Raphael cada día

09.06.2024

Воскресные чтения с Лилианой Черноваловой

Феномен
(Книга о современнике)
Зеркало, или вокальные мытарства
Дианы Оболенской.
«Тарелка» (I)

Итак, занятия вокалом продолжались. Внешне все выглядело вполне благопристойно: Вонапец, как и прежде, продолжал играть роль педагога. Между ним и Дианой сохранялись чисто деловые отношения - "учитель-ученик". Никакого намека на инцидент. Все ровно, гладко, строго и планомерно - как по-писаному.

Однако в душе Дианы произошел переворот. Ее переполняло презрение к Вонапецу, граничащее с ненавистью. Каждый визит на его урок был невыносим. Каждый раз, видя его болотные глаза, тонкие губы и распахнутые веером желтые зубы, корявые руки с вечно растопыренными пальцами, напоминавшие жабьи перепонки, она испытывала жуткое отвращение. Весь его образ отдавал чем-то лягушачье-рыбьим (недаром же по гороскопу Вонапец - Рыбы). Особенно явным это сходство становилось, когда он снимал очки. Противно!

В душе у Дианы поселилось холодное равнодушие. Формально посещая уроки Вонапеца, она так же формально выполняла все, что он говорил. Или не выполняла вовсе. Назло. Она слушала его, как радио. Все его колкие шутки, если таковые случались, отлетали от нее, как от стенки горох. Она стала зеркалом, которое лишь отражало его образ, не впуская в душу. Кажется, он это заметил.

Однако до поры до времени он вел себя с ней иначе. Во всем его внешнем облике и поведении появилось нечто отечески-заботливое. Он стал обходительнее, мягче, добрее, куда-то исчезли его тонкие ядовитые шипы, которые раньше он обожал периодически выпускать, причем в самые неожиданные для Дианы моменты. Деревянный голос его, напоминавший мяуканье старого дряхлого кота, приобрел естественный тон, насытился обертонами, стал ниже, мягче и бархатнее. Он редко говорил таким голосом. Теперь же он, казалось, напрочь забыл о том, что перед тем, как начать говорить, надо открыть микст и голову. Голос его исходил из самого сердца. Все его существо излучало незримые токи надежды. Диана смеялась над ним. Ей было жаль его. Она его презирала. Недрами своей души он это чувствовал.

Двадцать второго марта, спустя неделю после инцидента, в субботу, Диана явилась на очередной урок. Отдавая гардеробщице одежду, она бросила нечаянный взгляд на училищную "доску объявлений". "Внимание, конкурс!" - значилось на ней.

"Хм... что еще за конкурс?" - подумала Диана.

"28 марта 1997 года, - гласило объявление, - в Местном Техническом Университете состоится конкурс вокальной музыки. Всех желающих принять участие просим обращаться по телефону такому-то каждый день в такое-то время. Заявления принимаются до 22 марта. Предварительные репетиции состоятся 25, 26 и 27 марта. В программу конкурса входят произведения по следующим направлениям:

- классика
- поп-музыка,
- джаз,
- народная песня.
Ждем ваших звонков!"

Диана решила, что уже не успеет подать заявление, - срок истек. К тому же название "Технический Университет" не внушило ей особого доверия. Она могла бы поучаствовать в конкурсе, но какой в этом смысл? У нее уже было три концерта, на которых она успешно показала свое "мастерство", да и проблемы сейчас у нее другие: ей надо готовиться в Москву, к прослушиванию, к экзаменам. Зачем ей размениваться на какие-то конкурсы в технических университетах и транжирить бесценное время, которого и так осталось мало? Мысль о том, что это сомнительный конкурс, не сулящий никаких перспектив, навеяла "поп-музыка", входящая в состав конкурсной программы. "Нечего мне делать на этом конкурсе, - решила Диана. - Все конкурсы у меня будут там, а здесь я должна работать". И отправилась на урок.

Вонапец был в классе один: Боянова, как известно, опаздывала. Настроение у него было замечательное: весь он пылал неистовым восторгом. Как только Диана вошла, лицо его растеклось в улыбке и зарделось румянцем.

- Все! - замахав руками в разные стороны, воскликнул он. - Свобода, свобода! Да здравствует матушка свобода! Вчера я собрал наконец вещи, все, я наконец-то ухожу к себе. Сегодня приду, заберу последнее и - вперед, заре навстречу! Красота! Лепота!

Диана равнодушно выслушала сию тираду. Она встала к пианино и механически пропела несколько упражнений на слог "ма". Пришла Боянова, и начался урок. Он был похожим на предыдущие.

Отпев свое и сказав учителям "До свидания", Диана отворила дверь, чтобы выйти из класса, и тут же увидела маму. Она пришла в училище по важному вопросу: сегодня ведь суббота, 22 марта! ровно неделя после "брачного" предложения! Сроки истекли, и она пришла изъявить Вонапецу свое решение. Вот, оказывается, почему он так разволновался! Он, верно, подумал, что Оболенская скажет ему "да!"

- Диана, я тебя сейчас накажу! - вдруг выпалила она, когда ее дочь вышла из класса и закрыла за собой дверь.

- Почему? Что такое?!

- Подожди меня здесь, я через минуту выйду, только скажу ему пару слов... Иди, иди одевайся.

Диана пошла в вестибюль.

"В чем дело, - недоумевала она. - За что "накажу"?! Ничего не понимаю".

Оболенская между тем вызвала Вонапеца в коридор.

- Здрасте, здрасте, Надежда Аркадьевна, - переполненный радужными предчувствиями, замяукал он, растекаясь воском под ногами Оболенской. - Как ваши дела?

- Стефан Кириллыч, как Вы сами понимаете, у нас с вами ничего не может быть, - сказала мама Дианы. - Таково мое решение. Оно изначально было таким, так что вы рассчитывали зря.

- Да, да, - затараторил Вонапец. Деревянная улыбка прилипла к губам и не сходила до тех пор, пока Оболенская не ушла. - Да, конечно, конечно... я и сам понимаю, да... да...

- До свидания, Стефан Кириллыч
- До свидания, до свидания, Надежда Аркадьевна... всего доброго!

Оболенская повернулась и ушла. Разочарованный Вонапец медленно поплелся восвояси.

- Диана, ты оделась? Я сейчас тебя накажу. Ты что же это, ходишь мимо и не видишь? висит объявление, а ты и не посмотришь даже, в училище, называется, учишься! Смотришь только себе под нос! Видела - "конкурс вокальной музыки"? где ты была все это время? Так ты петь хочешь, да? чувствую я, будешь ты певицей! Люди стараются, делают из нее человека, а она спит на ходу! Вот подожди меня здесь... или пошли со мной, пошли, пошли, надо же Вонапецу сказать! еще ведь не поздно подать заявление, сегодня последний день, сегодня они, наверное, еще принимают!

Вонапец воодушевился, когда ему сообщили о конкурсе. Он и Боянова активно взяли дело в свои руки. Для начала они велели Оболенским скорее звонить в Политех и подавать заявление.

Всю дорогу из училища в мастерскую мама пилила Диану, обвиняя в инертности:

- Не видела она объявления... как это ты не видела? Столько времени висит, и она не видит! Удивительно просто, не понимаю, как можно ходить мимо каждый день, смотреть и не видеть? С такой энергией ты никогда не сделаешь себе карьеры! Вот отпущу я тебя в Москву, ага, щас!.. поедешь ты у меня в Москву! Вот оставлю дома, будешь работать и деньги зарабатывать!..

Подготовка к конкурсу началась не сразу. Сначала мама Дианы позвонила краеведу Васильеву, который часто занимался организацией подобных мероприятий, и спросила его, будет ли он участвовать в проведении этого конкурса? Быть может, он войдет в состав жюри? Конкурс организовала Поварихина и ее бывшие ученицы, одна из которых ныне учится в Политехе, а Поварихина, как известно, не жалует Вонапеца и его вокальную "школу". К Диане могли отнестись предвзято. Поэтому Оболенская надеялась на поддержку в лице Васильева.

- Что Вы, что Вы! - услышала она елейный тенор в трубке. - Что Вы, Надежда Аркадьевна, и не думайте даже ехать в эту тарелку! Это очень далеко, зал там плохой, просто ужасный! Поверьте мне на слово, Надежда Аркадьевна, это не зал, а кошмар! Там никакой акустики - это во-первых, а во-вторых, там микрофоны, а ваша девочка поет классику. Ни в коем случае! Классику в микрофоны не поют, что Вы! Пусть девочка не переживает, ей сейчас не нужны лишние отрицательные эмоции, а на этом конкурсе она ничего, кроме них, не получит. Так что не мотайте девочке нервы, что Вы, так нельзя! Пусть она готовится в университет, на музыковедение, спокойно... ей сейчас не нужны лишние переживания!.. и потом, там делами заправляет Поварихина, а она, Вы говорите, Вонапеца не жалует. Сами понимаете, как она воспримет выступление Вашей девочки, так что ни в коем случае!

Услышав сие отеческое предупреждение, Оболенская сразу же позвонила Бояновой, дословно передав ей то, что сказал Васильев, и они приняли совместное решение "не мотать девочке нервы" и не подвергать ее "лишним отрицательным эмоциям".

Диана очень обрадовалась, когда узнала об этом. Вы не представляете, что с нею было, какой восторг ее обуял! У нее сразу же отлегло от сердца, и она облегченно вздохнула, расправив плечи. Голоса тревожных предчувствий, до сих пор не дававшие покоя, мгновенно умолкли. Как здорово, что она не поедет в этот ужасный зал и не будет выступать на фоне любимцев Поварихиной! Наконец-то Судьба смиловалась над нею!

Однако не тут-то было: коварная Судьба уже приготовила секиру, чтобы обрубить Диане крылья. Как потом выяснится, этим она окажет ей огромную услугу, за которую Диана останется перед нею в неоплатном долгу на веки вечные. Что это за услуга, вы узнаете чуть позднее, а сейчас я лишь образно намекну на нее. Крылья Дианы, которые она распахнула с таким восторгом, узнав о своем неучастии в ненавистном конкурсе, окажутся мнимыми, и Судьба отрубит их, чтобы подарить новые, настоящие. Таким образом, она избавит ее от более жалкой участи, и скоро вы поймете, в чем тут дело.

Наутро, не успела Надежда Аркадьевна выйти за порог, к Диане явилась Боянова.

- От нас ничего не зависит, - энергично заявила она прямо с порога, не тратя время на околичности. - Все решает Стефан Кириллыч, его слово - закон. Он велел петь, значит будешь петь на этом конкурсе.

- Но ведь там зал без акустики, а Васильев сказал...

- Мало ли что говорит Васильев. Мало ли что думаем мы с тобой, - наше мнение веса не имеет, ты пойми. Мы ничего не решаем. Ну и что - микрофоны, ну и что - акустики нет, это не важно. Главное - петь и выступать, а тебе это сейчас необходимо, как воздух, поняла? Тебе сейчас надо себя натаскивать, ты должна любой шанс использовать, чтобы показывать себя. Любой шанс, понимаешь? Так что не отказывайся от этого выступления, он прав, нельзя отказываться. Знаешь ли, Стефан Кириллыч где только не пел - у-у-у-ух... в таких залах, что и подумать страшно, и ничего, не умер. И ты не умрешь.

- Ладно... а что я буду петь?

- Я думаю, Диана, тебе надо подготовить Рахманинова "Здесь хорошо", "Бледные цветы" и "Заздравную".

- "Заздравную"?! Нет, я не буду ее петь.

- Почему? Она очень яркая, эффектная, как раз для конкурса, так что ее надо обязательно спеть.

- Зоя Евстафьевна, она же сырая! Она у меня не получается - Вы же слышали, как я ее пела, нет, я не хочу петь "Заздравную".

- До пятницы еще много времени, так что успеешь подготовиться. Что там тебя не устраивает? Делай все, что он говорит, и все.

- Нет, я не согласна...
- Э-эх, бояка ты! - сделала вывод Боянова.

- Причем здесь это! - возмутилась Диана. Проклятье! Почему эти люди всегда обвиняют ее либо в трусости, либо в безволии, когда дело в другом! Неужели Боянова, пианистка, музыкант, не понимает, что "Заздравная" - сырая, недоученная вещь? разве не слышит она, как Диана поет "Заздравную"?!

- Ладно, ладно, - смягчилась Боянова. - На уроке попробуем. Если не получится, не будешь петь.

- А почему бы не спеть "Розину"? Или что-нибудь из оперетты?

- "Розина" не годится, она длинная. А оперетта... не знаю, почему нельзя оперетту. Поварихина не хочет. Кстати, вчера вечером Стефан Кириллыч звонил Поварихиной и спросил, можно ли тебя выпустить.

- И что?

- Она согласна. "Пожалуйста, - говорит, - пусть поет". Так что ничего страшного. Она доброжелательно настроена, так что все отлично. Споешь. Место если не займешь, не расстраивайся, тебе главное выступать, накатывать, накатывать. Чем больше выступать будешь, тем увереннее почувствуешь себя там. Поняла? Все. До свидания. Завтра ждем тебя на урок.

В понедельник, 24 марта, Диана явилась в училище на первую репетицию. Вонапец, как всегда был готов к труду и обороне. То, что Поварихина милостиво позволила выпустить на конкурс его ученицу, воодушевило его. (Как же! Разве она ему откажет? Это же один из приемов ее хитроумной дипломатической тактики! Пусть Вонапец не думает, что я его притесняю! Если ему так хочется сесть в лужу, пусть сделает это по доброй воле: я не собираюсь его туда толкать. То-то посмеюсь я тогда!) А он-то наивно решил, что она сделала шаг ему навстречу, - вот где балбес! Он узрел в этом шанс снова блеснуть собой. Наверное, он искренне понадеялся на то, что столь же милостиво, сколь она позволила его ученице петь, Поварихина присудит ей первое место!.. Смех да и только.

Едва Диана появилась на пороге четвертого класса, он моментально выпрямился, натянулся струной, поджав диафрагму до самых ключиц, открыл микст и приготовился к атаке. Загнав Диану в дальний угол, он заставил ее петь сырые, недоученные вещи высочайшей тесситуры, которые к тому же еще и не нравились Диане. Никакие возражения по этому поводу он и слушать не хотел, и его совершенно не волновало, что романсы похожи один на другой.

Репетиция в понедельник несколько затянулась. «Прогнав» произведения по два раза, Вонапец устроил Диане очередную лекцию. Снова вспоминали Рисова-Манкина, "оперетту" и Шарипо, снова обсуждали оперных певцов, не умеющих правильно петь, и местных вокальных педагогов, коверкающих голоса студентов. Все это Диана обязана была покорно выслушивать. Она ушла с "урока" выжатая, как лимон. Мама еле откачала ее кофе, когда она после репетиции зашла в мастерскую.

Репетиции были каждый день. Последующие вторник, среду и четверг Диана провела в училище, напрасно заставляя себя ярко спеть романс "Бледные цветы". Он оставался таким же бледным, хоть удавись, и никак не ложился на голос Дианы. А Вонапец, картинно размахивая корявыми руками и выкатывая из-под нижней челюсти огромные желваки, с утра до вечера вокалил:

- Микст - зубы, микст - зубы, микст-зубы, микст-микст-микст... зубы-зубы-зубы...

Продолжение следует...

Лилиана Черновалова
Ульяновск (Россия)

Дополнительные материалы:

[Вернуться]

Raphael cada día

Воскресные чтения с Лилианой Черноваловой

Комментарии