Raphael cada día

24.12.2022

Сказки и легенды Северного берега
(волшебные сказки в жанре этно-фэнтези)
Часть II. Приключения ёжика Фринна.
Как ёжик Фринн заслужил лебединое перо. Ч.2

Спустя время колючий сыщик получил полное представление о той широте деятельности, которую развернул в лебединой вотчине неведомый злодей. Оказалось, что подготовился он основательно и с размахом, пока стая Угге Белоснежного отдыхала в тёплых краях. 

Во всех каминных трубах обнаружились прочно закреплённые толстые верёвки. Очевидно, это выдавало желание убийцы навестить каждое крылатое семейство хотя бы единожды. Имелось и вполне ясное объяснение, каким образом злодей забрался на крышу и как спустился с неё с добычей. Но вопрос - куда он с нею направился - пока оставался без ответа. 

Ёжик Фринн продолжал шаг за шагом обследовать местность. Со стороны казалось, что некто в красной шляпе просто прогуливается между башен, беззаботно размахивая тросточкой. На самом деле этот некто был зорок и внимателен, как никогда. Он был уверен, что благодаря своей настойчивости непременно обнаружит след, даже если имеет дело с колдовством. И он не ошибся. Немного погодя колючий сыщик нашёл то, что придало ему сил. Хотя он ещё не распутал клубок, но ухватился за крепкую ниточку: он установил сообщника злодея. Да, ёжик Фринн ещё не мог назвать его имени, но уже точно знал, как тот выглядит. Несомненно, это были твёрдые улики. Ибо найдены они там, где им быть не полагалось! Именно это и отличает улики от иных случайных находок. Колючий сыщик знал это, как никто другой.

- Уверен, убийца тоже оставил след… - прошептал ёжик Фринн, тщательно завернув найденное в платок и засовывая за голенище.

Однако дальнейшие поиски ни к чему не привели.

- Придётся прибегнуть к допросу, - решительно вздохнул колючий сыщик.

Все лебединые башни были снизу доверху плотно обвиты плющом. Его плети гуще иных опутали каменное жилище Угге-Шипуна. Почти зарос даже единственный вход - как известно, лебеди предпочитают летать, а не ходить. Выходят на крышу и - фьють! Поэтому двери в башнях нужны лишь для тех гостей, у которых вряд ли вырастут крылья, а также для желторотых птенцов и для одряхлевших пернатых. И хотя Угге-Шипун ещё не стал отцом в полной мере - отпрыски его ещё не вылупились, - он поступил весьма опрометчиво, толком не срезав ползучие побеги с входной двери. Потому что это выдавало не только его крайнюю небрежность, но и постыдную лень. Однако ёжик Фринн был озабочен не этим. Он уже догадался, что злодей забирался на башни и спускался с них по природным канатам - ветвям плюща. Именно это важное обстоятельство заставило колючего сыщика сделать следующий шаг на пути к цели.

- Приветствую вас, уважаемый Плющ, - ёжик Фринн обнажил голову. - Признáюсь, что не побеспокоил бы вас понапрасну, если бы речь шла о пустяках. В данном случае речь идёт о жизни и смерти. Не будете ли вы столь любезны ответить на пару вопросов?

В ответ - ни звука, ни движения. Только где-то наверху хлопнула ставня-другая, да послышался приглушённый, взволнованный крик:

- Угге, я устала повторять: поговори со старшиной! Избавь меня от общества этого колючего невежи!! Если он ещё раз заявится в нашу спальню, я этого не вынесу!!!

Ёжик Фринн усмехнулся, покачав головой, а затем повторил Плющу свою просьбу. Но снова получил в ответ лишь глубокое молчание. Тогда колючий сыщик приступил от слов к делу. Он вынул охотничий кинжал и начал безжалостно кромсать кустарник. Пока, наконец, явственно не услышал гневный шелест:

- Что происходит?! Да как ты смеешь, колючая твоя душонка?! Задушу!!!

- Я же вас предупреждал, уважаемый Плющ: речь идёт о жизни и смерти. Но вы не желали дослушать. А я уточняю: речь идёт о жизнях лебединых детёнышей и - о вашей смерти…

- Что ты плетёшь?! Какой смерти?! Перестань!! Мне больно!!!

- Я не плету, я распутываю, - продолжал невозмутимо орудовать кинжалом ёжик Фринн. - Это вы - плетёте. Например, о том, что вам больно. Ну, разве может быть больно такому равнодушному существу, как вы? Кстати, может быть, вы действительно оглохли, уважаемый Плющ? Например, не слышите, что я не обращаюсь к вам на «ты»?

- Хватит! Прошу прощения, уважаемый ёжик Фринн!! Я готов ответить на все ваши вопросы!!! Только не надо больше крови, я умоляю…

- Ну, вот и отлично, - колючий сыщик тщательно вытер кинжал о полы плаща и вложил в ножны. - Итак, я хочу знать: кто за последние три ночи взбирался по вашим ветвям на башни Угге-Шипуна, Угге-Кликуна и лебединого старшины?

- Нагнитесь поближе, уважаемый ёжик Фринн, - прошелестел Плющ. - Не думайте, я его вовсе не боюсь. Я опасаюсь за вас. Ибо это не кто иной, как…

Плющ прошептал имя злодея. Судя по тому, как вздыбились на затылке его иголки, колючий сыщик был не просто удивлён. Он был потрясён.

- Неужели?! Он - жив?!

Плющ многозначительно качнул ветвями:

- Никаких сомнений. Истина - до самых изначальных корешков!

Потребовалось время, чтобы ёжик Фринн взял себя в лапы и задал второй вопрос.

- Этот… злодей: он со своей добычей направился вниз, к воде?

- О, да! Именно так! - восторженно прошептал Плющ. - Какая проницательность! Вы совершенно правы, уважаемый ёжик Фринн! Именно так! Все три раза он скрывался в направлении пристани. А иногда - да, что-то тащил, потому что двигался так неуклюже…

- Не заметили ли вы: у злодея был сообщник?

- Нет, нет! Больше я никого не видел. Я и этого, как вы совершено справедливо выразились, злодея, заметил лишь потому, что он не был так вежлив и любезен, как вы. Скажу по правде, я не придавал недавнему ночному происшествию значения, пока вы не сообщили мне жуткие подробности… Какая беда! Какое горе для всей лебединой стаи! Для всего нашего…

Колючий сыщик не дослушал. Он тотчас помчался вперёд. Впрочем, не забыв на прощание взмахнуть красной шляпой: ёжик Фринн не терял благородства во всех обстоятельствах. Он покатился клубком по извилистой тропинке вниз, к берегу Хрустального озера. Именно там колючий сыщик наделялся отыскать то, что дало бы ответ на главный вопрос: каким образом злодей пробрался на остров…

Гладь озера была тиха и безмятежна, и на самом деле напоминала хрусталь: чистый, прозрачный. Песчаное дно казалось так близко, что можно ухватить за хвост рыбину, спящую на глубине. А стоило чуть наклонить голову, как небо опрокидывалось в воду, и пенные облака наползали друг на друга, словно льдины, но только без единого звука…

На широкой пристани не было никого. И ничего - вокруг. Лишь камни и густые заросли осоки. Но с нею беседовать было бесполезно. Осока, как все её влаголюбивые товарки, была глухонемой. Тем не менее, ёжика Фринна это не смущало. Так как ему зачастую приходилось работать с немыми свидетелями: косвенными уликами и неопровержимыми доказательствами. Вот и сейчас, скинув плащ и шляпу, колючий сыщик смело вошёл в воду не для того, чтобы искупаться, хотя всем известно, что ежи - хорошие пловцы.

Он пошёл направо от пристани. Почему ему вздумалось идти путём Луны - от заката на восход, - ёжик Фринн не мог объяснить. Правильность этого выбора ему подсказало какое-то неведомое чувство. Пройдя по зарослям осоки примерно три сотни шагов, он вышел на небольшую отмель с нависшей над нею, словно гриб чага, скалой. Под этой нишей сгрудился ворох старых веток и листьев. Приблизившись, колючий сыщик слегка поворошил мусорную кучу тросточкой. И понял, что, несмотря на то, что за весь день так и не успел толком перекусить, ему совсем не хочется есть:

- Какой ужас!.. - в мокрый песок были вдавлены осколки скорлупы зеленоватого цвета. Осколки лебединых яиц. Остатки чудовищного пира, который устроил ночной убийца. Он расправился со своими жертвами, как только добрался до укромного места, которое наверняка приметил заранее…

Едва ёжик Фринн решил тщательно исследовать место преступления, как вдруг неподалёку, на открытой воде, за густою осокой, послышался плеск. Кто-то приближался к жуткой отмели. Колючий сыщик невольно схватился за рукоять кинжала и юркнул под скалу. Съёжившись, он рассчитывал остаться незамеченным: небольшой выступ, за которым притаился колючий сыщик, позволял ему надеяться на это.

Предосторожность не оказалась излишней. Вскоре на отмели показался тот, чьё имя ёжику Фринну со страхом нашептал Плющ. Колючий сыщик ощутил, как встали дыбом его иголки, а в лапах появилась неприятная дрожь. Он с трудом сохранял спокойствие, но каким-то звериным чутьём чувствовал, что надо выжидать до последнего. И не ошибся.

Едва оказавшись на песке, нежданный пловец начал рыться в мусорной куче. Он был настолько увлечён, что это позволило ёжику Фринну беспрепятственно наблюдать за ним из своего укрытия.

- Э-хе-хе, иди ко мне, моё сокровище, - пришелец выкатил из-под груды веток и листьев нечто округлое и зеленоватое…

«Лебединое яйцо! - пронеслось в голове у колючего сыщика. - Значит, с одним он расправился сразу, а второе - спрятал здесь…»

Увы, спасать было некого - как известно, изъятое из родного гнезда птичье яйцо неизбежно гибнет. Мёртвая жертва лежала перед некто длиннотелым и чешуйчатым, а он нацелился на неё плоской мордой, намереваясь разбить скорлупу.

В одном прыжке ёжик Фринн оказался за спиной злодея, преградив ему путь к воде:

- Ну, здравствуй, Треклятый…

Да-да, это был Треклятый змей. Чудовище, издавна наводившее ужас на обитателей Самого-дальнего-леса. Хладнокровный убийца, для которого не существовало никаких законов, кроме его собственных. Которому всегда удавалось ускользать от возмездия. В последний раз, чтобы сбить преследователей с толку, он пустил слух о своей гибели в Вонючей трясине. Пока все не поверили, что Треклятый действительно канул в небытие. А он если и ушёл на дно, то лишь для того, чтобы выжидать и готовиться к новым злодеяниям.

- Всё-таки свиделись! - невозмутимо прошипел змей, кольцами обвивая лебединое яйцо, как будто готовился его раздавить. - Чего тебе надо, ходячая колючка?

- Мне нужна твоя шкура, - нахмурился ёжик Фринн, крепко сжав в одной лапе кинжал, а в другой - ореховую тросточку. - Ты знаешь, что за убийство лебединого птенца полагается смерть.

Треклятый усмехнулся, как только могут усмехаться змеи, на мгновение сверкнув ядовитыми зубами:

- Сплошная чушь! Я беру то, что принадлежит мне по праву. Знаешь ли ты, ходячая колючка, как раньше назывался этот остров?! Когда Стообхватный Дуб ещё не был даже жёлудем? Не напрягай свои крошечные мозги. Этот остров изначально назывался Змеиный! Это потому, что его нашему роду подарил не кто-нибудь, а мой великий предок, страж Подземного мира, могущественный змей То́йре! И я - его наследник! Так неужели ты думаешь, что я, благороднорождённый, буду пресмыкаться перед вами, существами второго, а то и третьего сорта?! Сущая бессмыслица…

- Смысл в том, что прежде, чем я отрежу тебе голову, я хочу знать имя твоего сообщника, - жёстко сказал колючий сыщик.

- Э-хе-хе, ходячая колючка обзавелась стальной иглой и думает, что остановит меня! Пустое дело, - змей презрительно сплюнул. - Ещё не высохнет этот плевок, как я тебя выпотрошу…

Жаль, что этот смертельный поединок видела только глухонемая осока. Она могла бы поведать миру немало леденящих душу подробностей! Но осока молчит, как молчат и скалистый Лебяжий остров, и чистые воды Хрустального озера, которые тоже были свидетелями того, как прервалась нить судьбы подлого змея по прозвищу Треклятый.

Окровавленный плащ развернулся, и нечто выкатилось из него, с грохотом упав на каменный пол, к лапам Угге Белоснежного.

- Вот голова злодея, который убил двух лебедят вашей стаи, ещё не видавших неба, - в голосе колючего сыщика не было торжества; только усталость. - Явите её своему народу и оповестите всех: угроза миновала!..

- А вот то немногое, что осталось от Треклятого, - ёжик Фринн протянул юному нойльму кинжальные ножны, обтянутые змеиной кожей.

- Ух, ты… - мальчуган осторожно дотронулся до чешуйчатой поверхности. - Но почему же все в Лесу говорят, что Треклятого заклевал Угге Белоснежный?!

- Потому что войну выигрывают полководцы, дружок. А если без шуток, так это я сам отдал славу победителя вожаку лебединой стаи. По-дружески. Он тогда был молод, и это придало ему веса в стае и уверенности в силах. Надеюсь, это останется между нами?

- Клянусь! - звонко откликнулся юный нойльм, и сомневаться не приходилось: теперь слух об этом разлетится по всему Самому-дальнему-лесу, ибо каждому в нём была известна болтливость коротышей. Даже собственные тайны они готовы развешивать на чужих ушах. Прекрасно знал об этом и колючий сыщик. Он рассудил, что теперь Угге Белоснежному, как бывшему старшине лебединой стаи, истина не навредит, а ему, ёжику Фринну, уж тем более, пойдёт на пользу: дань справедливости и никакого тщеславия!

- С меня достаточно того, что за разоблачение злодея я получил вот это белое перо, - колючий сыщик указал на свою красную шляпу. - Из крыла Угге Белоснежного. Оно даёт мне право присутствовать на собрании Совета лебединой стаи Самого-дальнего-леса. Разве этого мало?

- Вам лучше знать, уважаемый сосед, - пожал плечами юный нойльм. - А вот мне ясно, что Треклятый был тот ещё лгун. Если бы он на самом деле состоял в родстве со змеем Тойре, тот первым придушил бы его, даже если для этого ему пришлось бы оставить без присмотра Корни Древа жизни!

- Пожалуй, ты прав, дружок, - согласился ёжик Фринн. - Однако тайну своего происхождения Треклятый унёс с собой, да испепелят его душу в Первородном пламени!

- Но Треклятый унёс с собой и множество других тайн! Например, кто же помогал ему красть лебединые яйца?

- Уж что-что, а эту тайну мне легко удалось раскрыть. Мне помогли в том улики, которые я обнаружил у подножия лебединых башен. Помнишь, те самые, что я заткнул за голенище? Как думаешь, что это было?

- Явно что-то приметное, - юный нойльм наморщил лоб. - Ну, скажем, пуговицы? Или клочки шерсти?

- Почти угадал: хотя и не пуговицы, и не клочки шерсти… Перья! Вороньи перья - вот что это было. Оставалось узнать, чьи именно.

- Но ведь в Лесу - множество ворон! Как же удалось узнать, кто хозяин потерянных перьев? - юный нойльм подбросил под самый потолок и ловко поймал последний пряник.

- А вот так. Тем же вечером я пришёл к вороньему старшине Кру́нну-Чародею и сказал: «Вот перья, найденные мною там, где недавно были убиты двое лебедят. Это значит, что Треклятому помогал кто-то из вороньей стаи. Завтра в полдень Угге Белоснежный заявит об этом во всеуслышание под Стообхватным Дубом. И я не ручаюсь, что после этого в Самом-дальнем-лесу останется хоть одно не разорённое воронье гнездо, включая ваше». Вороний старшина был достаточно умён, чтобы понять: ему нужно поторопиться, иначе он не сможет предотвратить кровопролитие. И он успел. Едва рассвело, под Стообхватным Дубом лежала связанная по ногам и крылам ворона. Это была Кру́ннеле-Дурной-глаз. Она во всём призналась: это она по ночам колотила в ставни лебединых башен. Треклятый обещал ей в случае удачи каждое третье украденное яйцо. Между прочим, как выяснилось, серьги у Саггиле-Лежебоки украла тоже она.

- И как же наказали эту ворону-воровку?
- А никак, - развёл лапами ёжик Фринн.
- Это почему же? - юный нойльм опять подбросил пряник.

- Так она же никого не убила, - пояснил колючий сыщик. - С неё достаточно было позора. С тех пор её стали звать не иначе, как Круннеле-Прóклятая. С этим именем она и покинула наши края, так и не успев завести воронят.

- И поделом ей… Ух, и будет же что рассказать мне сегодня! Все просто лопнут от зависти! Особенно старший братец!

- Помни о данной клятве, дружок.

- Само собой, уважаемый сосед! - юный нойльм озорно сверкнул изумрудами глаз и ловко закинул последний пряник за пазуху. - А всё-таки непонятно: если ворона стучала в ставни, то кто же тогда устраивал в башнях шум, чтобы выманить лебедей из спальни?..

Ёжик Фринн сделал вид, что не заметил ни вопроса, ни исчезновения пряника. В самом деле, как знаменитый сыщик может объяснить, что иногда даже он не в силах дать однозначный ответ?

[Вернуться]