Raphael cada día

15.04.2018

Сиреневые сны. "Не стану я твоей привычкой"

Всю свою жизнь Полина мечтала о путешествиях. Она знала два иностранных языка и хотела живого общения с людьми, ими владеющими. Мечтала просто находиться в толпе и слышать, и понимать иноязычную речь. Завидовала людям, едущим на отдых за границу, а про себя думала: «Бодливой корове бог рогов не дал». Она была «невыездная».

Бедная женщина проводила отпуск на грядках, потому что на ее поездки был наложен большой крест. Оторваться от своего семейства даже на два-три дня значило устроить в доме большой переполох. У Ольги Александровны сразу же обострялись все болезни, и это не было притворством, а Натка требовала непомерного «выкупа» за отсутствие матери.

Глеб не умел и не хотел расслабляться, и он не мечтал о путешествиях. Как-то у соседей по даче подобралась компания небедных людей, которые выезжали за границу два-три раза в год. Разговор зашел об отдыхе в Таиланде. Каждый хотел поделиться забавными подробностями своих поездок. Начинал один, подхватывал другой. Шутки, смех, веселье подогревались вином и водочкой. Засиделись далеко за полночь. Когда возвращались к себе, переполненная впечатлениями Полина стала восторгаться благоуханиями чудесной летней ночи, а Глеб глубоко зевнул и сказал в сторону: «Завтра надо поездить по поселку, поспрашивать, не продает ли кто жидкий навоз для подкормки». Ему было вольготно на даче, и он считал места массового скопления отдыхающих людей «большой помойкой».

Полина не могла постоянно находиться на одном месте. Ей требовались новые впечатления, которые она получала, находясь в движении. Впечатления нужны были, чтобы подпитывать воображение, а оно не дремало. Она мысленно «писала» свою книгу жизни.

Единственное, что заложница домочадцев могла себе позволить – это поездку в Иркутск, где жила двоюродная сестра Галина. Галина имела большой участок в садоводстве, где они с мужем построили крепкий бревенчатый дом с верандой и насадили плодовых деревьев. Когда мужа не стало, а взрослый сын Савелий, преподаватель университета, бывая на даче, впадал в глубокую спячку от чистого воздуха, она одна «тянула» весь участок, не давая себе покоя и отдыха. Но ей это нравилось. Она всегда была в тонусе, совершая ежедневные восхождения в гору, на самой вершине которой находилась ее «земля обетованная».

Полина любила бывать на даче у Галины. Здесь всего было вдоволь: сливы, яблоньки, груши, клубника, малина, облепиха, жимолость. Культурные насаждения органично вписались в естественный ландшафт, не приносили вреда природе, а только украшали ее задумки, и земля щедро платила за уход и заботу. Галина ничего не продавала из своего богатого урожая, так и не сумела преодолеть в себе барьер, чтобы вынести на рынок ведро клубники. Все широким жестом раздавалось друзьям, знакомым, соседям. Каждое лето она звонила Полине и требовала немедленно приезжать за клубникой, сливами, жимолостью. Та ждала этих звонков, чтобы вырваться из дома.

- Ближний свет мотаться в такую даль за клубникой (сливами, жимолостью)! - недовольно выговаривала Ольга Александровна. Отъезд дочери она воспринимала, как вселенскую катастрофу. - Вот умру, развяжу тебе руки, будешь ездить, куда захочешь!

Однако Полина была непреклонна. Переделав все дела на даче, покупала билет на автобус и начинала собираться в дорогу. Мать стойко хранила молчание. Все это было неприятно, омрачало поездку. Всякий раз она уезжала с тяжелым осадком, словно совершала нехороший поступок. Почему она носила в себе это вечное чувство вины перед матерью? Что она делала не так, вызывая ее недовольство и упорное нежелание разговаривать?

Но вот она удобно устроилась в мягком кресле. Сейчас зайдут последние пассажиры, водитель окинет взглядом салон – все ли в сборе, и комфортабельный автобус плавно тронется с места. Этот момент всегда волнительный. С него начинается короткое, но незабываемое путешествие, которое принесет новые впечатления, даст возможность передумать все свои мысли, сформировав их в слова и строчки для воображаемой книги жизни.

В салон поспешно заскочил опоздавший пассажир, глазами поискал свободное место и остановил свой взгляд на Полине. На его лице изобразилось удовольствие.

- Здравствуйте! Очень приятно, мы с вами соседи. Я – Иван. А вас как зовут?

«Ну, все, покоя не будет!» - недовольно подумала Полина, называя свое имя. Она повернулась к окну, показывая нежелание продолжать общение.

Ее попутчик был высокого роста, в его темных густых волосах уже поблескивала седина, но глаза выдавали мальчишескую неуемность. Он выставил в проход свои длинные ноги, достал из кармана газетный кулек с кедровыми орехами.

- Будете орешки? Баба Маня насыпала в дорогу.

- Нет. Спасибо, - Полина внимательно посмотрела на соседа. Он был немного «подшофе», весел и разговорчив. Да, этот не оставит ее в покое, можно не сомневаться.

Спустя десять минут Иван снова любезно предложил орешки.

- Угощайтесь, прошу вас! 
- Спасибо, я же сказала, что не хочу. 
- А чего вы хотите? 
- Я хочу просто ехать и смотреть в окно. Мне это нравится. 
- Вы хотите, чтобы я не приставал к вам?

Полина промолчала. Обижать человека горькой правдой было не в ее правилах. Иван угомонился, несколько минут посмотрел в окно, подремал. После этого стал названивать по телефону, сообщая всем радостную весть, что будет в Иркутске проездом, а дальше отправится к братьям на сенокос.

- Полина, а вы зачем едете в Иркутск? 
- Сестру повидать. 
- И когда обратно? 
- Через день. 
- Я думаю, вы чего-то не договариваете мне. У вас наверняка другая цель поездки. 
- У меня нет оснований скрывать ее от вас. 
- Тогда почему ваше пребывание у сестры столь краткосрочное? 
- Я не могу оставить свое семейство надолго: им трудно без меня. 
- А чем занимается ваш муж? 
- Работает. 
- Это понятно, что работает. А кто вы по профессии? 
- Учитель. Преподаю английский в школе.

- Вот как? Моя бывшая жена тоже работала учительницей, потом ушла в торговлю. Сказала, что не хочет обучать дураков.

- Работа в школе требует огромного терпения. Не каждый, имея педагогическое образование, может работать учителем.

Иван почувствовал, что нащупал нужную тему для разговора. И это было так. Школьная тема была близка и понятна каждому, кто имел дело с детьми. Полина уже не смотрела в окно, она говорила о школе, не ожидая наводящих вопросов. Иван предложил орешки от бабы Мани, и она на этот раз не отказалась.

Темнело. За окном накрапывал дождик. Автобус мягко катился вперед, освещая фарами невидимую ленту шоссе. Темный лес послушно раздвигался по обе стороны дороги.

- Ничто так не сближает людей, как совместная дорога, и нет лучше музыки, чем рокот мотора, - сказал Иван.

Полумрак в салоне, приглушенная музыка создавали особую доверительную обстановку – и непонятно, случайным ли было тесное прикосновение их ног, или попутчику просто не хватало места для длинных конечностей?

Где-то далеко смутно маячил образ Глеба.

- Создал же бог такую красивую и приятную женщину, - говорил он, целуя ее в плечико на ночь. – Я тебя ревную к прошлому, настоящему и будущему.

- А будущее здесь при чем? - недоумевала Полина. 
– Я знаю, я не первый и не последний мужчина в твоей жизни.

Почему он так говорил? В чем не был уверен? Ведь они тогда не представляли своей жизни друг без друга. Полина знала про себя, что даже в мыслях не изменит ему, но почему сейчас она ощутила странное беспокойство, словно уже произошло что-то непотребное? Можно ли было считать изменой случайное единение душ в совместном пути?

Глеб разучился жить без постоянных возлияний. В трезвом состоянии он был хмур, неразговорчив, погружен в себя. Как только выпивал две-три рюмки, к нему возвращался «дар речи». Он много двигался, становился придирчивым, хвастливым. Если Полина слышала по телефону его коронную фразу «Нет проблем, потому что» или «Я мужик практичный, у меня все продумано», сомнений не оставалось – он снова выпил. Она собственными глазами видела, как распадалась на кусочки некогда цельная личность. Это был другой Глеб, не тот, с которым она «сошлась» два года назад, не веря своему счастью.

Она впервые увидела другое его лицо, когда еще не умерла надежда на счастливое совместное будущее. Глеб собирался на работу, а она встала с постели и в ночной рубашке прошла на кухню, чтобы вынуть из холодильника и положить на видное место мешочек с едой для собаки. В ванной комнате, где он обычно брился по утрам, слышалось журчание воды. Включила свет и в узком промежутке между мойкой и холодильником вдруг увидела его спину; он как будто пытался вжаться в стену. Внезапная вспышка света застигла его врасплох: он едва успел сделать несколько глотков из бутылки, которую прятал в мойке. Не ожидая появления Полины – она не вставала так рано! – он не на шутку перепугался. Чужой, незнакомый человек, живущий в нем алкоголик, не успел сменить лицо, и Полина увидела его отвратительную изнанку.

В тот момент она твердо сказала себе – нет и нет! Ей не нужен мужчина, зависимый от алкоголя. Это было началом ее разочарования. Тогда она не позволяла себе говорить все, что думала, потому что их отношения все еще держались на взаимном уважении. Теперь, когда он пил открыто, не прячась, она отчитывала его, как мальчишку, привычным тоном школьной учительницы - строго и назидательно.

- Ты просто меня не уважаешь! Если бы уважал, подумал бы о том, что мне придется спать с тобой в атмосфере жуткого перегара, и не стал бы так набираться. Ты мне стал неинтересен. У нас не складываются отношения, и ты пытаешься найти причину во мне, что я привыкла жить одна, без мужика. Неужели ты считаешь, что пьющий мужик – великая радость для женщины? Алкоголь превращает человека в быдло. Когда ты пьян, ты неадекватен в словах и поступках. Ты мне не просто не нравишься, я тебя ненавижу! Сколько ты уже пьешь? Неделю? Значит, впереди еще две, а потом четыре дня будешь «отходить». И так будет всегда?

- Я никогда не думал, что так получится, - Глеб стал серьезен. – Причина есть. Неустроенность в жизни, проблемы.

Недавно его сын Владик женился, и молодожены захотели иметь все – и сразу. Они купили шикарную на вид машину, которая оказалась хламом. Избавились от нее, потеряв в цене, и приобрели другую. Глеб с легкостью выложил все свои сбережения, чтобы покрыть расходы. Но что-то опять было не так. Они меняли машины, как перчатки, а Глеб расплачивался из своего кармана, потакая их прихотям. Полина не одобряла эти затеи, сказав, что надо учить молодых «по одежке протягивать ножки».

В положенное время юная Флора родила сынишку, и молодая семья заполонила всю квартиру, где новоиспеченному дедушке не оставалось места. Молодые влезли в долги и затеяли крупный ремонт, ломая созданный его руками комфорт. Трезвый, он не противился, но, приняв на грудь, не скупился на выражения, подчеркивая, что пока еще он хозяин квартиры.

Ему везде было неуютно – и с молодыми, их размеренный образ жизни он не принимал, и в квартире Полины, где верховодила хамоватая Натка. Он как бы завис между небом и землей, тоскуя по ушедшей без времени Алевтине, вместе с которой потерял ощущение налаженного быта.

- Если ты не хочешь сталкиваться с проблемами, живи в стеклянном аквариуме, отгороженным от всего мира, - советовала Полина. - У кого нет проблем? Разве алкоголь поможет их решить? А я почему не пью? У меня нет проблем?

- Сегодня Владик сказал, что у них опять нет денег. Как так можно? Как они живут? Вечно без денег. Дай да дай!

- Потому что ты сам не умеешь планировать свои расходы и сына не научил. Ты не привык думать о завтрашнем дне.

- Я не собираюсь на себе экономить, жить всутыч я не привык! – эта тема заводила Глеба с полуоборота. – Я ни в чем себе не отказываю. Сказал – и точка!

- И я ни в чем себе не отказываю. Покупаю все, что хочу. Другое дело, не всегда знаю, чего хочу. Скоро вам станет тесно в одной квартире. Вместо того, чтобы менять машины, взяли бы ипотеку и купили молодым отдельное жилье. И ты бы помог, если бы имел привычку откладывать деньги.

Глеб признавал, что Полина права, он и сам думал так же. Но в действительности все получалось по-другому. Какая-то темная сила довлела над ним, разрушая его жизнь.

- Не надо стремиться изменить мир и окружающих тебя людей, грубо вмешиваясь в их жизнь, - рассуждала Полина. - Ты не боишься остаться один на старости лет? Ты отвернул от себя сына, невестку, ругаясь с ними, а ведь они хотят жить своей жизнью, которая не обязательно должна быть похожей на твою. Самое главное, они вкладывают себя в своего ребенка. И вырастили прекрасного малыша. А это нелегкий труд, поверь мне.

- О! Илюшка мне очень нравится! Илюшка – это да! – при напоминании о внуке Глеб весь светился от счастья. Он забывал, о чем шел разговор, и начинал восхвалять малыша так, словно это было восьмое чудо света.

- Куйтун! – радостно и с облегчением произнес один из пассажиров. – Середина пути!

Куйтун, этот почти Лас-Вегас местного масштаба, встретил яркими веселыми огнями, предлагая усталым от дороги путникам несколько кафе на выбор.

Автобус плавно подкатил к освещенной площадке, где стояли роскошные междугородние лайнеры различных направлений. Иван засуетился, чтобы быстрее других пассажиров оказаться у выхода.

- Я выйду первым, чтобы занять очередь для нас двоих, - бросил он удивленной Полине, которая, не имея привычки предаваться вечерней трапезе, не собиралась этого делать и сейчас.

В окна стучал мелкий частый дождик, растекаясь длинными ручейками по запотевшим стеклам. Темнота ночи озарялась яркими всполохами мангалов, где аппетитно жарился шашлык. Остановка была длительной, нужно было куда-то девать время. Закутавшись в плащ от назойливых капель дождя, Полина медленно прогуливалась взад-вперед, чтобы размять ноги.

- Идемте же, Полина! – появившийся неведомо откуда Иван взял ее за руку, как ребенка, и торопливо повел через дорогу. – Я заказал две лапши, здесь очень вкусно ее готовят, и два кофе. Осторожно! Давайте переждем, пока пройдут эти фуры. Дорога мокрая, а они гонят, как сумасшедшие.

Неожиданно для себя Полина подчинилась и пошла туда, куда он повел ее. В глаза бросилась неоновая вывеска «Надежда». Она знала это кафе. Здесь и в самом деле хорошо готовят. И обслуживание на уровне. В небольшом зале за столиками сидели люди. В отдельной комнате, как обычно, было накрыто для водителей. Приятная музыка и уютный мирок этого кафе, возникшего нежданно-негаданно в середине пути, вызывали приятное расслабление.

- Вот наш заказ. Сюда, пожалуйста, - Иван был необычайно вежлив и учтив.

- Вкусно, - сказала Полина, попробовав бульон. Ей захотелось сделать приятное своему спутнику. Тот просиял:

- Я всегда беру здесь лапшу с курицей. Иногда хочется специально сюда приехать, чтобы попробовать это блюдо.

Полина удивленно вскинула брови:

- Неужели некому приготовить для тебя лапшу на таком же вкусном, наваристом бульоне? Просто надо знать, каких курочек брать. Я готовлю такой бульон, когда болеет мама.

Они стояли под дождем, не торопясь заходить в теплый салон автобуса. Иван предложил ей сигарету. Полина не позволяла себе курить в общественном месте, так ее воспитала мама, пригрозив в ранней молодости прижечь губы окурком. Она до сих пор, боясь осуждения матери, скрывала от нее, что покуривает. Но сейчас она не отказалась от сигареты.

- Я – алкоголик, да, я признаю это, - сказал Иван просто. – Я выпиваю два литра водки ежедневно и не могу без этого обходиться. Я посадил сердце, печень, у меня отказывают почки. Но я не могу остановиться. Моя жена, бывшая, правда, устала воевать со мной. Как-то даже полезла в драку, расцарапала мне щеку длинными ногтями. Я набрал 02 и вызвал милицию. Они и в самом деле приехали на вызов, спрашивают, что случилось. Я так и сказал: «Жена дерется».

В нем абсолютно отсутствовала злобность, свойственная пьющим людям, несдержанность которых вызывали внезапные выбросы желчи. Он рассказывал и смеялся, словно сам удивлялся тому, что с ним происходило.

Остановка закончилась. Пассажиры расселись по местам и закопошились, устраиваясь поудобней, чтобы отойти ко сну. Музыка уже не играла, свет полностью потушили. Иван откинул назад спинки обоих кресел. Прилег, приглашая Полину сделать то же самое. Его голова с густой шевелюрой волос словно невзначай свалилась на ее плечо, а рука отыскивала удобное местечко на талии, чтобы привлечь к себе.

- Иван, давай спать! – Полина убирала его руку, но тот настойчиво возвращал ее на прежнее место. Ему не лежалось и не спалось. Его невозможно было унять никакими силами. Он готов был слиться с ней прямо здесь и сейчас, привлекая своей возней любопытные взгляды сидящего через проход армянина.

Полина не могла допустить даже мимолетных прикосновений, о которых было бы стыдно вспоминать.

- Ты хочешь, чтобы я встала и стояла в проходе?

- Ни в коем случае! Разве я тебя обидел чем-нибудь? И что в этом такого, если моя рука здесь полежит? Будем потом всем рассказывать, как мы спали вместе в автобусе.

- Я никому не буду этого рассказывать!

- Я тоже не буду. Ты оставишь мне номер телефона, чтобы мы могли встретиться в городе?

- Это ни к чему. Закончится поездка, мы разойдемся в разные стороны и забудем все, что здесь было.

- Я все равно разыщу тебя!

Полина посмотрела на него внимательно. Первое впечатление, которое сложилось в начале поездки, изменилось. Перед ней сидел рубаха-парень, душа компании, заводила молодежных вечеринок. Девчонки тянутся к таким парням, потому что с ними всегда весело. Если бы она встретила его в студенческие годы, возможно, и смогла бы увлечься им. Но только первое время. Потом все равно бы разглядела пустоту и поверхностность. В человеке должен быть стержень. Целеустремленность какая-то.

- Да вы, батенька, неисправимый бабник! – воскликнула она с изумлением.

- Есть немного, - не стал возражать Иван. – Странно, что я не встретил тебя, когда ты училась. Я прошел все общежития. Я бы тебя запомнил!

«Не та возрастная категория», - подумала Полина.

- Помню, шел я по карнизу общежития пединститута и вдруг свалился через открытое окно в комнату, где спали три девчонки. Мы познакомились и подружились. Когда я ушел в армию, все трое писали мне и ждали моего возвращения. Но я выбрал себе другую, помоложе. Женился на ней, она родила мне двух сыновей.

- Мужик, можно потише? Спать не даешь, только тебя одного и слышно! – возмутилась, заворачиваясь в курточку, сидящая спереди женщина с помятым от неудобного сна лицом. Иван примолк, но только на время. Он повернулся к Полине и шепнул ей на ушко:

- Она назвала меня «мужиком». Какой я ей мужик? Я еще мальчик!

Никогда еще дорога до Иркутска не казалась Полине такой короткой, хотя за всю ночь благодаря своему попутчику она не сомкнула глаз. Когда до конца пути оставались считанные минуты, она сказала:

- Иван, хочу пожелать тебе на прощание – не обращайся так со своей жизнью. Она у тебя одна, другой не будет.

Он ничего не произнес в ответ, заторопился к выходу. Выйдя из автобуса, торопливо зашагал к зданию автостанции в поисках буфета. Ему нужна была, как глоток воздуха, очередная порция допинга, чтобы продолжать жить дальше. «Бедный ты, бедный! Головушка неприкаянная. Вся жизнь в поисках выпивки». Полина пересекла площадь и направилась к трамвайной линии.

Город еще спал, тихий, без гудков автомобилей и перезвона трамваев, опрятный, старательно выметенный с утра дворниками. Огромные тополя хранили его покой под сенью своей листвы. Полина особенно любила это раннее время - людская толпа еще не превратила город в густонаселенный муравейник. Она шла и шла вперед, вдоль трамвайной линии, готовая остановиться в тот момент, когда послышится звоночек первого трамвая. 

- Полина, это ты? – раздался звонкий голос сестры, когда она набрала код домофона.

- Да, Галочка, открывай!

Галина ждала ее минута в минуту, собрав на столе вкусный завтрак. Они обе любили вот так душевно посидеть на кухоньке, поделиться домашними новостями. На их жизненном пути было много точек соприкосновения, они ценили друг друга, черпали силу в общении.

- Как же я хочу спать! – воскликнула Полина, ступая по своим круглым коврикам, которые украшали просторные комнаты. – Попутчик разговорчивый попался, не дал глаз сомкнуть. Даже пытался приударить за мной. Есть такие мужчины, для которых не существует возраст женщины. Пойду, сосну часок-другой, а потом поговорим еще.

А потом они ехали в автобусе, смешавшись с толпой пестрых дачников, и под монотонный гул их разговоров она всю дорогу клевала носом. Медленно поднимались в гору по размытой ливнями грунтовой дороге, которая вела в кооператив «Солнышко» через лес, заросший густым папоротником. От воздуха, источающего густой сосновый аромат, у Полины с непривычки закружилась голова. Духота и тяжелый подъем, разогнавший усиленное сердцебиение, вызывали полное изнеможение. Галина, привычная к ежедневным восхождениям, бодрилась:

- Ну, ничего! Сейчас придем, затопим печку (в садоводстве не было электричества), вскипятим чаю, отварим сосиски... 

- Печку?! О нет! – стонала Полина, отмахиваясь от жгучих, как крапива, комаров, которые жадно лепились на потное тело...

Иркутск был захвачен стремительным тропическим ливнем, который превратил его улицы в сплошную автомобильную пробку. Племянник Савелий не смог подъехать к дому на своей машине, чтобы проводить Полину. Он шел по лужам, решительно пересекая водные потоки, его джинсы были мокрыми по колено, кроссовки хлюпали. Без лишних разговоров взял ведро с ягодами и пошел вперед журавлиными шагами. Галина проворно бежала за сыном, а Полина заметно приотстала, выбирая места, чтобы не промочить ноги, пока идущая навстречу машина не обдала ее с ног до головы грязной водой. То был момент, когда проблема самосохранения отпала сама собой.

По улицам неслись мутные реки. Увлекаемые стремительными потоками, по дорогам плыли легковые автомобили. Потеряв путеводные линии, застыли в столбняке трамваи. Девчонки стояли по колено в воде и в совершенном восторге снимали на телефоны ошеломляющую картину «всемирного потопа».

До автовокзала добирались на такси. Избегая главной магистрали, парализованной недвижимым транспортом, кружили по лабиринтам тихих проулков и едва не опоздали - до отправления автобуса оставалась одна минута.

- Успели, слава Богу! – воскликнула Галина, спешно пристраивая в багажное отделение ведро и сумку на колесиках.

Весь обратный путь Полина была погружена в раздумья. В этот раз никто не помешал ей привести в порядок мысли. Она думала о судьбе своего случайного попутчика, похожей на траву перекати-поле, гонимую куда попало попутным ветром, о Глебе, который пустил под откос свою жизнь, стал заурядным и предсказуемым, как осеннее ненастье. Тропический дождь смыл заблуждения. Все стало простым и понятным. Этот другой Глеб был пуст и противен, как еда без соли. Никакого толку, никаких ощущений.

«Не стану я твоей привычкой, твоим обычным будним днем, - мысленно повторяла Полина. - Хочу быть утром – светлым, радужным, а не листком календаря...»

Продолжение следует...

Наталья Борисова
Сиреневые сны

Дополнительные материалы:

[Вернуться]