Главная / Inicio >> Рафаэль каждый день / Raphael cada día >> Воскресные чтения с Лилианой Черноваловой

Raphael cada día

21.04.2019

Воскресные чтения с Лилианой Черноваловой


Мания Величия
Мистерия-трагифарс. 
Три поэта

Опасна власть, когда с ней совесть в ссоре.
(Уильям Шекспир)

Первый: Скрипачей, трубачей, Барабанщиков!

Второй: Рва-чей, торгашей, Обманщиков!

Третий: Трон королевский!

Второй:

Рыбачья леска:
На удочку выуживать
Сокровища дюжие.
Дураков-простаков
Околпачивать,
Теневые дела
Проворачивать!

Первый:

Босоногая шпана,
Мировые имена
Молотком-топором
Выколачивай!

Второй: Эй, деревенщина!

Третий: Мужики, женщины!

Первый: Бабки, дедушки!

Второй: Парни, девушки!

Вместе:

Долой – приличия!
Прочь – обычаи!
Всем для отличия –
Мания
Величия!
Не сиди у окна,
Не шей полотна:
Вишь, луна
Как полна –
В руки просится она,
В руки катится она,
Словно яблочко!
Откусывай кусок!
Не жалей зубок!
Звончей голосок,
Тальяночка! 

Первый:

Эй, дворовая шпана!
Миром правит Сатана:
Золотые, дорогие
Мировые имена
Разбазаривает!
(Скороговоркой)

Второй:

Налево, направо –
Для виду, для славы...

Третий:

...для нраву, для праву
и ради забавы...

Второй:

...для диву, для смеху
и деду в потеху...

Первый:

и вашему бедному
праху в утеху...

Второй и Третий:

Для важности вящей –
Высоко стоящим.

Первый и Третий:

Народу в угоду –
Для виду, для моды... 

Все: (в кулак)

...для страху, для краху...
(а после – на плаху!) (громко)
Направо, налево –
Для Божьего гневу!
Для важности вящей –
Высоко стоящим.
А людям поплоше –
Для жизни хорошей.
Долой обычаи!
Прочь – приличия!
Всем для отличия –
Мания
Величия!
У-у-у-у-у-у-у-у-у – ух!..  (убегают, звеня бубнами)

Толпa зароптала: кто-то, не дав ей опомниться от набега зазывал, неистово лез напролом, расталкивая всех локтями, обзываясь и бранясь. Это был тот самый Некто, с бородой и вороньим крылом вместо волос. Выбравшись наконец на свободное место, он, ни на кого не глядя, отряхнулся, расправил плечи и пошел куда-то в неизвестном направлении. Казалось, он был чем-то одержим. Толпа, оцепенев от изумления и выпучив глаза, долго смотрела в его сторону, спаянная единым ритмом дыхания.

В это время на сцену выходят Три Сказителя и садятся на три огромных толстых пня. У них аскетичные лица. Одеты они в длинные, до пят, грубые балахоны из холста, с подолами, отороченными тесемкой.    

DSC07328.JPG

В руках у них гусли. Они ударяют по ним, вырывая толпу из оцепенения, и один из них начинает петь.

ЖИТИЕ МОЛЕКУЛЫ
цикл народных баллад

Баллада Первая
«Великий Пустырь»

1-й Сказитель:

За морями – за реками
Есть Великий Пустырь.
Его черную землю изрыли кроты.
Там живут люди кроткие,
и зовут его Кротовкой,
И кротам на съедение светлые дарят мечты.
(За морями – за реками
объявилась Молекула:
занесло ту Молекулу
на Великий Пустырь.)
За морями – за реками
сизой зимней порой
на полатях зевает унылый народ.
Коротает короткую
долю кроткая Кротовка.
А кроты под землею все роют извилистый ров. 
(За морями – за реками
прижилася Молекула:
полюбился Молекуле
тот унылый народ.)
Петухи кукарекали,
как всегда, на заре.
Захотелось Молекуле
мир посмотреть.
Раз на площадь базарную
вышла ярая ярмарка:
суета и веселье гремели-гудели окрест.

Гусли:

Тир-лим-пам-тим-пир-ЛЯМ-бим-бом...
Тир-лим-пум-тим-пир-ЛЮМ-бим-бом...
ТимпирЛЮМ-тимпирЛЯМ-тирлимПОМ-тирлимБРЭ!...

1-й Сказитель:

Возжелала Молекула
красотою блистать.
И купила она ярко-красный кафтан.
За морями – за реками
щеголяла Молекула.
Любовался Молекулой весь Пусто-Кротовский стан.
(Петухи кукарекали –
веселилась Молекула:
полюбилось Молекуле
красотою блистать.) 
Как-то в Ночь Новогоднюю
на Великий Пустырь
закатилась луна колесом золотым:
зазвенела монетою
под ногами Молекулы.
Подивилась Молекула блеску ее красоты.
(За морями – за реками
горевала Молекула:
не катиться Молекуле
колесом золотым.)
Возжелала Молекула
уподобиться ей.
Провела она тысячу лунных ночей
за тяжелою думою,
что изранила ум ее.

Гусли#гусли #старина

Истомилась Молекула горькой мечтой своей.
(За морями – за реками
тосковала Молекула:
худо-бедно Молекуле
на Большом Пустыре!) 
И приснился Молекуле
удивительный сон.
Несказанно чудесен и ярок был он.
На полатях кумекали,
будто стала Молекула
Крестоносцем, покуда луна умывала чело.
(За морями – за реками
ночевала Молекула:
неспокойно Молекуле
лунной ночью спалось.)

Баллада Вторая
«Сон»

2-й Сказитель:

Привиделось,
а может быть,
и было в самом деле,
не ведают,
но сказано:
гадала в полночь дева.
Склонясь над черною рекой,
глядела на воду с тоской...
...а, между прочим, у нее
младенец был во чреве.
(Ну, а младенцем тем была
сама Молекула.)
Ребенок сей во чреве сем
был мужеского полу.
Волна реки
ему, звеня,
морские прочит волны:
«Как только чадо подрастет,
он будет видный мореход,
не даром же дитя сие
да мужеского полу!"
(Пророчества не обошли
ума Молекулы.)
Речною рябью
всколыхнул
округу бабий говор:
«Ни дать ни взять
Анютин сын
отличный будет повар.»
«Пока мы сыты, поварам
почет, и слава, и хвала!» –
качал седые облака
досужий бабий говор.
(В народе ценится не зря
сия профессия!)
До сей поры
не знаем мы,
была то явь иль небыль.
А между тем над волнами
разверзлось сине небо.
На землю Божий молот пал,
и от удара задрожал
подлунный мир: луна над ним
полнела и краснела.
(Наивной деве невдомек,
чего желает Бог!)
Седой волною
хлынул страх
на плечи бедной девы,
когда во мрак
небес она
невольно поглядела.
И что ж увидели глаза,
когда воззвали к небесам?

چشم انداز زیبا

Спускался с лилией в руке
на землю ангел белый.
(Лилея та крестом была
в ладони ангела.)
Благую весть
из уст его
в надежде ожидая,
с молитвою
к нему она
ладони простирает.
Колена тихо преклонив,
горит и тает перед ним, –
а он в ответ булатный меч
из ножен вынимает
и говорит:
«Пришел черед
увидеть сыну свет!»
Не знаем мы,
лгала молва
иль было в самом деле:
увидев ангела
с мечом,
кричала криком дева.
А ангел парень был лихой:
занес он меч над головой
и вмиг, клинком рисуя крест,
рассек он деве чрево.
Из лона вышел дюжий сын,
красавец из мужчин.
Черным-черно,
крыло волос
его чело ласкало,
и мантия, черным-черна,
до самых пят упала.
Лица бледнеющий овал
луною белою мерцал,
а губ изгиб алел во мгле
улыбкою кинжала.
На землю звонким острием
он уронил ее.
На грудь земли
луна лила
червленое железо.
Кромсали ночь,
звеня во мгле
глаза косым разрезом.
Бородки черное копье
пронзило тонким острием
жабо, что пламенем седым
на мантии горело.
(Так новорожденный Кумир
явился в этот мир.)
«Неси!» –
протягивая крест,
изрек Посланник белый.
«Руби!» – он меч
ему подал
и молвил: «Друг, за дело:
и днесь, и присно, и потом
крести – крестом, руби – мечом
любого, кто твою принять
не пожелает веру!»
(С тех пор по свету бродит он –
то ль явь, а то ли сон.) 

Центр базарной площади. Огромное мохнатое солнце, расплескивая раскаленные рыжие снопы лучей, высоко висит над небольшой цирковой ареной, окруженной толпой оборванцев. Толпа гудит, галдит, визжит, клокочет.

На арене – досчатый подиум, где кривляется, пляшет и прыгает уродливый Карлик-горбун. Его отвратительные ужимки и причудливые, угловатые па вызывают всеобщий оголтелый хохот. К подиуму со всех сторон тянутся длинные змеевидные вереницы очередей. Концы их теряются в мутном море толпы. Несколько дюжих верзил у края арены сдерживают его бушующие волны. У них багровые лица, звериные оскалы и дутые татуированные бицепсы.

На арене, неподалеку от подиума, – огромная металлическая клетка, до отказа набитая полупрозрачными женщинами в платьях из дымчатой кисеи. Женщины музыкально стонут. У них длинные распущенные волосы цвета морской волны. Они тянут из клетки тонкие руки, моля о помощи, их бесцветные лица искажены болью и страданием. Справа от подиума – гигантские весы с двумя чашами. Их караулит высокий и лысый суровый верзила. У него мясистые руки и тупое нечеловечье лицо, выражающее равнодушие. Тощие размалеванные клоуны пляшут и кувыркаются рядом, мелькая то там, то сям. Суета, гам, гвалт, вопли, хохот, крик, хрип, брань. Толкаясь локтями и царапаясь, каждый норовит попасть на подиум. Клоуны смешат зевак. Верзилы разнимают драки и потасовки. Люди в белых халатах уносят покалеченных и полумертвых. Желто-бурый туман одержимости, густея в раскаленном воздухе, пропитывает толпу влажным и тяжелым дыханием смерти.

В это время у арены появляется странный молодой человек – тот самый, который покинул балаганные подмостки, услышав заманчивый зов Карлика, покупающего души. Знакомые лица клоунов замелькали перед его глазами, и его бело-розовые губы тронуло неуловимое подобие улыбки. Он остановился у края арены и устремил мечтательно-возвышенный, полуотрешенный-полувосторженный взгляд на подиум, где кривлялся Карлик. Сердце его забилось часто и неритмично, его окатила удушливая волна жара, глаза загорелись фосфорическим блеском. Перешагнув бордюр арены, оттолкнув от себя двоих верзил, которые было схватили его под локти, чтобы оттащить назад, он направился прямо к подиуму, разрезая собою серые волны толпы, кромсая змеистые тела очередей.

Молодой человек:

Карлик!
На-ка мою!
Чай, недорого, бестия, дашь:
есть на совести грех.
Али с браком
ты брать не желаешь?

Очередь: (загудев, заклокотав, зашипев)

Эй! Куды пашол? – Ты, быдло, куда лезешь? Становись в очередь! – В очередь, кому говорят! – Ты глухой али нету? В очередь, говорю! – Че, неясно сказана? Захотел по морде? Эй, ты, вмажь ему как следует! – Ща вмажу! – Мужшина, кому говорят, становитесь в отширеть! Мы, тшать стоим тут днями и нотшами, и без вас тут отширеть во кака длинна! – Молодой человек, совесть имейте! – Братан, валяй отседова! Че, пришел за щастьем? Его везде полно, а мы свои места забили! – Молодой тшоловек? – Пашол отсюдова, пес паршивый, мы тут с утра стоим, кости трещат, ноги отсохли, а он явился, баламутит народ! Давай-давай гуляй, умный какой! Думашь, бороду постриг по форме – и дорога те везде скатеркой? Ничово подобного! Везде очереди, и для всех закон один! Занимай очередь, все занимают! Привилегированный какой! Тут народ простой, все стоят, мучаются! Ишь ты – возомнил из ся пуп земли! – Ты, в на-а-а-атуре, куда лезешь, ты!..

Не обращая внимания на крик, вопли и брань, Молодой человек, расталкивая толпу локтями и наступая всем на ноги, медленно пробирается к подиуму.

Че, та-а-а-акой крутой, да? – Молодой человек, поаккуратнее, пожалуйста. Не видите, девушки стоят? Можно и под ноги посмотреть! – Сынок, иди встань в очередь, вон, вишь, кака коротенька! небось и достоишься до утра-то? мы ведь с всчера стоим, ноженьки болят! иди, иди, милок, иди, мой родной! – Мужшина? – Тапереча таких, как ты, – ого-го, пруд пруди! Развелося вас, окаянных, тьма несусветная! Простому человеку ступить негде, куды ни глянь – везде новый русский! – Да, да! да у нёво, нябось, денех куры не клюють – вот и прэ як танк! Наш батько Горбунок таким пятки лобызае! – Да каки деньги? Оборванец он, собачий сын, – что, не видать, чтолива? Глянь – джинсы все протер, все в мохрах! "Новый русский"! Бомж он задрипаный, алкоголик, чать! Под забором спал – чо, не видишь? – Сын мой, стань в очередь, все мы перед Господом равны, все мы дети Его, всех Он любит одинаково, а гордыня ведь грех великий, сын мой. Хочешь быть первым – будь последним. Займи очередь, будь добр! Смирение – наш великий долг! – Иди, иди, да-ра-гой, ста-на-вись! Мы и то ста-а-аим, а уж табе и па-дав-на в очирить! Иди, иди, иди, иди! – Ты чавойто тут забыл, милок, ась? Без очереди? Не-е-ет мы без очереди не пушшам! – Эта, слищищь? Ты чукча? А чукча умный, вперет лезет, аднака! А чукча хоть и умный, а в очирить встал, аднака! И ты вставай, вставай, в очирить! – Оу! Оу! Халлоу! Хау ду ю ду! Очэрэд! Очэрэд! – Слухайте, хлопци, шо це такэ? Яки мы гарни! А ну устал у очэрэд быстро! А ну! – Это надоть подумать, а? Без очереди полез! Надоть, какой наглый, хам какой! – Иди в очередь кому сказала, паразит ты эдакий! Кака молодежь пошла паршива ничо не понимают! Чай башку расшибешь об асфальт! Чтоб ни дна б тебе ни покрышки, паразит! – Да кто вы такой, в конце концов? Идите и занимайте очередь! Молодой! Как не стыдно! Вон отсюда, кому говорят! вон! – Вон! – Вон! – Вон! – Во-о-о-о-о-о-о-он!!! 

Молодой человек: (полуцинично, с издевкой) Кто я такой? Никто. А вы кто, смею спросить?

Толпа:

– Я доктор наук!
– А я хирург, у меня сегодня ночное дежурство!
Вы меня задерживаете, молодой человек,
из-за вас у меня будут неприятности!
– А я директор театра!
– А я бизнесмен!
– А я дирижер симфонического оркестра!
Пустите меня вперед, без меня музыканты ни одной ноты
не сыграют, а завтра у нас концерт, пустите, говорю!
– А я стоматолог – у моих пациентов зубы гниют!
Без меня кариес сожрет моих пациентов! Пустите!
У меня проблемы не меньше ваших! Я, между прочим,
с работы сбежал, заслышав о вашем Карлике!
– А я певица из бара! По мне соскучились поклонники!
Они не могут без меня жить, они меня обожают!
Я тоже хочу баз очереди! А! А! А - а - а - а!
– Ты певица из какой-то жалкой забегаловки,
а я оперная певица!
– А я просто тетя Мотя, у меня дома голодный муж и десять
детей, и все каши просят! А денех-то нету! Я тоже хочу
вперед! Чем я хуже этого голодранца в джинсах?
– А я пролетарий! Пролетарии всех стран, соединяйтесь!
Смерть буржуям! Хлеб голодным! Земля крестьянам! Власть
– рабам! Кто был ничем, тот станет всем! За мно-о-ой!
– А я пионер! Пионер – всем пример! Будь готов – всегда
готов! И мне, как самому примерному на свете мальчику,
положено получать без очереди все, что я захочу! Пионер –
значит «первый»! А я стою в хвосте! Где же справедливость?
Товарищ Никто, вы тунеядец, иждивенец, отщепенец и
космополит! Вы – враг народа! Прочь с дороги пионера!
– Господу помолимся, братия мои! Я священник!
Я призываю всех к смирению и покаянию!
Господу помолимся! Во имя Отца и Сына и Святаго духа...
– А я бухгалтер!
– А я бомж!

– А я алкоголик! Седьмую неделю не просыхаю!
– Э-э-э-э-э-э-э-колеса! Колеса на бочку! Башка трещит!
Че, думаешь, мне в кайф тут стоять? Пошел вон,
пес смердячий! Пусти, говорят те!!!
– А я уборщица!
– А я сапожник!
– А я джазмен!
– А я велогонщик!
– А я глава администрации!
– А я дворник!
– А я турист!
– А я просто маленькая девочка!
– А я монахиня!
– А я жена министра иностранных дел!
– А я секретарь-референт!
– А я ученик 10 «Б»! – А я домохозяйка! – А я фермер!
– А я студент физмата! – А я учитель немецкого языка!
– А я... – А я... – А я... – я... – я... – я... 

Молодой человек: А я – Никто!!!

Карлик:

Что? Нихто? Хто это – Нихто? Сюды этого Нихто! –
будет Хто! Хто был ничем, тот станет всем, слышь-ка!
Эй, мистер Нихто! Иди сюды, мил человек!

Толпа:

По какому праву? – Какой беспредел! – Хамство! – Наглость!
– Произвол! – Безобразие! –
А н а р х и я!

Карлик: (Мистеру Никто)

Так хто ты у нас будешь, ась? Нихто? Отлично.
Закваска добра – тесто еще добрее. Вот погоди:
мы из тя такое сварганим, что весь мир с ума сойдет.
Гляньте, кака фактура! Да ентому Нихто ни один из вас
и в подметки не сгодится! Прямо Чингисхан вылитый –
бородка-то подстать! Ну что, мил человек, душонку отдашь?
Чать не нужна она тебе – зачем те така обуза?

Мистер Никто:

Душонку-то я отдам – невелика потеря. А вот чем ты мне
за нее заплатишь? Я не привык на авось – мне гарантия
нужна, причем стопроцентная. Буду я знаменитым или нет?
Я пришел за славой – больше мне ничего от тебя не надо.
Хочу быть великим, слышишь? Хочу, чтобы меня каждая
дворовая собака знала! Хочу, чтобы мое имя раз и навсегда
вошло в историю! Сделаешь это? Ты, говорят, великий
волшебник, – так исполни мою просьбу, ежели не врешь. 

Карлик:

У-у-у-у! Просьба невелика – было бы желание, а желания
у меня – хоть отбавляй! Ты ведь редкий человек, слышь-ка?
Нихто! Ха-ха-ха! Сколь народу через мои руки прошло –
и ни одного Нихто не встретил! Все – хто и что! Да разве
таким нужна моя помочь, ась? Не нужна! А вот те нужна –
ух, как нужна! Ента на физиономии твоей нарисована.
Иди сюды, становись! Сколь заплачу, говоришь? А мы енту
проверим. Ты вон те веса вишь? Молоток. А знашь, зачем
вони? Не знашь. А вот щас узнашь. (Верзилам) Эй, парни!
Живо сюды! Ентова ваньку видите? Дать ему по башке!

Двое верзил поднимаются на подиум, берут Мистера Никто под руки и отводят в сторону. На поясе у каждого из них висит по дубинке. Они отстегивают дубинки и по очереди бьют Мистера Никто по голове. Он не падает и не кричит от боли. Он вообще ничего не чувствует. Он остается в таком же положении, как был, с той же полуулыбкой на губах и фосфорической одержимостью в глазах. Однако кое-что изменилось: после второго удара от тела Мистера Никто с едва слышным музыкальным стоном отделилась неуловимая полупрозрачная женская фигура в платье из дымчатой кисеи и с длинными, до пят, распущенными волосами цвета морской волны. Ее бесцветное лицо исказилось болью. Один верзила грубо рванул ее к себе и связал ей руки за спиной. Другой поставил ей на лоб сургучное клеймо. Потом они оба, подталкивая ее в спину тупыми концами дубинок, повели к весам и усадили на одну из чаш. Ее огромные глаза искали в пространстве Мистера Никто. Оправившись от удара, он соскочил с подиума и подошел к весам. Душа взирала на него в холодном отчаянии. Спрыгнув с подиума на землю, горбатый торговец мировыми именами кубарем подкатился к весам. Кривляясь и гримасничая, он облобызал руки Мистеру Никто и, уцепившись за край его куртки, подтащил его ближе к левой пустой чаше. 

Карлик:

Иди-кось. Вот, встань сюды. Щас ты увидишь чудо из чудес!
(Верзилам) Эй, вы, кинг-конги*! Живо ко мне мешок
с деньгами тащи! Вон тот, крайний! Ага. Сюды быстрее.
(Мистеру Никто) Смотри-кось, милок.
Душу мы из тя достали. Ты ейную морду видал? Видал. Мил
человек. А таперя гляди: мы щас узнам, сколь вона весит.
Чать, душки-то нынче на вес золота, слышь-ка?
Двое верзил волокут по земле огромный мешок денег. Притащив его на
нужное место, они развязывают его, и Ка р л и к , скаля зубы, запускает туда
крючковатую руку. Зачерпнув ею, как ковшом, горсть монет, которые
блестят, как серебряные, он по одной бросает их в пустую чашу весов до тех
пор, пока обе чаши не обретают равновесия.

Карлик:

Гляди-кось, милок: твоя душка весит ровно тринадцать
монет. (Верзилам) Уведите рабынюшку. (Мистеру Никто) Глянь,
сколько их у меня! (показывает на клетку с душами) Все мои!
Каков гаремчик! Сам турецкий султан позавидует, слышь-ка?

Мистер Никто:

Зачем тебе столько? Ты ведь ими не торгуешь! Вот парадокс:
мы отдаем единственную ради благ земли, а он их
коллекционирует! На что они тебе, горбун?

Карлик:

А-а-а-а-а-а-то секрет. А мои тайны всегда со мной.
Знашь, кака моя самая любимая поговорочка, милок? –
«рот на замок – и молчок». То-то, брат любезный.
Не будь таким любопытным, ведь любопытство не порок, а
большое свинство, слышь-ка? Иди-кось. Во, видал?
(показывает на горстку серебряных монет в одной из чаш)
Ента все твое багатства.  

Мистер Никто: Как? Всего-то тринадцать? Так мало?!

Голоса толпы:

Мало?! Ничего себе! Да тебе повезло, дуралей, радуйся! –
Счастливец! – Тринадцать монет ему мало! Да наш горбун,
знашь, какой жадюга! Не больно-то расщедрится! –
Гордись, оборванец! Бошку дам отрубить – твои дырявые
джинсы того не стоят! Ишь ты каков! Мало ему!

Карлик:

А братва правду калякает. Тринадцать монет мало,
говоришь? Ой ты мил человек, а? мил-милешенек!
Иди-кось, милый, ко мне, я тебе тайну на ушко шепну.
Знашь, то ведь не денежки, то буковки. Тринадцать буковок
хороших – имечко твое. С ним ты прославишься, с ним
весь мир к рукам приберешь. Идем, идем, милок, идем,
я над тобой поколдую малость. Я ведь не просто горбун –
я колдун! И денежка моя вся волшебная да чудотворная!
И сам я, слышь-ка, чудотворец великий! Душеньку свою
ты мне продал – она теперь моя. А я дал тебе денежки,
их тринадцать. Иди, становись сюдоюшки. (Толпе)
Чаво глазелите, не видали, чтоля? (Мистеру Никто) Вот так,
умничка братец. Становись на коленки и голову подставляй.
Ба-ба-ба! Да у тя дырка в голове – да кака еще дырочка!
Ты не переживай, милок, ента неспроста, ента те на пользу.
Знашь аль нету, зачем нужна вона? Не знашь – так узнашь.

Аккуратно и важно Карлик собирает монеты из чаши в ладонь и начинает, как в копилку, одну за другой опускать их в голову Мистера Никто, который упал перед ним на колени и слегка пригнулся к земле. При этом Карлик тихо приговаривает: 

Первая монетка славу те дарует.
Славен будешь и велик, и вящее имя твое напишут
на скрижалях Истории. Доволен?
Вот и вторая монетка. Ента монетка денежку кует.
Ух, польются рекою к тебе денежки, будешь ты купаться в
них, как в ручьях золотых, в золото с ног до головы
оденешься. Доволен?
На третью монетку власть купишь. Сильным будешь,
могучим будешь. Много будет у тя рабов, многие будут
лобызать те пятки, цалавать землю, по которой ходить бушь.
Доволен?
Пришел черед четвертой монетки. О-о, четыре – знак
женского начала. Все женщины мира твоими станут!
Вся земля большая – твой великий гарем. Радуйся!
Пяту монетку бросаю. Слышу, в черепе твоем пусто – звон
монет эхом отдается. Так вот, мячик ты на енту монетку
купишь, а мячиком земной шap тебе будет.
Будешь ты играть им, как дитя малое, пиннать его станешь,
в воздух подбрасывать. А коли мячик не хошь,
так будет у тя кукольный тиятр. А куклы в том тиятре
все братия твои. Бушь ты их за ниточки водить, а вони –
петь тебе славны песенки. Ух, возрадуешься ты тада,
мил человек! Вовек игры не оставишь, бо вона –
жизни твоей цель и смысл. Доволен?
А вот и шестая монетка. Вона не простая: на нее купишь
ты особый реквизит. На нашем базаре, на западе,
есть маленька лавчонка, где мужик масками торгует.
Купишь ты у него три маски: ангела, гения и святого.
Всегда вони с тобой будут, куда б ни пошел ты. Доволен? 
Седьмую монетку чуешь? Ее отдашь за пропуск в Ад.
Он те пригодится – щас узнашь, зачем.
Как достанешь пропуск, спустишься в Адовы Кузницы.
Тама скуют тебе копии ключей от Рая.
За них отдашь восьмую монетку. Доволен? Радуйся!
А коли ключи от Рая получишь, так ты и в Рай наведаться
не прочь. Где наша не пропадала! В Раю живет Райска Дева.
Брось ей под ноги девяту монетку – авось вона тебе
и улыбнется! Доволен?
А вот еще одну монетку – десятую – дашь ей за сосуд
с искрой Божественного Огня. Он те ух как пригодится!
Кто с ним тя на земле увидат – мигом ослепнет! Попомни
мои слова, дитятко: нет раба добрее слепца. Доволен?
Особую силу имеет одиннадцатая монетка – новую религию
понесешь ты в мир, пророком великим будешь.
Вся земля круглая веру твою примет, ни один иуда
треклятый дороги твоей не обрежет. Ну, доволен, штоля?
А уж с помощью двенадцатой монетки обретешь ты Трон
Божественный. Знашь поговорочку: "Где денежки –
там власти вагон"? То-то, братец, поворотливее будь.
Полагашь в Раю все-таки чистюли? Сам Господь рад будет
уступить тебе свое седалище, покажи ты ему мою
двенадцатую монетку, – он ведь у нас как-никак милосерд, –
а уж войско его тем более себя продаст. И будет ентo войско
твоим, и поведешь ты его на Господа Бога Вседержителя,
и славен будешь и ныне и присно и вовек, и сам Господь
тебе пропоет: "Ами-и-и-и-инь!" Доволен?
И, наконец, последню монетку дарую тебе. Что за нее
получишь, как думашь, ась? Недогадлив ты, мил человек,
ой как недогадлив! Бессмертие подарит вона те, слышь-ка?
Бессмертен будешь по земле ходить,
и славны мощи твои нетленны будут. Радуйся!

горизонт солнце Восход закат солнца Солнечный лучик утро рассвет атмосфера смеркаться вечер оранжевый Красный Farbenspiel Огненный шар Abendstimmung Послесвечение Солнечный шар Sonnenkugel Атмосферное явление Красное небо утром

Легкая серая зыбь, перерастая в гулкие волны гвалта, охватила море толпы. Поднялась буря. Змеевидные вереницы очередей рассыпались. Толпа хлынула за борта арены, захлестывая и смывая с палубы тяжелые мускулистые фигуры верзил. Капитанский мостик досчатого подиума с треском рухнул. Бумажные колпаки клоунов, их желтые лапти и бурозеленые шаровары, пластмассовые носы и размалеванные маски неистово завертелись и исчезли в черной пучине. Шипящая пена хохота и брани, клокоча к лопаясь, заклубилась на гребнях волн, металлическая клетка, переполненная музыкально стонущими рабынями, чьи изумрудные волосы трепал порывистый ветер, носилась по ним, как одинокий ковчег. Плоское суденышко арены отчаянно закружилось в водовороте, увлекаемое на дно. Хватаясь за обломки и щепки, нелепо кривляясь, кувыркаясь и вопя, задыхаясь и захлебываясь, в самом жерле воронки беспомощно барахтался Карлик. Его оглушительный визг острым лезвием ножа разрезал густую черную мякоть шалого гула.

Карлик:

Без греха ли, с грехом ли,
не все ли равно?
У-лю-лю!
Все сюды!
Поживей!
Нынче ценятся души любые!
Становитесь-ка в очередь!
Все ваши души куплю!
А взамен...
а взамен...
а взамен...
Имена мировые!..

Клекот, гул, вой и гвалт медленно поглощают осколки вопля. Рыжее солнце в палящем безмолвии зависает над линией горизонта. Балаганные подмостки.

На сцене – Три Сказителя.

Баллада Третья
«Крестоносец»

3-й Сказитель:

За морями-за реками
старый дом пустовал.
В этом доме лет двести никто не живал.
Обходили сторонкою
обитатели Кротовки
это место, где призрак какой-то порой завывал.
(В этом доме два века уж
обитала Молекула.
Крестоносцем Молекулу
Старожил обозвал.)
О дела стародавние!
Спал Великий Пустырь,
Захлебнувшись во мраке седой духоты.
Коротала короткую
долю кроткая Кротовка,
и не ведали горя в подземном тоннеле кроты.
(А тем временем ехала
по дороге Молекула:
возвращалась Молекула
на Великий Пустырь.)

Примечания автора:

* Кинг Конг - чудовище в образе невероятных размеров гориллы, один из персонажей известного одноименного американского приключенческого кинофильма. 

Продолжение следует...

Лилиана Черновалова
Ульяновск (Россия)

Дополнительные материалы:

Когда музыка в душе: Лилиана Черновалова

Мания Величия 
Балаганное действо




Комментарии


 Оставить комментарий 
Заголовок:
Ваше имя:
E-Mail (не публикуется):
Уведомлять меня о новых комментариях на этой странице
Ваша оценка этой статьи:
Ваш комментарий: *Максимально 600 символов.