Raphael cada día

Вы знаете, как появился боевой молот? Такой, с каким не расстаётся ни один наш воин: ни конный, ни пеший? Вижу, что не знаете! А дело было так. Как-то некий плотник задумал кое-что смастерить из молодого деревца. Пошёл в лес, чтобы выбрать нужный ствол. 

Попался ему под руку ясень, плотник его и срубил. Обтесал, да отсёк нижнюю часть - ту, что с комлем: видать, нужна ему была палка ровная, без утолщения на конце. Спро́сите: и зачем же он рубил под самый корень?! А не отвечу! Обрубок плотник выбросил в ручей, за ненадобностью.

Летит Ясеневый обрубок в воду, и думает: «Эх, участь моя незавидная! Пропаду теперь, сгнию один-одинёшенек в сырости и печали…»

Поплыл Обрубок вниз по течению, запричитал да заохал:

- Эх, голова моя несчастная! Погибель моя неизбежная…

Прибило Ясеневый обрубок к берегу. Плещется он в воде и опять ноет:

- Видать, погибель моя пришла! Намокли ноженьки мои бедные да рученьки; всё тело налилось свинцовой тяжестью, скоро утянет меня на дно беспощадное Гилльва́рово племя, там и обглодает до самой сердцевинки, до самых косточек! Только и осталось мне, что смотреть на небо синее, да любоваться солнышком золотым в последний раз…

А тут ещё и дождь пошёл.

- Ну, это уже слишком! - заворчал Обрубок, поймав лицом первые капли, дёрнулся, да и выскочил из ручья.

Дождь припустил сильнее; захотел Ясеневый обрубок снова заныть да запричитать, как вдруг понял, что мокнуть-то ему больше не обязательно.

- Ай-я-хо! Отправлюсь-ка я искать лучшей доли! - радостно воскликнул Обрубок, переждав дождь под первым же попавшимся кустом, и зашагал по лесной тропинке.

Шёл Ясеневый обрубок, куда глаза глядят, как вдруг - впереди что-то прошелестело в траве и выползло на тропинку.

- Змея! Спасите! - испуганно завопил Обрубок.

- Да не змея я вовсе, - отозвался тот, кто недавно также испуганно вскрикнул и уполз обратно, в траву. - Я - Кожаный обрезок. Из бычьей шкуры. Меня скорняк выбросил, за ненадобностью.

- А я - Ясеневый обрубок, меня тоже за ненадобностью выбросили! - обрадовался Обрубок. - И куда же ты собрался, приятель?

- Да куда глаза глядят.
- И я туда же! Идём вместе?
- Идём! Вдвоём веселей.

И пошли они по тропинке вдвоём, и вскоре вышли к реке.

Кожаный обрезок предложил:

- Давай-ка присядем вон на тот камешек, передохнём…

Только присели, как камень заверещал:

- Ай-я-яй! Задыхаюсь! Сойдите с моей головы!

Приятели даже подпрыгнули, вскочив: так были удивлены.

А камень продолжал верещать:

- Чуть в глину не вогнали по самую макушку! Откуда вы взялись на мою голову?!
- Я - Ясеневый обрубок, меня плотник выбросил, за ненадобностью.
- А я - Кожаный обрезок, меня скорняк выбросил: я тоже ему не пригодился.

- А я - Гранитный булыжник, - печально вздохнул камень. - И от меня избавились, как от ненужного. Каменотёс сначала хотел что-то сделать, даже дырку во мне просверлил. Насквозь. Вот, видите? А дальше мастерить почему-то передумал. Лежу теперь вот тут один-одинёшенек…

- Будешь с нами дружить? - спросил Кожаный обрезок.
- Мы вот идём, куда глаза глядят, - добавил Ясеневый обрубок. - Пойдёшь с нами?

- Конечно! Я на подъём лёгкий, - просиял Гранитный булыжник, и, покряхтывая от натуги, выбрался из прибрежной глины.

И пошли они дальше уже втроём.

Вдруг выкатывается им наперерез, прямо под ноги, клубок - не клубок, шишка - не шишка, а что-то небольшое, круглое и вёрткое.

- Посторонись! - завопил незнакомец. - Раздайся!.. Дай дорогу!
- Постой! Погоди! - воскликнули путешественники. - Куда это ты спешишь?

- Своих догоняю! - махнул рукой незнакомец и хотел было припустить дальше, да вдруг остановился. - А вы кто такие? И куда идёте?

- Я - Ясеневый обрубок, - печально сказал Ясеневый обрубок.
- А я - Кожаный обрезок, - грустно вздохнул Кожаный обрезок.

- А я - Гранитный булыжник, - угрюмо буркнул Гранитный булыжник. - А идём мы куда глаза глядят, потому что мы никому не нужны. Ищем мы лучшей доли…

- Вот чудаки! - рассмеялся незнакомец. - Ищут то, что уже давно нашли!
- Что это мы нашли? - хором удивились приятели.

- Да друг друга! - рассмеялся незнакомец. - Дружбу свою нашли! И к тому же, в этом мире для каждого найдётся доброе дело по душе. Так не бывает, чтобы никто никому нужен не был. Идёмте со мной, я вас с приёмным отцом познакомлю. Уж он-то вам лучше меня всё объяснит да расскажет, потому как он - мастер на все руки!

Тут незнакомец лихо свистнул, подпрыгнул и припустил вперёд. Путешественникам ничего не оставалось, как поспешить за ним, чтобы не отстать. Так они примчались гурьбой к большому дому, на крыльце которого сидел могучий человек и задумчиво накручивал на палец заплетённую в две косицы бороду.

- А, нашёлся, малец Бронзовая шишка, пулле-пелле! - радостно улыбнулся бородач, подхватив подскочившего к нему торопыгу-провожатого и друзья-путешественники поняли, что оказались перед Первым мастером, Ю́ннаром Подстели-Соломой. Ибо кто ещё не смог бы обойтись без любимой присказки «пу́лле-пе́лле»? Что, как известно, и означает: «Подстели солому!» По этой странной присказке, которую он вставлял к месту, а чаще всего, не к месту, мастера и прозвали - Юннар Подстели-Солома.

- А я и не терялся, отец! - гордо заявил Бронзовая шишка. - Я по лесу гулял.

- Ну-ну… Хоть бы предупредил, когда от пояса отвязался, пулле-пелле! - усмехнулся мастер и пристально глянул на запыхавшихся от быстрого бега гостей. - И кого же это ты нашёл во время прогулки? Чего это они молчат, будто языки проглотили, пулле-пелле?

- Это неразлучные друзья, отец, - звонко сообщил Бронзовая шишка. - Гранитный булыжник, Кожаный обрезок и Ясеневый обрубок. Они думают, что никому не нужны. А ведь так не бывает! Ты же сам говорил, что для всякого в этом мире дело по душе найдётся.

- Говорил, - подтвердил мастер, поставив Бронзовую шишку на крыльцо. - И что с того, пулле-пелле?

- Так помоги им! Ты ведь всё можешь. Раз они нашли друг друга, значит, в этом есть какой-то смысл.

- И чего это ты о них печёшься? - удивился Подстели-Солома. - Ты о себе подумай, пулле-пелле! Пока ты денёк-другой по лесу гулял, я себе новую бронзовую шишку для пояса отлил. Так что у меня опять их две, как полагается. Хорошо, что изложницу ещё не разбил. Вот, видал? Вылитый ты и твой родной братец, пулле-пелле! Ни за что не отличишь. Такие вот дела.

- Значит, и я теперь никому не нужен? - горько всхлипнул Бронзовая шишка. - И меня тоже выбросят за ненадобностью, как несчастный Гранитный булыжник, бедный Кожаный обрезок и одинокий Ясеневый обрубок? Или хуже того, кинут в пламя кузнечного горна, будто пропащую душу?! О, горе мне!

- Зачем же так грустно? - мастер попытался успокоить Бронзовую шишку. - Думаю, я оставлю тебя про запас. Вдруг одна из шишек снова отвяжется, пулле-пелле…

- Нет! Неизвестно сколько лежать в тёмном ящике без дела! Лучше уж в переплавку. Хотя… Я решил. Я пойду, куда глаза глядят. Вместе с Ясеневым обрубком, Кожаным обрезком и Гранитным булыжником. Ведь они - и мои друзья тоже! Друзья, вы возьмёте меня с собой? Простите, что обманул вас и не помог, как обещал, но ведь вы видите, что я сам жестоко обманут!

- Конечно, мы тебя возьмём с собой, - тотчас откликнулся Ясеневый обрубок, - и не надо пустых слёз.

- Нас было трое, а теперь будет четверо! - рассмеялся Кожаный обрезок. - А, значит, наши надежды на счастье увеличиваются!

- Ты ни в чём не виноват перед нами! - сурово подытожил Гранитный булыжник. - Идём отсюда.

- Подождите! Так нельзя, пулле-пелле! - Подстели-Солома спрыгнул с крыльца, загораживая приятелям путь. - Что скажут люди, если я отпущу вас без угощения, без отдыха, да после дальнего пути, да перед долгой дорогой? Что я хочу приманить злыдней в наши края?! Ну, уж нет! Вы - мои гости, а Бронзовая шишка - вообще как родной, пулле-пелле. Вы не можете уйти просто так, не посидев со мной за одним столом, не отведав ни мёда, ни пирога! Не помывшись в бане, не выспавшись на перине. Нельзя давать бездушным злыдням повод. Надо уважать обычаи, пулле-пелле.

Путешественники быстро переглянулись, и Гранитный булыжник изрёк:

- Обычаи мы уважим. Спасибо за приглашение, хозяин.

- А вам спасибо за то, что согласились погреться у моего очага, испить из моего ковша, отведать моего хлеба, отдохнуть на моей перине, - улыбнулся мастер, пропуская четверых друзей в дом. - Хозяюшка моя милая, а́йе-Сну́ллегельдис! Бросай все дела, принимай дорогих повечерников! Да поживей, пулле-пелле…

Для мытья у Подстели-Соломы всегда всё готово: и вода из колодца в бочку живой струёй наливается, и дрова из поленницы вприпрыжку табуном к топке скачут, а свежие веники и сушёная услад-трава - с чердака птицами в ушаты летят. Затопила в бане печь айе-Снуллегельдис, принесла хвойного масла, клюквенного кислеца́ из холодного погреба, чистое бельё и полотенца. Крепко попарились хозяин и гости, очистились крепким паром с пихтовым маслом да услад-травою, а потом уселись за богато накрытый стол, румяные да чистые, будто только-только родились.

- Ох, и добра же у тебя баня, мастер! - вытирая крупный пот со лба чистым платом, довольно пыхтел Гранитный булыжник.

- Ух, и забористый же у тебя кисле́ц, мастер! - прихлёбывая из кружки ледяной квас, сладко причмокивал Ясеневый обрубок.

- Ну и горазда же у тебя стряпать хозяйка, мастер! - восторгался Кожаный обрезок, налегая на пирог с грибами.

А Подстели-Солома в ответ молчал, да сладко и довольно улыбался.

- Вы ещё мёда ни капли не пригубили! - весело смеялся Бронзовая шишка. - Сейчас узнаете, какой славный и душистый мёд у моего приёмного отца! Не мёд, а песня! А какой козий сыр? Сказка, а не сыр! А какая копчёная рыба? Просто праздник, а не копчёная рыба! А какое жаркое готовит айе-Снуллегельдис? Песня, сказка и праздник, а не жаркое! Вот как!

Пировали они весь вечер, до самой полуночи, при свете пылающего очага. И златовласая айе-Снуллегельдис, верная жена Юннара Подстели-Соломы, пировала вместе с ними. И было выпито много мёда, но он не переводился, и было съедено много яств, но они не кончались, и было рассказано много легенд, и спето много песен, но оставалось ещё больше нерассказанных и неспетых, а у пирующих ещё было много сил…