Raphael cada día

Они сидели втроём, с аппетитом вкушали приносимые им блюда, и с не меньшим наслаждением делились друг с другом разными удивительными историями.

- Слышал я от знакомого мустариба [2] в Гранаде, - рассказывал Абу-Хальдун, - что на севере страны Аль-Андалус, во владениях некоего султана, объявился говорящий белый олень, предсказывающий судьбу. В канун Нового года он приходил из леса к одной безымянной деревушке и объявлял, кто из жителей страны в грядущем году умрёт, и как. И всегда его пророчества сбывались. Прослышал о том олене султан, и повелел привести его к себе во дворец.

А султана в ту пору донимали разные недуги и недруги, он только и думал о том, как уберечься от смерти. А когда он женился, и супруга его стала носить плод, это ещё больше встревожило султана. Теперь он думал, что надо ждать измены. Ибо, если родится мальчик, придворные интриганы могут объявить его правителем, а султана-отца убить. И приказал своему главному евнуху, которому ещё доверял, как самому себе, держать в строжайшей тайне момент появления на свет наследника. А когда тот родился - и это был действительно мальчик, приказал сказать матери, что младенец умер, а ребёнка убить. И несчастный евнух исполнил волю своего господина. С тех пор прошло шестнадцать лет, султан уже тысячу и сто шестнадцать раз пожалел о содеянном, но иного наследника судьба ему так и не даровала...

Итак, охотники поймали белого оленя и привели во дворец повелителя. Но, поскольку до Нового года было ещё далеко, султан не проявил к пленнику интереса. Оленя держали в тесной клетке, кормили и поили кое-как. Он умер бы с голоду, если бы не жена султана, та самая, что потеряла единственного сына. Султанша распорядилась перевести белого оленя в свой сад, посадив на золотую цепь, однако достаточно длинную, не стесняющую движений. Женщина приказала щедро поить оленя ключевой водой и досыта кормить изюмом, орехами и фруктами. Она настолько привязалась к своему нечаянному питомцу, что подолгу разговаривала с ним, доверяя самые сокровенные чувства. Однажды она рассказала белому оленю о своём горе. О том, что потеряла единственного сына. И о том, как страдает из-за этого её муж, султан.

- Неужели он на самом деле страдает? - спросил белый олень жену султана. - Я хочу сказать, разве может он переживать так, как переживаете вы? Ведь вы - мать, и ваше горе понятно. Но мне не верится, что султан искренне разделяет ваше горе.

- Почему?

- Потому, что он - султан. Что ему до чужой жизни? Пусть даже если эта жизнь - частица его самого? Для султана интересы страны - превыше всего.

- Конечно, он султан, - согласилась женщина. - Но если бы я не знала, как он вот уже почти семнадцать лет плачет по ночам, сокрушаясь о постигшей нас утрате, я бы даже не заикнулась об этом.

- Что ж, я рад, если ошибся, - сказал олень в ответ, и больше не проронил ни слова; а вскоре предстал перед султаном.

- Скажи мне, откуда ты знаешь, кому, когда и как надлежит умереть? - спросил султан белого оленя.

- Я ничего не знаю, - отвечал олень. - Кому, когда и как умереть - на то воля Всевышнего.

- Но ведь ты же называешь имена тех, кому предстоит покинуть этот мир? Ведь так?

- Так, но я всего лишь повторяю их имена, которые мне сообщают джинны, духи подземного мира. Они ведут летопись земной жизни.

- Значит, они знают и моё имя?
- Да, повелитель, - ответил олень. - Они знают имена всех смертных.
- Значит, ты можешь и мне предсказать мою судьбу?
- Когда придёт твоё время, я буду должен сделать это, - грустно сказал олень.

- Допустим, что это так, - согласился султан. - Близится месяц мухаррам [3]. Можешь ли ты предсказать, сколько мне осталось жить?

- Этот вопрос останется без ответа, повелитель, - вздохнул белый олень, - пока ты не отпустишь меня в лес, а сам не поселишься возле того места, куда я прихожу каждый год пророчествовать. Быть может, когда-нибудь я предскажу и твою судьбу. Сообщу её тебе с глазу на глаз, а не через твоих своих слуг. Которые могут что-то напутать или ошибиться, не так ли? И учти: оставаясь в неволе, я утрачу свой дар предвидения. Таковы мои условия.

- Что ж, значит, так тому и быть! - сказал султан, и приказал отпустить оленя в лес, а весь свой двор - перевезти в ту самую безымянную деревню, рядом с которой за три дня был построен небольшой дворец.

Этот переезд всколыхнул не только столицу, но и всю страну. Люди начали роптать, что их правитель тронулся умом. Но султан не обращал внимания на доклады, которые приносили ему с базаров придворные слухачи. Когда настал канун Нового года, во главе жителей деревушки султан выехал к краю леса, откуда ожидалось появление волшебного оленя. Вот вдали послышался его рёв. Вот уже стало видно, как качаются верхушки деревьев, раздвигаемых его мощными рогами. Олень приближался. Вот он протрубил ещё раз. Но каково же было удивление собравшихся, когда из леса вместо говорящего оленя выехала всадница на белом коне. Это она трубила в рог, похожий на слоновий бивень; такой огромный, что тот задевал верхушки деревьев.

- Кто ты, и откуда? - обратился султан к незнакомке, которая по варварским обычаям северных краёв не скрывала своего лица, и поэтому всякий мог видеть, насколько она прекрасна.

- Я - принцесса леса, - ответила красавица. - Повелительница тех, кто когда-то носил гордое имя вестготов [4]. Приветствуй же меня, как подобает.

- Вот ещё! - вспыхнул султан. - Не знаю я никакой принцессы леса! Здесь только один повелитель, которому подвластно всё в этой стране. Тот, кого ты видишь перед собой! Эй, стража, взять её!

Но не успели воины султана сделать и шага, как красавица хлопнула в ладоши, и тотчас перед ней появилось несметное войско.

- Что ты теперь скажешь, о несчастный? - спросила девушка, со смехом наблюдая, как малочисленные воины султана бегут, кто куда, побросав свои пики и сабли.

Султану ничего не оставалось, как согнуться в почтительном поклоне. Краснее мякоти самого спелого арбуза, султан просипел:

- Рад приветствовать тебя, о могущественная принцесса леса! Что привело тебя в наши края?

- Меня привела к тебе просьба моего возлюбленного, принца леса, - ответила красавица, снова хлопнув в ладоши и заставив исчезнуть своих воинов. - Сам он не смог прибыть сюда, потому что заболел. Вот и отправил меня. Ибо знал, что ты сегодня будешь ждать его здесь.

- Я?! Ждать его здесь?! - изумился султан. - Впервые об этом слышу, да простят мой дерзкий язык твои прелестные уши!

- О забывчивый! - девушка расхохоталась. - Не ты ли три дня назад разговаривал с тем, кто обещал тебе предсказать твою судьбу на предстоящий год?

- Да, я здесь потому, что жду кое-кого, - признался султан, - но этот кто-то никак не может быть твоим возлюбленным, о прекрасная принцесса леса! Ибо хотя этот кто-то и умеет говорить, как человек, тем не менее, это всего лишь олень. Пусть даже и волшебный.

- Вот именно, волшебный! - снова рассмеялась красавица. - Ты видел моего возлюбленного в обличие оленя.

- Прости, о принцесса леса, но почему твой возлюбленный продолжал оставаться оленем, когда мои люди поймали его и привели ко мне? Почему он не превратился в человека? В могущественного принца леса?

- Увы, он не может этого сделать.
- Почему? - удивился султан.

- Потому что он заколдован, - печально вздохнула волшебница, и из её глаз полились слёзы.

- А кто же его заколдовал? - спросил султан, когда красавица выплакалась.
- Его заколдовала я, - горько улыбнулась принцесса леса и снова зарыдала.

Наконец, нарыдавшись вдоволь, принцесса леса начала свой рассказ:

- Это было почти семнадцать лет назад. Я была непослушной дочерью своего отца, царя леса, и часто убегала из дворца, чтобы, будучи невидимой, погулять по нашим владениям. И вот однажды в гуще леса я наткнулась на одинокую хижину, в которой не было ни души. Стояла лишь колыбель, в которой я нашла спящего младенца. Из любопытства я взяла его на руки, и тот проснулся.

«О, несчастная! - услышала я тотчас за спиной чей-то голос. - Ты навлекла проклятие на своего будущего супруга!» Я в ужасе оглянулась. Слепая старуха стояла предо мной, потрясая кулаками. «Я вижу, вижу тебя! Вижу именно потому, что слепа! - кричала старуха. - И знай: тот, кого ты держишь на своих руках, станет твоим возлюбленным, но никогда вам не разделить ложе, пока не спадёт проклятие, наложенное тобою!»

«Да что вы такое говорите, бабушка?! - удивилась я, с трудом сдерживая гнев и вдруг неизвестно отчего подступившие слёзы, - Разве могу я пожелать зла беззащитному младенцу? И который, к тому же, может, разве что стать моим названным братом, но никак не возлюбленным?»

«О, несчастная! - захохотала в ответ старуха. - Ведь ты - принцесса леса. Не успеешь оглянуться, как мальчик обернётся юношей. Ты - волшебница, и этим всё сказано!» «Что сказано?! - продолжала удивляться я. - Объясните толком!»

«Да уж куда толковее! - усмехнулась старуха. - Слушай же. Сказано в Книге четырёх стихий: встретит однажды принцесса леса сына человеческого, и если прижмёт его к сердцу, то станет он её возлюбленным; но вместо того, чтобы надеть супружеский венец, обернётся он белым оленем, призванным пророчествовать, но не править...» С этими словами старуха исчезла; исчезли и хижина, и колыбель. Я оказалась посреди леса, со спящим младенцем на руках.

Потрясённая, я поспешила с необычной ношей домой, к матери, которой рассказала всё, как было. Матушка, выслушав мой рассказ, передала младенца кормилице, и опечалилась: «На беду свою ты попала в дом Безглазой ведьмы. Только она может читать Книгу четырёх стихий. А то, что написано в ней джиннами Пылающих гор, не дано переписать никому. Избавиться от проклятия Книги четырёх стихий можно лишь встретившись с ним лицом к лицу. В этом твоё спасение! Запомни это...»

Матушка не успела договорить, как вдруг в комнату вбежала взволнованная кормилица, которая только и повторяла: «Госпожа! Госпожа!..» И большего от неё добиться было нельзя, пока матушка не дала ей воды. Тогда женщина запричитала: «О, госпожа! Младенец, которого вы доверили мне, обернулся прекрасным юношей, едва я вымыла и покормила его!». Да, так начало сбываться пророчество Безглазой ведьмы...

Пришлось нам с матушкой рассказать всё, как было, моему отцу. Гнев его был страшен. Он разрушил три горы, перегородил пять рек, выкорчевал семь дубрав и сотворил бездонное ущелье. Он тотчас приказал заточить юношу в самом глубоком подземелье нашего замка. Он заколдовал и замуровал меня в моей башне так, чтобы хлеб и воду приносили мне только птицы. Под страхом смерти нам обоим было запрещено видеться. И тем сильнее было моё любопытство.

Неужели, думала я, какому-то неизвестному юноше суждено стать моим мужем? Красив он, или уродлив? Умён или глуп? Храбр или труслив? Добр или зол? Каков он? На все эти вопросы не было ответа. Зато я знала обо всём, что происходило во дворце: ведь птицы, которые приносили мне хлеб и воду, были моими глазами и ушами. И когда отец повелел привести юношу к себе, один мой знакомый соловей оказался тут как тут. Он спрятался в ветвях дерева, прямо над головой отца, который сидел у бассейна во внутреннем дворике. И вот привели юношу. Как щебетал соловей, описывая его красоту! Я даже пригрозила ему, что если он хоть чуточку приврал, повыщипаю ему перья. Но маленький проказник только залился смехом в ответ. И продолжил свой рассказ.

Отец спросил юношу: «Кто ты, и как тебя зовут?» «Кто я - не знаю, - ответил юноша, - и нет у меня имени. Но если угодно вашему величеству, я готов стать вашим верным слугою и с радостью приму то имя, которым меня нарекут».

Отец задумался на мгновение, и спросил снова: «А знаешь ли ты мою дочь, о несчастный? Только скажи мне честно, не лги. Ибо если ты солжёшь, не сойти тебе с этого места». «Я скажу прямо, - ответил юноша. - Жаль, что я не знаю вашей дочери, ваше величество. Ибо у такого отца, как вы, должна быть самая прекрасная дочь на свете». «Я вижу, что ты умён и честен, - вздохнул отец. - И что-то мне подсказывает, что ты - не простой крови. Знай, о несчастный: волею джиннов Пылающих гор ты обручён с моей дочерью. Но пока я жив, я не допущу вашей свадьбы. Поэтому выбирай: какой смертью ты хочешь умереть?» «Какой прикажет ваше величество, - пожал плечами юноша. - Выбирать не приходится». «Тогда на рассвете тебе отрубят голову», - отец махнул рукой, дав знак страже увести юношу.

Я разрыдалась, узнав о том, какая судьба ждёт моего Альгьена [5] - так я стала называть юношу. Да, я полюбила своего «Некто», лишь услышав песню соловья о нём, так ни разу не поговорив с ним, не видя его лица, не слыша ни его дыхания, ни биения сердца… Я причитала сквозь душившие меня рыдания: «О, как жаль, что чары отца так сильны, что я не могу покинуть эту башню! Иначе я обернулась бы бабочкой, улетела бы на свободу и спасла моего возлюбленного!»

Мой пернатый друг загрустил, глядя на мои слёзы. «Я постараюсь тебе помочь, принцесса, - прощебетал он наконец, - даже несмотря на то, что ты грозилась выщипать мне перья. У меня есть знакомый уж, который может пробраться в подземелье и попытаться вывести юношу оттуда по потайному ходу. Если, конечно, если ваш отец не засыпал этот путь, когда пребывал в великом гневе».

«О, как я буду тебе благодарна, дружочек! - воскликнула я. - Но как же быть потом? Если отец узнает о побеге, он без труда настигнет юношу и всё равно убьёт!» «На этот счёт у меня есть второй надёжный друг, - торжествующе присвистнул соловей. - Это ваша матушка, о принцесса. Она превратит юношу в булавку и спрячет в своей причёске, а потом поможет вам бежать! Ваша матушка убеждена, что избавиться от проклятия Книги четырёх стихий можно лишь встретившись с ним лицом к лицу. Итак, я обо всём договорился. Осталось получить ваше согласие, принцесса».

И я согласилась. Так Альгьен избежал гибели и обернулся обыкновенной булавкой. Отец догадывался, что побег юноши накануне казни не был случайным, что ему кто-то помог. Отец пустил по подземному ходу своих верных слуг - волков и летучих мышей, но никто из них не взял следа. Тогда отец отрядил погоню во все стороны. Он приказал коршунам, гадюкам и кротам рыскать повсюду, и сам носился по своим владениям, оседлав ветер. Он искал юношу на земле, под землёй, в воде, под водой, и даже в небе. Но беглец исчез! Он всё это время тихо сидел в волосах моей матери. Когда же, измученный бесплодными поисками, отец упал на самой широкой поляне и уснул мертвецким сном, матушка рискнула проникнуть ко мне в башню. Ей удалось снять отеческие чары, хотя это было нелегко.

«Возьми своего суженого, - матушка протянула мне волшебную булавку, - оседлай ветер отца и скачи к моей старшей сестре, королеве озёр, более могущественной волшебнице, чем я. Она расколдует юношу и научит тебя, как преодолеть проклятие Книги четырёх стихий». Я не стала раздумывать. Крепко обняв и расцеловав матушку, я помчалась навстречу своей судьбе.

Тётя приняла меня очень радушно, но не спешила расколдовывать юношу, пока я не рассказала, что с нами случилось. Выслушав меня, королева озёр не произнесла ни слова в ответ. Долго сидела она, зажмурившись, покачиваясь и что-то тихо бормоча. Но вот она открыла глаза и сказала: «Вам поможет только ваша любовь. Если она сильна, то вы победите. Я вижу, что ты - любишь, дитя моё. Но вот любят ли тебя? Сейчас узнаем…» С этими словами она произнесла заклинание, и тотчас предо мной явился мой любимый Альгьен. Он упал предо мной на колени, ибо видел во мне принцессу, но никак не суженую.

Он так и сказал мне: «О, прекрасная госпожа! Я не знаю, кто вы, но я готов подчиняться вам, не думая ни о чём!». «О, юноша! - ответила я ему. - Я - та, с которой тебя соединило проклятие джиннов Пылающих гор. Но поверь мне, что я об этом нисколько не сожалею». «Неужели вы - дочь царя леса? - с радостью воскликнул юноша. - Тогда и я не сожалею ни о чём! Не было ещё на свете человека счастливее, чем я! О, как я рад увидеться с тобой, любовь моя!» С этими словами юноша кинулся ко мне и заключил в объятия.

Но едва наши уста сомкнулись в поцелуе, как мой несчастный Альгьен отшатнулся, будто оторванный от меня неведомой силой, упал наземь и вскочил с неё уже белым оленем. О, как я рыдала, обняв его шею! А Альгьен успокаивал меня человеческим голосом: «Не печалься, родная! Теперь, когда я стал оленем, я чувствую дыхание Пылающих гор. Мой путь будет не близок и труден: дальше Аравийской пустыни, на восточный край земли. Но я достигну цели и узнаю, как снять с нас проклятие Книги четырёх стихий. Твоя тётушка позаботится о тебе, а я о себе позабочусь сам. Прощай!».

«Погоди, о храбрый юноша, - остановила Альгьена королева озёр. - Дай, я надену на тебя вот медальон с волшебной влагой, открывающей любые подземелья; с помощью этого медальона ты легко проникнешь в логово джиннов Пылающих гор и так же легко сможешь выйти оттуда». Альгьен поблагодарил мою тётушку, резво поскакал, и вскоре скрылся из виду… Я едва не поспешила за ним, но тётушка удержала меня, сотворив заклинание.

Прошло долгих двенадцать лет, и он вернулся. Вернулся израненный, исхудавший. Без волшебного медальона. И всё тот же олень. Он молчал, пока я мыла и перевязывала его раны. Молчал, пока я кормила и поила его. Молчал, когда я расчёсывала и вычищала его белую шерсть. Молчал три дня и три ночи.

Наконец, он сказал: «О, принцесса! Я открыл тайну Книги четырёх стихий, но лучше бы не делал этого. Ибо наше счастье зависит от несчастья одного человека. Близкого мне человека». «И кто же этот человек? - с волнением спросила я. - Неужели, мой отец? Или моя мать? Или - я сама?» «Нет, нет, тебе беспокоиться не о ком, - вздохнул Альгьен. - Это касается только меня. И это непременно должно случиться. Вот только когда, не знаю».

И Альгьен рассказал мне, как он добирался до Пылающих гор, как нашёл логово джиннов, как проник в него с помощью медальона, как спрятался в одной из пещер, дожидаясь, когда хозяева подземелья улетят по своим делам, как открыл Книгу четырёх стихий, лежащую на высоком камне, но ничего в ней не понял. Тогда он решил сбросить проклятую книгу в костёр, пылавший прямо под камнем.

Но едва он мотнул рогами, как перед ним явилась слепая старуха. «Не смей! - закричала она. - Так ты никому не поможешь, а лишь погубишь тысячи тысяч жизней! Я расскажу тебе, как быть, если ты отдашь мне свой медальон». «Почему я должен верить тебе, старуха? - спросил Альгьен. «Потому что однажды я уже спасла тебя, - усмехнулась Безглазая ведьма, а это была она, и запела: - Спи, малыш, пусть сон твой будет крепок! Пусть враги твои не смыкают глаз, и пусть иссушат их бессонница и злоба! Спи, мой малыш, пусть приснится тебе прекрасная принцесса, которая полюбит тебя, как я… Помнишь ли ты эту песню, дружок?» «О, да, я помню эту колыбельную! - вздрогнул белый олень. - И я узнаю твой голос! Ты - моя мать?!»

«О, нет! - снова усмехнулась старуха. - Но я - та, кто дал тебе вторую жизнь… Давай, выйдем на белый свет и совершим наш обмен!» Они вышли на поверхность и Альгьен разрешил ведьме снять с него медальон. Та тотчас спрятала сокровище на груди и начала свой рассказ: «Знай, что избавиться от проклятия Книги четырёх стихий невозможно. Но через некоторое время оно спадёт само. Возвращайся к себе на родину, к принцессе леса. Её отец простит вас и выделит вам часть своего царства. Но тебе - не носить короны на голове, а только рога, - старуха мерзко хихикнула, - не бойся, только оленьи рога. Отныне ты станешь предсказывать людям час их смерти. Выходя на границу своих владений, ты будешь называть имена тех, кому предстоит покинуть этот мир». «Но как и когда я узнаю имена? И от кого?» - удивился Альгьен. «Ты станешь их узнавать во сне, перед приходом месяца мухаррам. Судьбу каждого из них сообщат тебе джинны Пылающих гор. И так будет до тех пор, пока…»

И тут мой Альгьен замолчал, а из его огромных оленьих глаз полились слёзы, крупные и прозрачные, как алмазы чистой воды. Он так и не рассказал мне, что же должно произойти. Мы покинули замок гостеприимной тётушки и поспешили к моим родителям.