Raphael cada día
Воскресные чтения с Лилианой Черноваловой
Феномен
(Книга о современнике)
Вокальные мытарства
Дианы Оболенской.
Три концерта. Концерт второй: Художественный музей (2)
Зоя Евстафьевна высказала мысль о том, что ее ученица уже почти выросла как профессиональная артистка. Подготовка закончилась: настало время практики. А сколько времени ушло на подготовку - у - уйма!
- Как тяжело сделать артиста! - многозначительно покачивая головой, говорила Боянова. - Да-а, да-а, тяжело, артиста сделать очень тяжело...
Еще Зоя Евстафьевна пришла в восторг от того, что Диане вздумалось танцевать: раньше она не отваживалась на это!
- Молодец, - улыбалась она, бросая на ученицу долгие умиленно-материнские взоры. - Есть воля-то!
"Наконец-то обнаружили, - подумала Диана, усмехнувшись про себя. - Куда вы, интересно, глядели все это время. Ах, Зоя Евстафьевна, вы еще не знаете меня!"
Анна Матвеевна Шатрина и другие сотрудники музея то и дело мелькали в кабинете. Вонапец куда-то исчез. Диана вышла из-за "кулис", чтобы показаться маме и знакомым, которые явились на конференцию.
- Тебя не узнать! - воскликнула писательница Ульяна Христофоровна Кириллова, завидев Диану. - Недавно была маленькой девочкой, а сейчас - какая стала!
- Надя, она с каждым днем становится все больше и больше похожей на тебя! - послышался голос Анны Матвеевны. - Ах ты мой котик! - она обняла Диану и слегка потрепала ее по щеке. - Чудесно, Диана, чудесно, у меня просто нет слов. Замечательный концерт!
На конференции присутствовала одна весьма интересная личность - краевед Всеволод Васильевич Васильев, который давно мечтал услышать пение Дианы Оболенской, и вот, наконец, такая возможность ему представилась. Однажды, при знакомстве с ее мамой, он назвал себя "покровителем молодых певиц". Этот человек принимал активное участие в культурной жизни города: он был осведомлен обо всех концертах, конкурсах, "музыкальных академиях", ассамблеях и других мероприятиях, проводившихся у нас, и всюду по возможности вносил свою большую лепту. Такие события, как описываемая мною конференция, без него не обходились ни в коем случае. Он очень любил свой город и от души посвящал ему всего себя без остатка.
- Город меняется, город развивается, - певучим елейным тенором возражал он, когда кто-нибудь высказывал его любимому городу какие-то претензии. - Город скоро будет процветать. Зачем вам ехать в какой-то другой город, когда вам и здесь может быть неплохо? Не торопитесь, подождите, и вы еще увидите, как изменится город...
Во всем его облике было нечто дворянское: высокая плечистая фигура, густая седая шевелюра и квадратная седая борода, тонкие алые губы, маленькие проницательные глазки с нависающими над ними квадратными бровями, прямой длинный нос... Это был не краевед, а живой, воплощенный в человеческом облике дух краеведения. Пространство любого музея Нашего Города казалось пустым, если этот дух там не обитал. Всеволод Васильевич Васильев ходил почти всегда в строгом сером костюме с галстуком, его большие, мягкие полные руки унизывали перстни. Его неторопливая, плавная походка, исполненная достоинства, необычная манера говорить и интеллигентность, выходящая далеко за пределы норм конца XX века, заставляли вас думать, что это пришелец из века двадцать первого - некий миллионер-меценат, коллекционирующий картины или содержащий труппу оперных артистов. Едва он появлялся перед вами, как вы уже почти начинали верить, что стоит ему сделать какой-нибудь неторопливый, мягкий и плавный жест, как вы увидите карету, запряженную тройкой лошадей, и он, отворяя перед вами дверцу, галантно пригласит вас прокатиться в его богатое поместье за городом, где вас ждет шикарный ужин, прогулка по озеру и музыка - много музыки...
Такие личности редки в Нашем Городе, если не сказать - единичны. Если и можно где-нибудь увидеть их теперь, то только в музеях - храмах истории, или в краеведческих отделах библиотек, где стены и пол подернулись серебристой сединой книжной пыли. Они и сами напоминают музейные экспонаты, настолько уникальны они в наше время.
Всеволод Васильевич Васильев и семьей не успел обзавестись, так велика была его любовь к родному городу. Она поглощала все его моральные и физические силы. Все время, каким он располагал, он отдавал работе: преподаванию в университете на кафедре философии, исследовательской деятельности в области краеведения, культурным мероприятиям города. Его у нас знали многие - и он также имел удовольствие со многими состоять в дружбе. Не знаю, какое мнение сложилось у него о вонапецкой методике постановки голоса после того, как он услышал пение Дианы, но его ученицей он заинтересовался. К ее выступлению он отнесся весьма сдержанно. Он не высказывал комплиментов типа:
- Чудесно! Восхитительно! Обворожительно! - возможно, он понимал в пении толк, ведь ему приходилось слышать многих певцов, и ему было с чем сравнить пение Дианы. По всей вероятности, об этом пении он составил не очень хорошее мнение: можно петь и получше. Но в голосе Дианы было нечто, что его привлекло, и он решил устроить ей еще один концерт - во Дворце Книги, который должен был состояться на следующий день, в рамках празднования юбилея Дворца. Это было знаменательное событие, принять участие в котором не помешало бы. И Оболенские согласились. Вонапец и Боянова были только рады. Зинкин тоже решил выступить.
Но об этом потом. На данный момент у нас есть еще кое-что, чего следует коснуться, и мимо этого проходить ни в коем случае нельзя. Во-первых, это разговор Вонапеца и Надежды Аркадьевны, о котором уже упоминалось выше, а во-вторых - импровизированное выступление Вонапеца в конце мероприятия.
Как уже говорилось, Вонапец во время перерыва куда-то исчез. Он удалился из кабинета еще до перерыва, и ни Боянова, ни Диана с тех пор его не видели. Они так увлеклись разговором, что в присутствии Вонапеца не было необходимости. Он вообще избегал подолгу находиться в кабинете: видимо, из-за нежелания сталкиваться взорами с Бояновой. Несколько раз Диана во время разговора с нею ловила себя на мысли: где Вонапец? в зале? слушает конференцию? зачем? разве ему это нужно? а впрочем, Бог с ним, нам и без него неплохо...
А Вонапец в это время пребывал "на исповеди" у Надежды Аркадьевны Оболенской. Ни с того ни с сего у него возникло желание обнажить перед нею душу и разом выплеснуть ей на голову всю веками копившуюся боль. Слезы, что он давеча так щедро расточал перед Дианой, размыли барьеры и дамбы, мешавшие реке разлиться, и буйный поток с отчаянным ревом бросился вон из берегов.
Покинув зал, Вонапец и Оболенская присели в коридоре на одну из банкеток, где наш герой развернул перед собеседницей жалкую картину своей печальной, неудавшейся жизни.
Это было повествование, не знавшее границ. Неприкаянная река, долгое время метавшаяся в поисках океана, который мог бы принять и поглотить ее горькие бурые воды, наконец обрела его: Надежда Аркадьевна оказалась не только готовой выслушать Вонапеца, но и всем сердцем посочувствовать ему. Это была необыкновенная женщина. Она умела проникаться чужим горем так, будто это было ее собственное горе, и Вонапец не прогадал, избрав ее для излития своей души.
Он давно искал такого человека - человека, в лице которого он нашел бы "понимание". До сих пор таковым была Боянова, но щит, которым он еще вчера был надежно укрыт, увы, лопнул под губительным воздействием его собственного яда. Вонапецкая плоть, уязвимая, как аморфное тело улитки, снова нуждалась в панцире.
Перед Оболенской сидел жалкий, маленький, одинокий человечек, сгорбленный лилипутик, сломленный, скрученный, пришибленный, свернутый в позу эмбриона и связанный веревками (так в доисторические времена наши предки хоронили своих умерших сородичей). Казалось, он уже приготовился к погребению заживо. Солнце и луна померкли, небо и земля разъехались, а вместо горизонта между ними образовалась черная зияющая бездна. Ни одной надежды не улыбалось ему из этого мрака. Впереди была лишь одна пустота. А за спиною - непроходимая стена из чертополоха. Что делать Вонапецу? Куда бежать? Чем дышать, когда весь кислород иссяк?
Он был отравлен - отравлен собственными ядовитыми испарениями. Боянова прогнала его из дома, чтобы, чего доброго, самой не отравиться, и теперь, после его ухода на квартиру к матери, она настежь распахнула окна и двери: дом нуждался в чистом воздухе. Она наконец поняла причину желчной духоты, столько время повергавшей ее в удушливое состояние полутранса, в котором ее мозги соображали медленно или вообще утрачивали всякую способность объективно мыслить, а глаза перестали отчетливо видеть реальный мир. До сих пор в раскаленном мозгу Бояновой сидело лишь одно имя - Стефан, и губы ее слепо готовы были повторять лишь его. Но надвигалась катастрофа: она вдруг почуяла подступающую гибель (помните, я говорила, что любовь ее к Вонапецу - залог погибели?) и - прозрела. Правда, прозрела ненадолго, всего на какой-то ничтожный месяц, но все же прозрела и поняла, в чем дело. Одинокий Вонапец, жестоко обидевшись и скуксив чудовищно жалкую мину, медленно побрел прочь от бояновского дома, пьяный от досады. Он не понимал, что происходит, и отказывался в это верить. Он будто пребывал во сне - сне, близком реальности, но все же во сне или в бреду. Он надеялся, что завтра волна бреда схлынет, и он снова, как голодная собачонка, побежит лобызать порог Бояновой и жалобно взвоет, источая густые собачьи слезы, так что великодушное сердце "Зоюшки", обливаясь горькой болью раскаяния, сжалится над ним, и она снова впустит его под крышу дома, с которым у него связано столько благостных воспоминаний! Так действительно было пару раз.
Растекаясь от гипертрофированной нежности, напрочь забывая о скандале, что закатил ей намедни и что явился новой причиной его очередного изгнания, Вонапец сызнова приплывал на порог Бояновой, приносил какой-нибудь маленький, но милый подарок, расточал во все стороны комплименты и слова любви, и сердце великодушной Зои таяло, стекая в пятки. Она приглашала его в дом, кормила супом, выслушивала нытье, после чего... нет, вы не думайте, что она оставляла его у себя ночевать: она ласково, но все же выпроваживала его обратно к матери, и он покорно отправлялся восвояси, лелея в душе надежду на новую встречу.
В момент, когда он сидел перед Оболенской, сия надежда, видимо, окончательно умерла. В то время как Боянова "за кулисами" в восторге расхваливала Диане его поэтический дар, методику преподавания, цельность натуры и силу характера и не раз удосуживалась подчеркнуть, что он - Божий избранник и любимец, он констатировал факт окончательного разрыва с нею. Правда, констатировал молча, одним только внешним видом и подавленным настроением - Надежде Аркадьевне он не обмолвился об этом ни словом.
Дома у него лежала больная мать - еще одна проблема, еще один тяжелый камень на груди. Сыном он был хорошим и ухаживал за нею усердно, от самого чистого сердца, однако его старания вряд ли могли ей помочь...
Словом, жизнь Вонапеца катастрофически рушилась на его собственных глазах. Возможности контролировать положение он не имел никакой. Под его ногами с оглушительным гулом перемещались огромные пласты земной коры, и раскаленная лава вырывалась из-под них, жестоко заливая его хрупкий мир. В этом состоянии - состоянии паники, безысходности, ужаса перед неумолимо надвигающейся погибелью - он и явился на концерт. Вряд ли сегодня он на что-то надеялся: черный вулканический пепел засыпал солнце. И вдруг... о чудо! густую, осязаемую мглу вдруг разрезал яркий луч белого света: Диана спела "прекрасно"! как тут не зарыдать, как не взвыть от радости!!!
Захлебываясь восторгом, задыхаясь от непостижимого, невыносимого счастья, которое спазмами стискивало грудь и превращало глаза в бездонные слезные моря, он вырвался из-за "кулис" и помчался к Оболенской - сам не зная зачем. Возможно, в эти минуты он себя не контролировал: какая-то навязчивая идея упрямо засела в голову, и он невольно ей подчинился. После удачного, как он посчитал, выступления Дианы в мозгу его словно что-то треснуло, и все предохранители полетели. Аналитический ум отключился, и слепая, темная стихия чувств, которую он так долго держал в узде, призывая к этому и других, вдруг забурлила и заклокотала в нем с пугающей силой. Теперь уже не он стоял на вулкане, чей дымящийся кратер готов был вот-вот поглотить его - он сам превратился в действующий вулкан.
Продолжение следует...
Лилиана Черновалова
Ульяновск (Россия)
Дополнительные материалы:
Феномен
(Книга о современнике)
Обращение к читателю. I
Обращение к читателю. II
Контуры
Тернистый путь. I
Тернистый путь. II
Тернистый путь. III
Тернистый путь. IV
Тернистый путь. V
Зеркало, или вокальные мытарства Дианы Оболенской
Зеркало, или вокальные мытарства Дианы Оболенской. Хаос. I
Зеркало, или вокальные мытарства Дианы Оболенской. Хаос. II
Зеркало, или вокальные мытарства Дианы Оболенской. Хаос. III
Вокальные мытарства Дианы Оболенской. Раздвоение личности. I
Вокальные мытарства Дианы Оболенской. Раздвоение личности. II. Часть 1
Вокальные мытарства Дианы Оболенской. Раздвоение личности. II. Часть 2
Вокальные мытарства Дианы Оболенской. Визит заезжего певца
Вокальные мытарства Дианы Оболенской. Дебют
Экзамен и скандал. I
Экзамен и скандал. II (1)
Экзамен и скандал. II (2)
Экзамен и скандал. III (1)
Экзамен и скандал. III (2)
Роксана. I (1)
Роксана. I (2)
Роксана. II (1)
Роксана. II (2)
Роксана. III (1)
Роксана. III (2)
Роксана. IV
Вокальные мытарства Дианы Оболенской. Открытый урок. Вещие сны
Вокальные мытарства Дианы Оболенской. Открытый урок. Подготовка
Вокальные мытарства Дианы Оболенской. Открытый урок. Урочный день
Вокальные мытарства Дианы Оболенской. Открытый урок. Урочный час
Вокальные мытарства Дианы Оболенской. Открытый урок. Сбор лавров
Вокальные мытарства Дианы Оболенской. Открытый урок. Утренний визит
Вокальные мытарства Дианы Оболенской. Три концерта. I
Вокальные мытарства Дианы Оболенской. Три концерта.
Концерт первый: музыкальная школа № 9 (1)
Вокальные мытарства Дианы Оболенской. Три концерта.
Концерт первый: музыкальная школа № 9 (2)
Концерт первый: музыкальная школа № 9 (3)
Концерт первый: музыкальная школа № 9 (3) Слезы на нитке (1)
Концерт первый: музыкальная школа № 9 (3) Слезы на нитке (2)
Концерт первый: музыкальная школа № 9 (3) Слезы на нитке (3)
Концерт первый: музыкальная школа № 9 (3) Слезы на нитке (4)
Вокальные мытарства Дианы Оболенской.Три концерта. Отступление (1)
Вокальные мытарства Дианы Оболенской. Три концерта. Отступление (2)
Вокальные мытарства Дианы Оболенской. Три концерта. Отступление (3)
Вокальные мытарства Дианы Оболенской. Три концерта. Отступление (4)
Концерт второй: Художественный музей (1)