Raphael cada día

Я часто размышляю над тем, какие нравственные и моральные ориентиры в наши дни у большинства людей? Что может помочь одним поверить в свою правоту, а других о заставить остановиться и одуматься?! Наверное, не для всех, но для очень многих, особенно для мыслящих, творческих людей таким ориентиром должна являться русская литература.

Именно в ней, я убежден, содержится тот кладезь нравственной силы, который не дает пасть духом в нашей многострадальной стране. Порою резвые деятели от политики спекулируют вырванными фразами и даже целыми текстами для легитимизации своих идей и оправдания поступков. Но это, наверное, можно назвать банальной спекуляцией, так как русская литература совершенно о другом, и она гораздо выше чьих-либо сиюминутных интересов.

Иногда весьма, казалось, образованные и, на первый взгляд,не пустые люди изрекают такой поток сознания, что складывается впечатление, что у них помутился разум, так что впору задаться вопросом, где они набрались подобного?! Они же, скорее всего, читали и Горького, и Толстого, и Пушкина, и Некрасова и, наверное, много еще чего... Неужели они ничего не поняли!? Страшно смотреть на некоторых актеров, которые играют в пьесах Чехова, произносят его тексты, а потом, уже вне сцены и театра, становятся совсем другими, и из их уст звучат поистине чудовищные вещи, да и поступки оставляют желать лучшего. А ведь они убеждены, что Чехов бесконечно важен для них, что они его ценят и любят...  

Но я считаю, что стоило бы задуматься, как Антон Павлович Чехов мог отнестись к современной действительности, потому что он сегодня вполне может быть подлинным нравственным авторитетом.

Я часто размышляю над тем, какие нравственные и моральные ориентиры в наши дни у большинства людей? Что может помочь одним поверить в свою правоту, а других о заставить остановиться и одуматься?! Наверное, не для всех, но для очень многих, особенно для мыслящих, творческих людей таким ориентиром должна являться русская литература.

Именно в ней, я убежден, содержится тот кладезь нравственной силы, который не дает пасть духом в нашей многострадальной стране. Порою резвые деятели от политики спекулируют вырванными фразами и даже целыми текстами для легитимизации своих идей и оправдания поступков. Но это, наверное, можно назвать банальной спекуляцией, так как русская литература совершенно о другом, и она гораздо выше чьих-либо сиюминутных интересов. 

Я давно обращаюсь именно к Антону Павловичу Чехову и за советом, и за поиском ответа на самые серьезные вопросы. Он для меня вне времени, потому что, когда речь идет именно о человеке, о душе, о нравственности, помощь надо искать у великих авторов.

Недавно мне попалось письмо Чехова писателю Алексею Николаевичу Плещееву, которого он написал 4 октября 1888 года в Москве. Почитайте. Полагаю, именно в нем сокрыты очень важные для нашего бытия вещи, и те, кто хочет найти ответ не в вечно болтающем телевизоре и его агрессивной обслуге, его здесь обретут.

А. П. Чехов - А. Н. Плещееву. 4 октября 1888 г. Москва

Едва послал Вам письмо, как получил от Вас, дорогой Алексей Николаевич, известие, которое очень не понравится Светлову. Я сейчас сообщу ему Ваш ответ и буду настойчиво рекомендовать "Дурного человека" .

Если бы Ваше письмо пришло двумя часами раньше, то мой рассказ был бы послан Вам, теперь же он на полпути в Басков переулок .

Был бы рад прочесть, что написал Мережковский. Пока до свиданья. Прочитавши мой рассказ, напишите мне. Он Вам не понравится, но Вас и Анны Михайловны я не боюсь. Я боюсь тех, кто между строк ищет тенденции и кто хочет видеть меня непременно либералом или консерватором. Я не либерал, не консерватор, не постепеновец, не монах, не индифферептист. Я хотел бы быть свободным художником и только, и жалею, что бог не дал мне силы, чтобы быть им. Я ненавижу ложь и насилие во всех их видах, и мне одинаково противны как секретари консисторий, так и Нотович с Градовским. Фарисейство, тупоумие и произвол царят не в одних только купеческих домах и кутузках; я вижу их в науке, в литературе, среди молодежи... Потому я одинаково не питаю особого пристрастия ни к жандармам, ни к мясникам, ни к ученым, ни к писателям, ни к молодежи. Фирму и ярлык я считаю предрассудком. Мое святая святых это человеческое тело, здоровье, ум, талант, вдохновение, любовь и абсолютнейшая свобода, свобода от силы и лжи, в чем бы последние две ни выражались. Вот программа, которой я держался бы, если бы был большим художником.

Однако я заболтался. Будьте здоровы.

Когда я перечитал письмо и стал размышлять над этим материалом, то, по своему обыкновению, захотел прочесть что-нибудь из Чехова. Собрание его сочинений у меня стоит видном месте, и я часто беру один из томов и открывают на любой странице. В тот раз мне попался его рассказ «Пари». 

Случайно или нет, но рассказ был написано двумя месяцами позже этого письма — в конце декабря 1888 года. Сюжет в нем простой. На одном вечере, где собралась разная публика, банкир и молодой юрист спорят и их пари заключается в том, что лучше - мгновенная смерть или долгое заключение. И что гуманнее. Так что возникает пари - может ли человек в одиночестве провести пятнадцать лет. Пари заключено, и молодой юрист отправляется во флигель к банкиру, где ему суждено провести годы без всякого общения с людьми, и, в случае, если он не нарушит пари, банкир обещает ему выплатить два миллиона рублей.

Так юрист попадает в своеобразное заключение, а банкир снабжает его едой и книгами. Проходят годы. За это время молодой человек много читает, изучает языки, обращается и к священным книгам, видимо, много думает и что-то начинает понимать. А банкир теряет свое богатство и в преддверии того дня, когда пари должно завершиться, он понимает, что если он выплатит эти два миллиона юристу, то будет полностью разорен. Банкир решает убить юриста и ночью тайно проходит во флигель. Юрист спит. Перед ним лежит письмо. Банкир берет его и читает.

«Завтра в 12 часов дня я получаю свободу и право общения с людьми. Но прежде, чем оставить эту комнату и увидеть солнце, я считаю нужным сказать вам несколько слов. По чистой совести и перед богом, который видит меня, заявляю вам, что я презираю и свободу, и жизнь, и здоровье, и всё то, что в ваших книгах называется благами мира.

Пятнадцать лет я внимательно изучал земную жизнь. Правда, я не видел земли и людей, но в ваших книгах я пил ароматное вино, пел песни, гонялся в лесах за оленями и дикими кабанами, любил женщин... Красавицы, воздушные, как облако, созданные волшебством ваших гениальных поэтов, посещали меня ночью и шептали мне чудные сказки, от которых пьянела моя голова. В ваших книгах я взбирался на вершины Эльбруса и Монблана и видел оттуда, как по утрам восходило солнце и как по вечерам заливало оно небо, океан и горные вершины багряным золотом; я видел оттуда, как надо мной, рассекая тучи, сверкали молнии; я видел зеленые леса, поля, реки, озера, города, слышал пение сирен и игру пастушеских свирелей, осязал крылья прекрасных дьяволов, прилетавших ко мне беседовать о боге... В ваших книгах я бросался в бездонные пропасти, творил чудеса, убивал, сжигал города, проповедовал новые религии, завоевывал целые царства...

Ваши книги дали мне мудрость. Всё то, что веками создавала неутомимая человеческая мысль, сдавлено в моем черепе в небольшой ком. Я знаю, что я умнее всех вас.

И я презираю ваши книги, презираю все блага мира и мудрость. Всё ничтожно, бренно, призрачно и обманчиво, как мираж. Пусть вы горды, мудры и прекрасны, но смерть сотрет вас с лица земли наравне с подпольными мышами, а потомство ваше, история, бессмертие ваших гениев замерзнут или сгорят вместе с земным шаром.

Вы обезумели и идете не по той дороге. Ложь принимаете вы за правду и безобразие за красоту. Вы удивились бы, если бы вследствие каких-нибудь обстоятельств на яблонях и апельсинных деревьях вместо плодов вдруг выросли лягушки и ящерицы или розы стали издавать запах вспотевшей лошади; так я удивляюсь вам, променявшим небо на землю. Я не хочу понимать вас.

Чтоб показать вам на деле презрение к тому, чем живете вы, я отказываюсь от двух миллионов, о которых я когда-то мечтал, как о рае, и которые теперь презираю. Чтобы лишить себя права на них, я выйду отсюда за пять часов до условленного срока и таким образом нарушу договор...»

Вот вам и ответы от Чехова. Жаль одно, что люди все равно мало чего поймут и сделают все наоборот. Чехов и многие наши писатели говорили, предупреждали и восклицали о многом. Но никто их не слушал и не услышал. И сейчас их никто не слушает, а за цитаты из Л.Н. Толстого уже судят! И эта не шутка. И это печально.

Чтобы понимать Чехова, надо быть хоть капельку таким, как сам Чехов. Быть скроенным из того же теста, и так же, как он, воспринимать мир. А пока артисты, ничего не смысля в Чехове, но считая, что в нем прекрасно разбираются, выходят на сцену и что-то там говорят, играют... А зрители смотрят и ровно так же ничего не понимают. Жаль! Жаль, что они все далеки от того, о чем писал Антон Павлович. И закончить я хочу словами, обращенными к людям из того же рассказа «Пари»: «Вы обезумели и идете не по той дороге. Ложь принимаете вы за правду и безобразие за красоту»...

Дмитрий Ластов
Москва (Россия)

Дополнительные материалы:

О Петрусе Шредерусе из Оулу (Финляндия)
О Нурии из Барселоны (Испания), а также Суздали, Владимира и Москвы
О Валентине Моретти из Венеции и Милана (Италия)
О Нацуки и Виталии из Токио (Япония)
Русский театр "по-американски"
Кенни Роджерс - истинный американец
Размышления о современности в неясное время
Об одном актере в одном московском театре
Дин Рид - певец, зовущий у миру
Ховард Карпендейл, немецкий певец из Южной Африки
Современный театр: есть ли выход из тупика
О нашем добром старом "Фитиле"
Размышления перед экраном телевизора
Олег Даль, Олег Анофриев и песня «Есть только миг»
Жить не по лжи
Размышления о Беларуси и не только о ней...
Сегодня и завтра - образ будущего. Часть I
Сегодня и завтра - образ будущего. Часть II
Сегодня и завтра - образ будущего. Часть III
О Булате Окуджаве, Югославии и о нас, сегодняшних 
Новый театр открыл сезон
 О войне в неюбилейное время...
Лура как культурное наследие двух континентов 
Россия, октябрь 2020 года — без комментариев 
Художник и современное общество 
Давайте поговорим откровенно. I
Давайте поговорим откровенно. II
Об одной песне Майи Кристалинской 
О беженцах по воле и неволе,
и кем порою становятся на чужбине
Евгений Дятлов, певец и актер
Станислав Радзинский пришел на YouTube
Исаак Шварц - один из лучших композиторов нашего кино
Еще о Сергее Соловьеве и Исааке Шварце
Поговорим о театре вчерашнем и сегодняшнем
Далида: ее жизнь и песни 
Давайте поразмышляем, как мы живем
Алексей Рыбников и его кинематограф
Поговорим о серьезном
Немного о Кареле Готте, одном из лучших голосов стран социализма
Немного об оптимизме и наступающей весне: послесловие к 8 марта
Поговорим о проблемах психологии
70 лет Александру Фатюшину
Как можно рассказывать о науке 
Всего один рассказ Чехова...
О тех, кто останется в истории культуры
О спектакле "С любимыми не расставайтесь"
Наркас Искандаровой
Шербурские зонтики, Катрин Денев и... Даниэль Ликари
Владимир Качан, артист театро и кино
«Человек из Ламанчи», мюзикл, который живет
Пушкин в нашей жизни
Поговорим о современной драматургии
Поговорим о современной драматургии. О цензуре
Поговорим о современной драматургии. Новаторство или тупик
Поговорим о современной драматургии. О финансах
Дача как образ жизни: размышления в конце лета...
Государство и его граждане
Заметки о современном театре и не только
Немного из эпохи 1950-х... 
Мэтт Монро, неизвестный певец
О современном кино, театре и немного о патриотизме
Виниловые пластинки: их изменчивая судьба 
О судьбе книг в сегодняшнем мире
Об опыте одной проигранной страны. Часть I
Об опыте одной проигранной войны. Часть II
О российском телевидении, театре и о "клубничке"... Часть I
О российском телевидении, театре и о "клубничке"... Часть II
О российском телевидении, театре и о "клубничке"... Часть III
Разбирая старые открытки
О молодом поколении, которое идет на смену 
Об истории дипломатических отношений России и Испании
К 90-летию Майи Кристалинской
Песни, которые были всегда с нами
В чем виноват интернет...
Я родом из Советского Союза
О музыке и духе народном