Raphael cada día
Воскресные чтения с Дмитрием Ластовым
Пиарщики
(невольная фантазия или просто комедия)
Часть IV
Фойе. Вечер.
Костя: И что мы имеем?
Яна: Полный зал. Толпы народа. Пройти негде.
Петя: План перевыполнен. Билетов нет.
Яна: Перекупщики скупают билеты и дежурят перед театром до открытия кассы.
Петя: Вперёд графика начинаем продажу билетов на следующие месяцы, на год вперёд.
Костя: Звонили из одного банка, хотят выкупить зал целиком.
Яна: У них там много импотентов или жирных?
Костя: Да дилемма другая.
Петя: Какая же?
Костя: Тот же спектакль хочет целиком выкупить мэрия.
Яна: Тот же!?
Костя: Да. И как быть, не знаю. И с банком ссориться не хочется, и с мэрией. А они уперлись. Хотят и всё.
Яна: Да уж.
Петя: А я на следующий месяц уже четыре спектакля так продал: один - нашему рынку, другой - учителям, третий - полиции, четвёртый - уже не помню кому.
Костя: Я вот думаю, и какой же у нас тогда театр, раз мы продаёмся так оптом?
Петя: Да ладно. А про свой банк и мэрию ты у Антона спроси. Он умный – пусть думает.
Яна: Звонили из соседних театров, хотят заимствовать наш опыт.
Петя: А «Трём девушкам в голубом» хотят дать Золотую маску.
Костя: И разве это не победа!?
Яна: Как-то всё странно.
Петя: Ну да, столько времени влачить жалкое существование и тут...
Костя: Толпы жаждущих приобщиться к искусству...
Яна: Да ты бы их видел! Перед началом я зашла в зал и была в шоке.
Костя: А что там?
Яна: Сидят мужики всех наружностей, расставив ноги, с расстёгнутыми ширинками.
Петя: Весело.
Яна: Толстые-толстые дамы просто жмутся к сцене.
Петя: А ещё толпа паломников на галёрке.
Яна: Да, которые крестятся, молятся...
Костя: Ну и весело. То был один человек, а то толпа... Играй — не хочу.
Петя: А я думаю, что они всё равно не будут довольны.
Костя: Кто?
Петя: Актёры. Вот увидишь, что Зуева скажет сегодня.
Яна: Она попросит оградить её от такой публики.
Костя: Ну да.
Петя: Слушайте, а не погорим ли мы тут?
Костя: Да почему?
Петя: Ну, так...
Костя: Билеты проданы, продаём на следующие месяцы. Театр выдвигают на премии. Говорят во всех СМИ. Сегодня появился репортаж, где раскрывают многолетние отношения между Котовой и режиссёром Кузькиным... И самое главное, они сами всё это завертели. Зуева на камеру кричала, что Котова спала с режиссёром Кузькиным, а журналисты всё это растрезвонили. Сам Антон Юрьевич говорил о важности быть открытым и приводил примеры. Что не так?
Яна: Флюгеры они.
Петя: Кто?
Яна: Театр, да режиссёры.
Костя: Как бы ему теперь не разорваться на части.
Яна: Почему?
Костя: Обслуживать и правых, и левых, и самому не запутаться. Ладно, Яна, созвонись с Ростовом, пусть подтвердят бронь, там группа паломников.
Яна: Хорошо.
Костя: А ты Петя свяжись насчёт плана на следующие месяцы. Надо на все сайты спустить информацию. Кстати, бюджет нам увеличили, деньги текут рекой.
Яна и Петя уходят. Костя ходит по фойе. Слышится, что идёт спектакль. Шум зрительного зала, аплодисменты. Костя ходит в задумчивости по фойе. Появляется Антон Юрьевич. У Антона Юрьевича большой синяк.
Костя: Что это у вас?
Антон Юрьевич: Упал я, упал. Темно было.
Костя: Не больно?
Антон Юрьевич: Видал, видал! Полный зал!
Костя: Тут вопрос есть один.
Антон Юрьевич: Глобальный, а!?
Костя: У нас всякие инстанции залы целиком покупают.
Антон Юрьевич: Ну и… Это же хорошо! Деньги безналом, все сразу.
Костя: Так вот, тут на 27-е.
Антон Юрьевич: Надо же, на эту скукотищу…
Костя: Ну да. Так вот, сначала из банка позвонили и договорились, что они выкупают.
Антон Юрьевич: Ну и здорово!
Костя: Так вот, а потом из мэрии позвонили и тоже 27-е хотят. И никак…
Антон Юрьевич: Что никак!?
Костя: И никакой другой спектакль не хотят. Только 27-е им подавай. Я в банк позвонил, а они уже деньги перевели. А мэрии я говорить не стал, что продали. Мы же их всех в зале не уместим.
Антон Юрьевич: Не уместим. Проблема. Мало их – плохо, много их… Слушай, а давай так.
Костя: Как?!
Антон Юрьевич: Давай так. Эту скукотищу я сокращу в два раза – так часа на полтора. Начало для мэрии сдвинем с семи вечера на шесть. Они всё равно там не работают. А для банка начало сдвинем на восемь - эти пусть и поработают. И как раз всех и обслужим! А!
Костя: Гениально. А артисты!?
Антон Юрьевич: А они пусть работают! Это их дело! Их дело – играть! А им хлопать будут, и в кармане будет что. А то тут ходят, мне пишут жалобы, что зарплаты маленькие. Пусть теперь придут! Ироды! Эта Зуева…
Костя: Залы теперь полные…
Антон Юрьевич: Я всегда говорил, что настоящее творчество, настоящая режиссура найдёт своего зрителя. Вот и нашла. Пусть радуются. А я ещё не то придумаю! Пока вы там сидели в своей каморке, я ставил грандиозные спектакли и ещё поставлю более грандиозные спектакли. Я собираюсь поставить настоящую древнегреческую трагедию, она будет идти восемь часов подряд на...
Костя: Круто!
Антон Юрьевич: Она будет идти максимально приближенно к подлиннику.
Костя: Это как?
Антон Юрьевич: На древнегреческом.
Костя: А зрители поймут?
Антон Юрьевич: Настоящие ценители поймут.
Костя: Думаете?
Антон Юрьевич: Это вопрос творческий, чисто режиссёрский. Тебе не понять.
Костя: Ну да...
Антон Юрьевич: Ну ладно. Вот это артисты помучаются играть! А пару спектаклей – зараз, банкирам и мэрии – пусть радуются. Слушай, помрежа не найду и завтруппой, где они?
Костя: Не знаю.
Антон Юрьевич: Вот увидишь их, скажи. Завтра Хмурову, Жукову, Петрову снимаем со спектакля.
Костя: Это с «Трёх девушек в голубом»?!
Антон Юрьевич: Да, да... И срочно надо вызвать Захарова, Клюева и… кто у нас там покрасивше?
Костя: Баев.
Антон Юрьевич: Да, да, его... Срочно. Надо завтра же всё отрепетировать.
Костя: А афиши менять? фамилии менять?
Антон Юрьевич: Нет! Ни в коем случае. Это будет такой секрет.
Костя: Понятно.
Антон Юрьевич: Костя, надо быть в тренде. Надо идти по-новому.
Костя: Сегодня ползала паломников.
Антон Юрьевич: И в то же время надо не забывать и старое. Надо искать компромиссы между прошлым и будущим. И я подумал тут, что театр как раз и призван находить эти компромиссы.
Костя: Люди притащили на спектакль трехлитровые банки с водой и просят Козлова их зарядить.
Антон Юрьевич: А он?
Костя: А он во время антракта их заряжал!
Антон Юрьевич: Вот! Вот! Учись, Костя! Я верил в Козлова. Это настоящий артист! Он играет роль! А самое главное, что люди втягиваются в эту постановку. Как говорил Олег Ефремов, главное - это сопереживание, сопричастность, когда нет границ между сценой и залом, а!
Костя: Их и вправду там уже нет.
Антон Юрьевич: А вот Зуева у меня вызывает опасение. Она не прониклась идеей нового театра.
Костя: Вижу.
Антон Юрьевич: Она старомодна, а в новом театре, театре компромиссов, театре для всех — такой быть нельзя. Вот так.
Костя: Это точно.
Антон Юрьевич: А как тебе идея моей древнегреческой трагедии?
Костя: Мы не соберём зрителей, если честно. Восемь часов и на древнегреческом...
Антон Юрьевич: Вот и ты, Костя, не понимаешь режиссёрского замысла, не зришь, так сказать, в корень.
Костя: Да. Не зрю.
Антон Юрьевич: Ты что думаешь, что я дурак?
Костя: Нет.
Антон Юрьевич: Я поставлю туда наших красавцев - Клюева и Захарова...
Костя: И Баева.
Антон Юрьевич: И Баева. И раздену их.
Костя: Разденете?!
Антон Юрьевич: Да, раздену. Ведь мы идём к истокам.
Костя: А поймут?
Антон Юрьевич: А жрицам повешу кресты. Они будут предвестниками новой эры.
Костя: Весело.
Антон Юрьевич: Нет, это будет спектакль эпохи, сочленение древнегреческой трагедии и современного мировоззрения. И надо туда позвать какого-нибудь экстрасенса.
Костя: Всё хорошо. Но древнегреческий?..
Антон Юрьевич: А это задумка.
Костя: Какая?
Антон Юрьевич: А зачем текст? Зачем его слушать? Это пусть артисты учат. Представляешь, сколько им учить — заняты, не пристают. Сидят и учат. Хорошо!
Костя: Хорошо. А зрителям?
Антон Юрьевич: А зрителям тоже хорошо. Зачем им понимать этот глупый текст.
Костя: Как так!?
Антон Юрьевич: Смотри, кто-то пусть сидит с умным видом и смотрит это всё, и думает, что это имеет большой смысл. Ведь есть такие театралы, которым показывай в течение часа палец, и им этого достаточно.
Костя: Ну да.
Антон Юрьевич: Другие пусть смотрят на причиндалы артистов.
Костя: А артистки?
Антон Юрьевич: Точно. И артистки… Так вот, остальные пусть смотрят на артисток. Пусть думают, что это что-то высокоморальное и божественное, отсылающее нас к каким-то истокам.
Костя: А на самом деле?
Антон Юрьевич: А кто понимает, что такое это «на самом деле»?
Костя: Не знаю, вы же режиссёр.
Антон Юрьевич: Вот, Костя, то-то и оно! Миф это. Раз клюют они на всё — надо всё это смешать и побольше. Напихать туда ненужных смыслов, религии, антирелигии, неясных метафор и древнегреческого, чтобы никто окончательно ничего не понял.
Костя: А зачем нужно такое?
Антон Юрьевич: А ты думаешь, кто-то вообще понимает, зачем что-то нужно. Артисты талдычат тексты, которые им непонятны, играют мизансцены, которые им чужды... Режиссёры делают умный вид, и как будто только им что-то ясно или понятно.
Костя: А на самом деле!?
Антон Юрьевич: А на самом деле, такое впечатление, что никому ничего непонятно. Я отдал двадцать лет театру, ставил замечательные спектакли. И что? это было кому-то нужно!? А стоит только белое назвать чёрным, а чёрное белым - и что? Ты что думаешь, что я не понимаю. Понимаю, ещё как!
Костя: А может, не надо эту древнегреческую.
Антон Юрьевич: Надо, надо! Пусть восемь часов сидят и мучаются. Ещё и дверь надо закрыть и не выпускать в туалет.
Костя: Зачем!?
Антон Юрьевич: А чтобы искусство острее воспринималось.
Костя: Скоро конец спектакля, слышите?
Антон Юрьевич: Слушай, я тут с тобой разоткровенничался. Не говори никому, понял?
Костя: Да.
Антон Юрьевич уходит.
Костя: Театр... И ведь поставит эту древнегреческую... и ведь на восемь часов... И что самое противное, ведь дадут ему за это премии и получит он признание, и писать будут, а ведь всё это признание, все эти награды — только из-за этой шумихи, из-за этой Котовой, из-за этих голубых. Ерунда какая-то! Если ты такой раскрученный, то что же — ковыряйся три часа в носу и тебе за это будут и награды, и почёт. Абсурд!
Костя уходит.
Свет гаснет.
Продолжение следует...
Дмитрий Ластов
Москва (Россия)
Дополнительные материалы:
Пиарщики
(невольная фантазия или незамысловатая история)
Часть I
Часть II
Часть III
Ноябрь
(Простая история о любви и дружбе)