Главная / Inicio >> Рафаэль каждый день / Raphael cada día >> Честный четверг с Милой Менесес

Raphael cada día

01.10.2020

Честный четверг с Милой Менесес


Размышления вслух наедине со всеми

Только верующий знаетБытия высокий смысл,Коль Господь навеки с намиИ Его все чада мы !ВременнОе пребыванье -К вечности...

Дорогой друг, я очень благодарна тебе за терпеливое ожидание, которое, как и время молчания, мне было необходимо. В этом году очень многое изменилось в жизни людей. У нас в семье перемены произошли неожиданно, когда мы получили письмо от работодателя.

Выяснилось, они затронули и весь свет. Уже никогда не будет, как прежде, но будет по-новому. Наша настоящая жизнь стала интенсивной и, казалось, надолго вытеснила всякие воспоминания. На какое-то время мир и надежда оказались под угрозой. Когда страх парализует естество и все кричит: «Паника!», Бог шепчет: «Не бойся». И в сердце снова тихо звучат слова: "Помни весь путь твой, которым вёл тебя Господь."

Рафаэль Мартос СанчесШел 2000 год. В воздухе пахло весной, а в саду за нашей панельной десятиэтажкой на яблонях появлялись почки. Более ста лет назад этот район на окраине города Винницы назывался Сады.

Сам Николай Пирогов определил эту самую здоровую территорию у берега Южного Буга для строительства лечебного заведения. Позже его назвали больницей имени академика Александра Ющенко.

Она состоит из многих зданий. Старое кирпичное одноэтажное строение отделения нейрохирургии с осени 1988 года стало мне родным. Там золотые руки двух известных тогда нейрохирургов вернули мне, двадцатисемилетней маме двоих маленьких детей, способность ходить.  

Но они не избавили меня от сильной нервной боли, поэтому три раза в году много лет я лежала там.

В разные времена года я ходила через парк мимо сада и огородов, когда у пациентов психиатрического отделения была трудовая терапия: они вручную обрабатывали овощи и собирали урожай, который затем поступал в хранилища, а потом и на кухню. Жаль только, что в столовые отделений больницы попадала лишь какая-то часть. Сколько персонала этой большой клиники кормились со складов и кухни, знает один Господь. Потому что пища для пациентов была малосъедобной.

Когда после развода, я с дочками переехала в этот район, участки земли, ранее дававшие овощи, были заброшенными. Лишь осенью вялые, как мухи, больные занимались сбором яблок.

Окно кухни в нашей новой квартире и лоджия выходили во двор П-образного здания со стороны парадных. Я часто наблюдала сценки, как мамочки возвращались со своими детьми с прогулки или из школы, бизнесмен на своей иномарке подъезжал к дому, а высокий и крепкий, но смертельно уставший психотерапевт с дипломатом в руке в конце рабочего дня заходил в свой подъезд. Так, невысокая женщина лет тридцати с точёной фигурой, светло-русыми волосами в короткой стрижке входила в те же двери со своими девочками девяти и тринадцати лет. Однажды она с улыбкой показалась в окне прилегающего к нашему углового дома. Как позже я узнала, звали ее Наташей...

С ней мы подружились почти сразу, но первыми познакомились наши девятилетние дети. Она работала на конфетной фабрике и тогда, когда та ещё принадлежала государству, и тогда, когда появившийся бизнесмен Порошенко захватил это некогда огромное и процветающее предприятие - известную на весь СССР "Винницкую Кондитерскую Фабрику", выпускавшую легендарные конфеты "Стрела", "Птичье молоко", "Метеорит", "Прометей" и прочие сладости. Это предприятие было настолько большим, что два огромных цеха областной типографии занимались исключительно тем, что печатали обертки и коробки для конфет фабрики. Но постепенно его довели до полного уничтожения и остановки, распродав всю социальную инфраструктуру от дома культуры до пионерлагеря.

В 1996 году Пётр Порошенко выкупил эту полумертвую фабрику и начал ее восстанавливать. Наташа трудилась на конвейере и укладывала конфеты в коробки. Укладчицам нельзя было отлучаться даже в туалет, и поэтому им выдавались памперсы, которые выбрасывались в конце смены. А когда на предприятии, уже под названием Рошен, пять молодых девушек заболели тяжелой формой пиелонефрита, на кафедре инфекционных болезней Винницкого медицинского университета стали ломать головы, откуда появилась такая странная эпидемия незаразного заболевания...

Тогда Наташа и уволилась. Занималась детьми, семьёй и домом. Вообще-то, она шила изделия из кожи, но ей уже давно никто ничего не заказывал. Ее муж, настоящий "административно-хозяйственный" сотрудник, во все времена ходил на службу и только вечерами возвращался домой.

Несмотря на то, что жили в разных парадных, она, замужняя, а я, мать-одиночка, очень тесно сдружились. Нас объединяли не только душевные и искренние разговоры, но и беседы о Боге. Наташа была чрезвычайно гостеприимна. Их квартира была сделана основательно.

Вставлены пластиковые окна, красивые двери из дерева, пол покрыт паркетом. Всё было обставлено новой мебелью и разумно обустроено. Когда я приходила, её муж Владислав удобно располагался перед телевизором. Но, как только часы показывали девять вечера, он вставал, не произнося ни слова, и закрывал за собой дверь спальни.

- Завтра ему на работу, - объясняла Наташа, всем видом извиняясь за его невежливость, - мог бы, уходя, хоть слово сказать.

Если говорить про Владика, то у меня о нем было двойственное впечатление. В выходные дома он выглядел вялым, в мятой домашней одежде с взлохмаченными волосами, молчаливым, часто с повязкой на голове из-за мучавшей его мигрени. С работы же возвращался нередко навеселе, в костюме и галстуке. Всегда сытый, и Наташа говорила, что он никогда не ужинал дома.

Когда начиналось моё с ним знакомство и он узнал, что Библия для меня как руководство к жизни, то пытался заводить беседы на эту тему, задавая каверзные вопросы. В эти минуты глаза его с хитринкой бегали и блестели, но я не спешила отвечать ему и что-то доказывать.  

В тот период наш холодильник часто бывал пустым, и мне бывало очень жалко себя...

Как-то однажды после полудня я зашла к Наташе. В окно её кухни ярко светило солнце, и я вдруг заметила, какое бледное у неё лицо, а под глазами голубые круги. Когда я обернулась. то то же самое увидела у младшей ее дочери.

- Что вы едите? - почему-то я спросила, не задумываясь.

Она смущённо указала на кладовку. Кроме бытовых вещей, там стояли два мешка: один - с картошкой, другой - с рисом.

- Мы варим супы, - ответила моя милая соседка.
- Давай пожарим картошку,- предложила я.
- Нам нельзя ее брать, кроме как для супа. Он проверяет.

Я не сразу поняла, а когда осознала, то на некоторое время просто лишилась дара речи. Трудно даже было представить, что в их семье такое может быть! У меня же было впечатление полного благополучия, и муж Владислав казался таким безобидным...

- А как же он? Неужели ему не хочется чего-то, кроме супа?

- Так Владик супа и не ест! У них на работе хорошо готовят домашние мясные блюда. Он всегда обедает на работе, а дома любит печеньки с чаем.

Я вернулась домой и открыла холодильник.  Я подумала, что у нас самих еды было не слишком много, но мое потрясение было настолько велико, что я собрала всё, что нашлось, и отнесла ей. Пусть сделает то, что захочет она или дети, - думала, я... В глазах Наташи заблестели слёзы, и она еле сдерживалась, чтобы не заплакать.

Я возвращалась домой и каялась, что ныла в то время, когда кому-то рядом гораздо хуже, чем мне.

- Господи, дай мне глаза, чтобы видеть и никогда не судить по виду.

На следующий день вечером раздался звонок в дверь. На пороге стояла моя подруга Светлана с двумя сумками. Она по пути на сессию в Киевскую семинарию заехала к нам. В одной сумке были её вещи, а в другой много картофеля, моркови, свеклы и лука. Кому как, а я в этом всём узнала характер Бога.

Продолжение следует...

Мила Менесес
Ганновер (Германия)

Дополнительные материалы:

Честный четверг с Милой Менесес




Комментарии



 Оставить комментарий 
Заголовок:
Ваше имя:
E-Mail (не публикуется):
Уведомлять меня о новых комментариях на этой странице
Ваша оценка этой статьи:
Ваш комментарий: *Максимально 600 символов.