Raphael cada día

05.05.2024

Воскресные чтения с Лилианой Черноваловой

Феномен
(Книга о современнике)
Вокальные мытарства
Дианы Оболенской.
Три концерта. Концерт второй: Художественный музей (1)

Он состоялся по настоятельной просьбе искусствоведа Анны Матвеевны Шатриной. Эта великолепная блондинка в локонах, с утонченными манерами дворянки, солидная, степенная, изысканная светская дама, обожала Оболенских. Всегда, едва завидев Надежду Аркадьевну на пороге своего дома, дачи, музейного кабинета, на улице, в Художественном Фонде либо где-нибудь еще, она распахивала ей жаркие объятия и, казалось, была готова целый век не выпускать ее из них.

Она была первым человеком, кто в этом городе по достоинству оценил талант Оболенской. "Привыкай!" - сказала она Надежде Аркадьевне, вручив ей большой букет цветов на одной из выставок. Это "Привыкай!" означало многое в жизни Оболенской: сколько тайного смысла было вложено в это маленькое слово! С тех пор ее мастерская была до отказа завалена цветами с дачи Шатриной; бедная Надежда Аркадьевна едва успевала их рисовать и писать! А Анна Матвеевна щедро устраивала ей выставки в художественном музее: она преклонялась перед ее талантом.

Эта женщина обожала Диану, которая росла буквально у нее на глазах. Очень часто, бывая в гостях у Оболенских, она имела счастье слышать ее прекрасный голос, от которого приходила всегда в умопомрачительный восторг. Увидеть Диану в музее, услышать, как она поет там оперные арии, устроить ей концерт в выставочном зале было самой заветной и пламенной мечтой Анны Матвеевны. Долго пришлось ей зазывать Диану в музей, пока, наконец, не случился подходящий момент. А момент действительно был самый замечательный: в музее состоялась конференция, посвященная художнику Остроградскому, украсить которую музыкой не помешало бы.

Зал в музее был бесподобный: большой и просторный, с великолепной акустикой. Со стеклянного потолка лился дневной свет. Пол был выложен паркетом, а стены увешаны картинами. Золотое пространство зала дышало возвышенной атмосферой искусства.

Событие, которое планировал музей, занимало важное место в культурной жизни города. Чтобы его зафиксировать, на конференцию прибыли представители мира прессы. Так что Диана, Вонапец, Боянова и Костя Зинкин рисковали попасть на экраны телевизоров и страницы газет. Выступать на конференции, таким образом, было для них большой честью.

Они явились в музей за час до начала мероприятия. За это время Диана успела переодеться, распеться и морально подготовиться к выступлению. Настроение в тот день было у нее неважное, и распевалась она неважно: чувство неприязни к Вонапецу, вызванное его странным подарком, одолевало ее весь вечер. Естественно, она явилась на концерт без бус, чем раздосадовала его: он был уверен, что она непременно их наденет.

- Почему, где у тебя это самое, почему не надела? - скрипучим голосом возмутился он, бросив нечаянный взгляд на шею Дианы, когда она стояла у рояля и распевалась, - и, не дожидаясь ответа, продолжил распевку.

Голос Дианы в тот вечер звучал из рук вон плохо: тускло, сипло, вяло. Ей почему-то совершенно не хотелось выступать, не было давешнего вдохновенного полета, когда голос готов был сам вырваться из макушки и стрелою мчаться навстречу звездам. Диану одолевала странная сонливость. Некая сила тянула ее вниз, к земле, увлекала в непонятный омут, как гигантский камень на шее. Веки смежались, руки опускались, микст герметически закупорился и диафрагма никак не хотела подняться выше пупка... Что за оказия... Чувство гадливости, какого-то сонно-тошнотворного отвращения не прекращало преследовать ее и волнами подкатывало к груди, когда она бросала на Вонапеца краткие взоры. В эти минуты она уже начинала понимать, что рядом с ним ее удерживает лишь обязанность. Раньше была необходимость, а теперь - одна обязанность, которая так тяготит ее! Ведь она, Диана, уже получила от Вонапеца все, что нужно было, и он больше ничего не в состоянии ей дать! что же еще не отпускает Диану? А, наверное, чувство независимости, которое она так и не обрела... проклятье! А ведь на прошлом концерте ей показалось, что она свободна, как птица! Хм... да! вот именно - показалось. Опять показалось.

Конференция началась. Боянова и Диана, ожидая своего выхода, сидели "за кулисами" - в кабинете сотрудников музея. Они говорили о разном - о Вонапеце, о его увлечении стихотворчеством, о том, как пишет стихи Диана, о ее характере, к которому Боянова, как обычно, имела кучу претензий, о Роксане Рокассовской, об Ире Колобок, которая в этом году поступила в Гнесинку на вокал (Ира Колобок - ученица Тишинской; она закончила музыкальное училище с двумя красными дипломами - вокальным и дирижерско-хоровым; в Гнесинку она поступила с первого раза: по словам Бояновой, там у Тишинской имелся некий "канал"...) и о многом другом, о чем - Диана сейчас и не припомнит. Вонапец в это время где-то отсутствовал. Когда настало время Диане выходить, он вернулся "за кулисы", чтобы слушать ее оттуда. Костя Зинкин, который немного опоздал, сидел в зале. Боянова вышла и уселась за пианино, где на пюпитре стояли раскрытые ноты. Диана встала рядом и приготовилась петь.

Публика в зале была исключительно пожилая. Чопорные дамы и господа, солидно спустив очки на кончики носов, чинно восседали на стульях и банкетках. Их пытливые взоры, все, как один, устремились на Диану. Неподвижные лица ничего не выражали. Выйдя к публике, Диана забыла о своем дурном настроении - по крайней мере, она попыталась его прогнать, и вот у нее, кажется, получилось. "Буду петь так, как пою", - решила она про себя и обратила взоры в точку на стене напротив, у которой на постаменте возвышалась античная статуя. Глядя статуе прямо в глаза и обращаясь к ней как к Линдору, Диана запела каватину Розины... правда, Диана сейчас уже не помнит, что она пела сначала - "Розину" или песню Элизы из мюзикла Лоу "Моя прекрасная леди", - но это и не важно. Главное не то, в каком порядке шли произведения, а то, как исполняла их Диана и какое впечатление она произвела на публику и Вонапеца - на Вонапеца в особенности.

Каватина Розины прозвучала неплохо. Публика издала сдержанные, но густые аплодисменты. Некоторые пожилые леди даже заулыбались, и в глазах у них замерцали слезинки умиления, но Диана осталась недовольна своим пением: голос ее сегодня звучал тускловато, она сама чувствовала себя напряженно и скованно, и ей показалось, что в другом конце зала ее не слышат: звук шел не вперед, а назад, и казался плоским и горизонтальным. Ни одного "верха" не прозвучало так, как хотелось Диане: на прошлом концерте эти ноты выглядели намного лучше. Она все время думала о Вонапеце, который стоял "за кулисами" и напряженно, прислонившись ухом к двери кабинета, слушал издаваемые ею звуки. Ах, он, наверное, кряхтит от возмущения!..

Но Боянова уже взяла новые аккорды: понеслась живая, стремительная, восторженная ария Элизы.

- Спать! Спать!
Не хочется мне спать! Не спится мне,
Кружится голова!..

Диана запела, и тут ею овладело некое подобие вдохновения. Она забыла обо всем на свете, даже о статуе напротив, молчаливо озиравшей зал неподвижным каменным взором. Она прониклась радостью и восторгом влюбленной Элизы, и в душе ее забушевала ослепительная стихия чувств. Стремительная музыка влекла ее к движению, к танцу.

- Нет! Нет!
Не хочется мне спать!
Слышит сердце милые слова!

И ноги сами понесли ее по залу, а руки, как крылья, готовы были объять небо:

- Я танцева-а-а-ать хочу!
Я танцева-а-а-ать могу
до са-ама-ава-а у-ут-ра-а-а!
Как будто два-а-а крыла-а-а
природа мне-э-э дала-а-а,
пришла-а-а моя-а-а пора-а-а!
Не знаю я-а-а, что вдруг со мно-о-ою-у-у стало:
тревоги все-э-э умча-а-али-и-ись про-о-очь!
Ка-а-агда-а-а о-о-он зде-э-эсь со мно-о-ой,
весь мир цвете-о-от весно-о-ой,
могу я пе-э-эть, пе-э-эть, пе-э-эть
всю но-о-о-о-о-очь!

Грациозно поклонившись публике, которой наверняка понравилась ария Элизы, Диана удалилась "за кулисы". Следом за нею "сцену" покинула Боянова, и вскоре они обе уже стояли за дверью кабинета сотрудников и вопросительно взирали на лик "судии" - Вонапеца.

Диана надеялась по крайней мере увидеть физиономию с брезгливой, недовольной миной, выдающей желание поскорей наброситься на жертву с убийственной критикой, или нечто пришибленно-потерянное, исполненное желчного укора, обиды и безысходности... если честно, то Диана вообще ни на что не надеялась. Войдя в кабинет и возведя на Вонапеца ожидающий приговора взор, она не успела даже оформить в уме того, что ожидала увидеть. Она была готова ко всем возможным и невозможным пыткам, какие только в состоянии выдумать изощренный ум Вонапеца, ведь ее пение на этом концерте во многом, если не во всем, оставляло бесконечно и безнадежно желать лучших результатов; но к тому, что она увидела... нет, к этому она даже не предполагала готовиться ни физически, ни морально!!! Поистине, Вонапец непредсказуем до мозга костей: вот вам еще один факт, подтверждающий это!..

Диана Оболенская увидела залитое слезами лицо Вонапеца. Раскаленное, красно- коричневое, оно расплывалось от слез, и продолговатые глаза превратились в два огромных и бездонных коричневых озера. Сначала Вонапец ничего не сказал. Секунду-другую он смотрел на нее - смотрел и плакал, неслышно всхлипывая и смахивая слезы со щек.

- Боже мой... что с Вами?! - ужас ледяными дланями схватил Диану за горло: она так отвратительно пела, что довела Вонапеца до истерики! О проклятье!.. он даже не в силах ничего сказать! он так устал, что все слова иссякли и остались одни слезы - горькие, немые, бесконечные, откровенные!.. О, что я наделала, что я снова наделала, мне нет прощения...

- Прекрасно! - захлебываясь слезами, умиленно воскликнул Вонапец. - Чудесно... ты пела чудесно! Это было восхитительно... так восхитительно, что я даже не в силах передать!.. о, я счастлив, Диана, счастлив, ты не представляешь даже, каким счастливым ты меня сделала!..

Диана обомлела. Сердце бесследно кануло в пятки.

- Что... правда?! это действительно правда?!... неужели... вот это да...

- Правда, правда, - слезы продолжали течь из его глаз. Их источник был бездонен. - Видишь, я даже не выдержал и заплакал!.. Чудесно, чудесно, Диана, чудесно!

- О... Зоя Евстафьевна! - Диана в восторге обняла и поцеловала Боянову, которая стояла рядом и молча наблюдала сцену.

Боянова тоже была счастлива до слез.

- Поздравляю, - сказала она Диане, и все сомнения в успехе исчезли из сердца ученицы.

Далее была какая-то суматоха... Диана уже и не припомнит, в какой последовательности происходили тогда остальные события. Кажется, вслед за нею "на сцену" прямо из зала вышел Зинкин - он исполнил несколько вещей и вернулся в зал, после чего объявили перерыв. В это время "за кулисами" Диана и Боянова вели какой-то разговор, из которого Диана запомнила лишь одну фразу: - Пришло время тебя показывать!

Продолжение следует...

Лилиана Черновалова
Ульяновск (Россия)

Дополнительные материалы:

[Вернуться]

Raphael cada día

Воскресные чтения с Лилианой Черноваловой

Комментарии