|
Тебе оба знакомы, читатель:
Тот, с бородкой - разбойник, злодей.
А второй, что потолще приятель -
Из Сантьяго купец-прохиндей.
Спешно выведу тех из тумана,
Кто не смог догадаться давно,
Что с убийцею дона Хуана
Себастьян распивает вино.
Да, ведь то по его наущенью
Был зарезан в постели своей
Де Гутьеррес; а на преступленье
Согласился вот этот злодей.
«Вышло всё даже лучше, чем надо, -
Восхищался купец. - Дурачок,
Не в то время гуляя по саду,
Сам себя насадил на крючок!..»
Улыбнулся убийца: «Но плату
Получить я двойную готов:
Мне - за твёрдость руки, ну, а брату -
За весомость надуманных слов...»
-2-
Себастьян из Сантьяго нисколько
Над задачкою той не корпел:
Кошелёк развязал, да и только;
После этого тихо пропел:
«Выпьем, славя и ум, и сноровку!
Но сначала тебя обниму...»
И не видел убийца, как ловко
Что-то вылилось в кубок ему...
Вскоре сладко, без крика и стона
Бородач на столешницу лёг,
А купец золотые дублоны
Снова спрятал себе в кошелёк:
«Всех затрат - на одну-то микстуру!
Три приятных глотка и - конец.
Вот и всё. Наразбойничал сдуру,
А теперь - безобидный мертвец...
И не надо скорбеть понапрасну:
Мол, злодейский поступок свершён!
В этом мире, дурном и прекрасном,
Есть один, самый главный закон:
Хочешь, чтобы твой голос был слышен?
Хочешь славу, богатство и власть?
Чтоб подняться хоть чуточку выше,
Прежде надо пониже упасть!..»
Так убийца новоявленный
Прошептал, и покинул трактир,
Чтоб уже без него умерщвленный
Продолжал погребальный свой пир.
-3-
В тесной камере сидя, Энрике
В одиночестве тяжко страдал;
Тяготили его не вериги:
Неизвестности груз утруждал.
Кем убит де Гутьеррес коварно?..
Как, вонзивший кинжал ему в грудь,
Без труда след убийства кровавый
До Энрике сумел протянуть?..
Тут воскликнет читатель: «Идея!
Пусть расскажет Энрике, что был
С Хуанитой в тот миг, как злодеем
Совершалось убийство!..» Но пыл
Твой, читатель, спешу остудить я:
Расскажи он об этом, тотчас
Обесчестит девицу раскрытьем
Тайной встречи! Ведь с глазу на глаз
Не положено честной девице
Благородных испанских кровей
По ночам, даже если не спится,
Принимать в своей спальне мужей...
Вот поэтому даже подумать,
Чтоб открыться, Энрике не мог!
Погрузился он в тяжкие думы,
Рот при этом закрыв на замок.
-4-
Звонко лязгнув, засовы дверные
Возвестили: встречайте гостей!
Встрепенулся Энрике: впервые
Кто-то шёл к нему волей своей.
Пасть дверная со скрипом впустила
Человека; не видно лица...
Узник вскрикнул: «Небесные силы!..»
Разглядел он в вошедшем отца.
Да, дон Педро явился в темницу,
Жаждой правды, пусть страшной, томим;
Ожидал он, что разговорится
Сын единственный всё-таки с ним:
«Пусть расскажет, какая причина
Побудила к убийству его...
О, нет-нет! Лиходея личина,
Не уродуй дитя моего!..»
Оба, крепко обнявшись, стояли
В полумраке темницы сырой,
|
И сердца их так гулко стучали
В арестантской тиши гробовой.
И сказал, чуть не плача, Энрике:
«Не убийца я, верь мне, отец!..»
«Верю, верю, мой сын! Пусть улики
Сплетены все в терновый венец
Для тебя... Но прошу, мне откройся,
Ведь отцу говоришь, не врагу!..
Расскажи мне всю правду, не бойся!»
«Ни полслова, отец, не могу...»
-5-
Воротился дон Педро несчастный
В опустевший, притихший дворец;
А Энрике, сиделец напрасный,
Сном забыться сумел наконец...
Среди ночи вдруг узник очнулся:
Вновь грохочут затворы и дверь;
Бедный юноша вновь встрепенулся:
Кто явился нежданно теперь?..
В тот же миг на пороге две тени
Закачались... Будь славен, Христос,
То пришла со своею дуэньей
Хуанита! И к нёбу прирос
У Энрике язык; потрясённо
Он спросил: «Как прошли вы сюда?!»
И услышал: «Путём потаённым...
Как узнала я, что за беда
Приключилась с тобою, мой милый,
Тотчас кинулась в ноги отцу;
Заклинала, молила, просила...
По груди себя била, лицу,
И власы распустив, завывала;
Лишь бы понял, помог и простил:
Всё ему я о нас рассказала;
Как ты в спальню ко мне приходил…
Что мне глупых кликуш разговоры,
Что мне вечный вселенский позор,
Коль любимую голову скоро
Принародно отрубит топор?!»
-6-
Хуанита едва не рыдала:
«Но отец мне молчать приказал:
"Чтоб и духу в суде не бывало
Твоего! Чтоб не вышел скандал,
Отправляйся немедля в Испанию!
А не хочешь - ступай в монастырь:
Там любовные будешь признания
Ко Всевышнему петь под псалтырь!.."
Канцлер встречу позволил с тобою;
Он бежать предлагает тебе:
Ждёт скакун под тюремной стеною,
Стража спит, так доверься судьбе.
О, Энрике! Спасайся, мой милый,
Смену стражи пока не трубят;
Я помочь тебе больше в силах,
Так беги, заклинаю любя!..»
Но Энрике ответил с улыбкой:
«Нет, не стану бежать я, как трус.
Непростительной будет ошибкой
Мне покинуть родной Веракрус,
Будто я совершил преступленье!
Я свою отстою правоту,
Даже пусть мне придётся мученья
Испытать, как когда-то Христу…»
-7-
«Ты не ведаешь главного, милый, -
Хуанита вздохнула в ответ, -
Чёрный зев безымянной могилы
Ждёт тебя. И спасения нет.
Если б только в убийстве! В измене
Канцлер хочет тебя обвинить,
Чтоб уже не осталось сомнений
У толпы от вердикта: "Казнить!.."
Оправдаться, мой друг, не надейся:
Будет скор и безжалостен суд;
Лишь окончат своё лицедейство,
Тотчас к плахе тебя поведут…
Я подслушала: канцлер уверен,
Что готовил ты втайне мятеж;
Мол, поэтому был де Гутьеррес
И убит, что пытался промеж
Офицеров сыскать ренегатов,
Что восстанье хотели поднять,
Но, к несчастью, погиб от булата…
Есть донос на тебя! И печать
Королевская требует крови…
О, Энрике! Любимый, беги!
Дверь открыта, и конь наготове;
Пусть трепещут от страха враги!
Знай… Когда я достигну Испании,
Брошусь в ноги монарху тотчас,
Чтоб злодеям явил наказание,
А тебя от погибели - спас…»
|
ГЛАВА VIII
