сдувал?!
Андрюша: И вы его полюбили?
Люся: Да какое там… Знаешь, как мы над ним издевались!? Не то слово. Такой тонкий, противный, умный. Ну и что, что он в аспирантуре? А мы тоже не хухры-мухры. Мы тоже знали. А он на планёрке встанет и нам лекцию даёт. А мы слушаем и еле от смеха сдерживаемся. А он видим – злится, понимаешь?
Андрюша: Нет.
Люся: Целый год мы над ним издевались. Причём так махрово. Ты ему не говори. Обидится. Он и не знает. Мух ему в суп бросали. Бросала лично. Воду в ботинки ему зимой наливала.
Андрюша: Вы даёте!
Люся: Как он не заболел, не знаю. Ну, дурочки мы были. Разыгрывали его. Он, бедный, терпел.
Андрюша: И ничего не говорил?
Люся: Нет. Презрительно смотрел, как на тлю. Мы не могли даже заставить его в наш адрес слово дурное сказать.
Андрюша: Удивительно.
Продолжение следует...
Дмитрий Ластов
Москва (Россия)
Дополнительные материалы:
Окна выходят на театр
Жить, любить, надеяться и ждать…
Часть I
Ноябрь
(Простая история
о любви и дружбе)