Raphael cada día

11.03.2018

Сиреневые сны. Пирог под названием «счастье»

Полина ехала в дачном автобусе, поочередно перелагая центр тяжести тела с одной ноги на другую. В переполненном салоне единственно возможного для нее транспортного средства, среди рюкзаков, корзин и сумок, набитых плодами дачных урожаев, ехать можно было только стоя на одной ножке, подобно цапле. Утомительная дорога, однако, давала возможность сосредоточиться и подумать «о своем, о девичьем».

За окном мелькали подпаленные низовым пожаром чахлые, так и не сумевшие оправиться от стихийного бедствия березки и осинки, дымились огромные территории, расчищенные под городскую свалку. По ту сторону водохранилища, которое местные жители величали морем, в туманном мареве вырисовывались громадные трубы лесопромышленного гиганта. Тонны копоти, отравляя воздух, зловеще поднимались в небеса и тяжелыми свинцовыми облаками разносились на многие километры окрест. Удручающая картинка, ставшая привычной глазу.

Город, в котором Полина прожила всю свою сознательную жизнь, входил в десятку городов мира с самой грязной экологией, считался не пригодным для жилья. Многие пытались выехать из этого «мертвого» места, заработав кое-какие денежки. Полина любила свой город, он разрастался новостройками и хорошел на ее глазах, однако в затаенных уголках души тоже мечтала, что когда-нибудь выберется отсюда и будет жить в местах, где можно дышать чистым воздухом, где деревья не чахнут от промышленных выбросов, где растет яркая, сочная трава.

Когда дачный автобус проходил по поселку, она рассматривала людей, живущих здесь: то были неинтересные мужчины и женщины - с обыденными лицами, в затрапезных одеждах, или загорелые до черноты ребятишки, играющие вблизи пыльной дороги. Размышляла о том, что ожидает их впереди: нечто лучшее, более достойное каждого человека, или все та же притерпелая жизнь в унылых четвертушках бараков?

Провожала неодобрительным взглядом неухоженные дворы, к счастью, их было немного, и мысли ее переключались на ленивых людей, которые не стремились сделать свою жизнь красивой, убирая вокруг себя мусор. Возмущалась безалаберностью дачников, выбрасывающих из окон своих шикарных автомобилей ненужный хлам на обочину дороги. Будь ее воля, она бы за это наказывала самым беспощадным образом.

Сейчас ее раздумья были прикованы к другому событию. Дача, которая держала ее на месте столько лет, поставив крест на всевозможных путешествиях, неожиданно сделала ей большой подарок. В ее жизни появился мужчина - и это не был чужой муж, приходящий ближе к ночи, тайком. Ей стало мучительно жалко лет, которые она прожила в одиночестве, не испытывая такого счастья, как просто спать рядом с любимым человеком, чувствовать себя половинкой одного целого и осознавать свою защищенность.

Она ступила на его территорию с опаской, как кошка, обживающая новый дом, и поняла, что здесь она освоится – и очень скоро. Глеб усадил ее на высокий деревянный стул, сохранившийся с «доисторических» времен, и она почувствовала себя королевой на троне. Здесь все делалось для нее и ради нее. Глеб не скупился на комплименты.

- Ты такая красивая! Я двадцать лет тобой любуюсь, думаю, вот это женщина! Сравниваю с другими – и они кажутся мне корявыми рядом с тобой. Куда ни пойду, что ни делаю, везде вижу тебя.

И ждал от нее ответных признаний.

- Ты – настоящий, родной, каким был для меня мой отец, – сказала Полина. То были минуты наивысшей откровенности. Она никому еще не говорила таких слов.

- Ты меня окрылила этими словами. Что Ольга Александровна говорит про наши отношения? Она так странно смотрит на меня.

- Она сказала, что... - Полина колебалась, - умрет спокойно, если я выйду замуж.
- За кого? За меня?
- А есть еще кто-то рядом?
- Нет?
- Нет.

Их бессонные ночи сопровождала музыка, которая казалась особенно романтической в часы ночного вещания любимой радиостанции «Голос Ангары». Глеб счастливо смеялся и в такт мелодиям двигал в постели руками и ногами. Ему казалось, что вернулись его юные годы, когда хотелось петь и танцевать без всякой причины.

- Развеселился, старенький дурачок! – осудил себя весело. – Посмотреть на нас со стороны - пенсионеры что выделывают!

- Я не пенсионер! – возразила Полина. – Я недолюбила в своей жизни. У меня все впереди.

- Я тоже начинающий мальчик! Больше всего на свете я боюсь, что однажды ты скажешь мне: «Все, Глеб, хватит!» Может такое случиться?

- Надо хорошо узнать друг друга, чтобы понять, сможем ли мы принять недостатки другого. У меня бывают моменты, когда я хочу побыть одна, хочу иметь свою «территорию».

- Ах, вот ты какая! Буду иметь в виду, - отзывался Глеб. Полина с удовольствием рассматривала его в утренних сумерках.

- Знаешь, когда мужчина выглядит сексуально?
- Когда?
- Когда красиво работает.
- Что значит «сексуально, сексапильно»? Есть другие слова?

- Ну, сексапильный, значит, вызывающий желание овладеть, удовлетворить половое влечение.

- Почему не сказать просто – «желанный»? А то «сексапильный». Секс – это понятно. А «пильный» - что это? Пилить что-то?

- Скажем так: ты был очень сексапильным, когда пилил доски для моего забора! - Смеются.

- Моя теща работала в школе, была у меня классным руководителем. Она поручала мне всю сложную работу. Я возмущался: «Почему других не просите?» - «Ну, подумай, кто еще сделает так же хорошо, как ты?» Она любила смотреть, когда я работал.

- Знаю я таких ребят, они с раннего детства выглядят основательными мужичками. Это она выбрала тебя в мужья для своей дочери?

- Да нет. Танцы - шманцы всякие...

Они смотрят глаза в глаза друг другу. Долго, не отрываясь. Из глаз Глеба струится такой свет лучистый, такое тепло, такая радость, любовь.

- Это счастье? – спрашивает Полина. Он соглашается глазами. - Ты как понимаешь счастье?

- Любовь, взаимопонимание, секс. Все это части одного пирога, который называется «счастье».

Они были счастливы вместе. Даже трехдневная разлука казалась им немыслимо долгой. И тем радостнее были встречи. Глеб заканчивал работу, садился в машину и мчался в город. На его лице светилась блаженная улыбка. Он думал о встрече с Полиной, не замечая, что давит на газ, развивая предельную скорость и оставляя позади самые крутые иномарки.

Он считал недопустимым наличие другого автомобиля в его поле зрения, поэтому обгонял все, что двигалось рядом и даже далеко впереди, ловко лавируя между машинами, идущими по встречной полосе. Его охватывал спортивный азарт, на смену которому шло заслуженное чувство победы, когда он настигал намеченную «жертву». Его серебристая «Лада» никогда не подводила, подчиняясь каждому движению опытного водителя.

Уже через пятнадцать минут в условленном месте он видел Полину. Она выходила из ворот центрального рынка с пакетами в руках, зная, что Глеб где-то рядом, в многолюдной толпе, она только что ответила на его звонок, но тот не торопился объявлять себя, наблюдая за поведением своей женщины, которая растерянно оглядывала припаркованные автомобили, надеясь увидеть знакомый номер.

Но вот их взгляды встречались, скрещивались в одной-единственной точке. Они устремлялись навстречу друг другу, не замечая никого вокруг. Оба радостно улыбались. Несколько слов приветствия. Короткий поцелуй. Полина удобно устраивалась на своем привычном месте. Серебристая «Лада» легко мчалась по улицам города, ненадолго задерживаясь перед светофорами, выходила на федеральную трассу. Здесь Глеб разворачивался на полную катушку. Стрелка спидометра покачивалась у отметки 140.

У Полины от быстрой езды захватывало дыхание: скоростные гонки ей не были по нраву. Однако она помалкивала, а ситуацию на дороге постоянно контролировала, не позволяя себе расслабиться.

Она начала забывать, что такое утомительная езда в переполненном дачном автобусе – отныне Глеб повсюду возил ее на своей машине. Сколько времени она сэкономила за эти месяцы! Находясь в мягком кресле автомобиля, она уже не предавалась печальным размышлениям о людях, живущих за чертой бедности. Чахлые березки, осинки, сосенки стремительно проносились за окнами мчащегося автомобиля, не наводя мрачных мыслей о бедственной экологической обстановке. Дымящаяся территория городской свалки задерживала взгляд на считанные секунды.

Одна картинка за окном сменялась другой. Дорога пошла в гору, минуя раскинувшийся у подножия сопки поселок, и глазам открылась неописуемой красоты панорама. С одной стороны – поросший лесом склон сопки, далеко внизу, за поселком – шелковистая гладь водохранилища, зеркально отражающая небесную синь. Приходит ощущение, что ты взлетаешь, твой самолет медленно набирает высоту, и ты сверху просматриваешь ставшие вдруг маленькими, будто бы обозначенными на топографической карте, домики.

Через минуту-другую асфальтированная лента шоссе резко заканчивается на горизонте. Нет ничего, только море внизу и небо над тобой, слившиеся воедино. Момент истины. Переоценка ценностей. Точка отсчета новой жизни. Ты оторвался от земли и плавно взмыл в небо.

Полина с грустью вспомнила их недавнюю размолвку.

- Мы с тобой сейчас на распутье: как нам жить дальше. Все не так просто, - сказал Глеб.

- Ты на распутье? – удивилась она. – Я – нет. Ну, стой на распутье, а я пойду дальше.

Она была обижена. До сих пор ей все казалось предельно ясным в их отношениях. Она чувствовала, как Глеб любит ее. Он весь светился от счастья, когда она была рядом.

- Как мне хорошо с тобой, Полинка! Я бы с удовольствием обвенчался с тобой. Я бы хотел, чтобы ты родила мне ребенка.

Полина, более сдержанная в выражении своих чувств, слов понапрасну не тратила, но его признания впитывала в себя, как песок вбирает влагу. И вдруг это «на распутье»! В ту ночь они не прикоснулись друг к другу, лежали, как окаменелые.

Следующий день был самым тяжелым. Глеб с утра пил - и уже к обеду набрался так, что его трудно было узнать. Тяжелый, смурной взгляд, неподвижно устремленный в одну точку, невнятная речь. Что-то давило его изнутри, не находило выхода.

- Я думала, у нас все одинаково, а ты, оказывается, стоишь на распутье, - сказала Полина. Она вспомнила свою предыдущую любовную драму. – Один двадцать лет простоял на распутье, забрав мои лучшие годы. И вновь история повторяется.

- Я хочу жить с тобой, Полина, но меня держит какое-то обязательство. Как вспомню ее, беспомощную, жалкую, во всем зависимую от меня, сердце разрывается. Я не могу это выбросить из головы! - Глаза Глеба наполнились слезами. Он встал из-за стола и вышел на улицу. Облил лицо холодной водой из-под крана. Вернулся.

Полина молчала, потрясенная своим открытием: покойная Алевтина держит его, не хочет отпускать, плохо ей на том свете без своей второй половинки!

- Но мне-то что делать? – спросила невесело. – Может быть, ты поторопился начинать новые отношения?

- Нет, не поторопился... Что тебе делать? Ждать. Да, ждать.

Ночью, после глубокой размолвки, они вновь ощутили счастье близости и обладания друг другом. Они неистово искали удовлетворения, но миг «развязки» все не наступал.

- Мы так хотим друг друга, что не можем, - смеялся Глеб.
- Мы уже не расстанемся: слишком мы проросли друг в друга, - ответила Полина.
- А мы и не хотим расставаться. Так ведь?

Лето промчалось, и не было в нем ни дня без каких-либо эмоций, встрясок, новых ощущений. И хотя больше было дней, наполненных тихим счастьем, их отношения все еще оставались не отлаженными. Всякий раз после пустяковой размолвки она долго не могла ступить на его территорию. Все это вспомнилось и пронеслось в памяти за считанные секунды.

- О чем задумалась? – весело спросил Глеб.

Полина встрепенулась.

- Я взлетела в небеса. Как раз в этот момент. Если я когда-нибудь уеду отсюда, я буду вспоминать это место. Оно мне часто снится.

- Сегодня будем спать на новом постельном белье. Я купил комплект, - сказал Глеб, подруливая к домику, рядом с которым пламенел гроздьями пышный куст калины. Он вынес из машины шелестящий пакет и вместе с другими покупками небрежно бросил на диван. Полина развернула комплект. На светло-сиреневом фоне – крупные белые цветки лотоса. Очень необычно. Она сказала:

- Интересно, какие сны нам приснятся в новой постели? Такие же сиреневые, воздушные?

Шел затяжной сентябрьский дождь, и на даче они были совсем одни, даже без соседей. Колготились с заготовками, понимая друг друга с полуслова, с полувзгляда. Если Полина мыла посуду во дворе, где у Глеба находилась мойка, он стоял тут же, чтобы унести посуду в дом. И так во всем. Ведение домашнего хозяйства не было для него обременительным. Принести воды, почистить картошку, поколоть дрова – он всегда был «на подхвате», проявлял инициативу. Живчик, постоянно требовавший для себя поле деятельности, он умел угадывать и опережать каждое намерение Полины. Рядом с ним она ощущала себя легко и весело, как на празднике.

Встречаясь после небольшой разлуки, они всякий раз по-новому переживали счастливые минуты близости. Испытав блаженство от единения души и тела, начинали разговоры, которые заканчивались с наступлением рассвета.

- Учился хорошо. Все давалось мне легко. В армии служил с удовольствием. Нравилось Родину защищать. – Глеб любил перебирать в памяти особые моменты своего прошлого. Уважительным добрым словом вспоминал отца Полины: в былые времена они ночи напролет проводили в застольных беседах. Оба коммунисты, преданные своему делу, непримиримые к несправедливости, сколько общих тем для обсуждения они находили под «водочку-селедочку»!

- Каким мужиком был Никанорович! Он так гордился тобой. Ты столько лет ходила рядом, даже не догадываясь, что я знал мельчайшие подробности твоей биографии. Ты казалась мне идеалом.

- А ведь я не пошла по его стопам, не стала экономистом, как он хотел. Я всю жизнь упрямо избегала родительских советов, делала все по-своему. – Полине было приятно именно от Глеба услышать о том, что отец гордился ею. Он и ей не раз признавался, что если встанет вопрос, с кем жить на старости лет, то выберет ее. Только не довелось ему дожить до настоящей старости: умер в одночасье здесь, на дачном диване, повернувшись лицом к стенке.

- Кто мог подумать, что я буду спать с дочкой Никаноровича, которая столько лет для меня была «табу»! - Глеб засыпал с улыбкой, радуясь счастью, которое свалилось на его голову.

Полина, повернувшись на бочок и принимая любимую позу для сна, тоже думала: «Разве это не чудо, что Глеб Солдатов, сосед по даче, живущий рядом, за забором, есть та самая моя половинка, которую я уже отчаялась найти? Он умеет любить, и я умею любить. Нам обоим повезло». Однако вслух ничего не сказала. Она не любила говорить о своих чувствах.

В ту ночь, лежа на новых сиреневых простынях с белыми цветками лотоса, она увидела то ли сон, то ли явь.

Серебристая «Лада», груженная картошкой, тяжело катилась по дороге. Впереди было то самое место, где дорога сливалась с горизонтом, и полностью пропадал обзор идущего навстречу транспорта, место, откуда Полина начинала свой захватывающий дыхание «полет». Глеб прибавил газу, чтобы обогнать снующего из стороны в сторону «жигуленка». В это время из-за горизонта показался черный «внедорожник», идущий на полной скорости. Водитель держал в руке телефон, весело улыбался.

Все произошло молниеносно. Серебристая «Лада», никогда не подводившая хозяина, и тяжелый «Лэнд круизер» сошлись в одном месте. Глеб легкой тенью высвободился из своего тела и взлетел в воздух. На прощание он оглянулся, увидел скопление незнакомых людей около его разбитой машины, раненую Полину – все пытались ей помочь. Он вернулся, протянул руку:

- Я помогу тебе выбраться.

- Нет, Глеб! - Полина отдернула свою. – Мне нельзя с тобой. Меня ждут дома. Мама, Натка - они не смогут без меня. Прости!

Глеб смотрел долго и пристально, удаляясь в никуда.

Служба дорожной безопасности сообщила о происшествии по местному радио:

- В результате столкновения водитель автомобиля марки «ВАЗ» получил повреждения, не совместимые с жизнью...

- Что-то мамы долго нет! – переживала Натка, подбегая к окну и всматриваясь в шеренгу автомобилей, припаркованных к дому.

- Сейчас приедут, - обнадеживала ее бабушка Оля, скрывая тревогу. – Наверное, в гараж заехали, картошку выгружают...

Полина проснулась скованная ужасом от только что пережитой потери. Глеб мирно посапывал рядом. Она успокоилась и снова уснула.

И увидела другой сон. Июльский теплый вечер. Молодежь у реки. Праздник Иван-Купала. Среди парней – Глеб, он самый крепкий, самый ладный. Про таких говорят: создан Богом без ошибок и погрешностей. Притягивает к себе, как магнит. Бойкая, разбитная особа бросает на него зазывающие взгляды, цепляет острым словом. Глеб сопротивляется ее игривому натиску, шутливо отнекивается от нескромных предложений, но лицо его сияет радостью: кому не польстит внимание интересной дамочки? Полина со стороны наблюдает за любовным поединком. Она уверена: Глеб не позволит легкомысленной бабенке увести себя. Однако та, водрузив на голову парня венок из кувшинок, увлекает его за собой в глубь леса.

И вот они возвращаются. Оба выглядят опустошенными, виновато отводят глаза в сторону. «Это было!» - выражает растерянное лицо Глеба. Он разводит руками и оправдывается: «Как-то ненароком все случилось». Полина разочарована – и это чувство сильнее обиды, ревности и даже ненависти, после которых остается хоть что-то в душе. После разочарования – ничего, пустота. Глеб изменил ей легко и бездумно, словно сходил, полюбовался закатом.

Весь день она находилась под впечатлением этих снов.

- Два сна, такие разные, они должны иметь свою трактовку. Сны, которые четко врезаются в память и вызывают эмоции – это знаки свыше.

- Да как ты, умная женщина, можешь придавать значение каким-то снам? Забудь! – весело отмахивался Глеб.

- Нет, я хочу понять, что происходит в нашем подсознании? У сновидений свой язык образов, исполненных скрытого смысла. Почему именно сегодня, на новых простынях, вместо сиреневых воздушных снов, обещающих счастье, мне были посланы эти ужасные видения? – допытывалась Полина. - Может быть, это знак, что ты должен вести себя осторожнее на дороге, не гнаться со скоростью сто сорок километров в час?

- Не переживай за меня! – отшутился Глеб. – У меня есть свой ангел-хранитель. Я четыре раза попадал в аварию – и ничего: жив, как видишь.

Вечером Полина пришла из бани и прямо с порога заявила:

- Я поняла, что значат эти сновидения. Самое дорогое у человека – это жизнь. Пусть ты до сих пор стоишь на распутье, раздумывая, как будешь жить дальше – один или со мной. Самое главное, что ты есть, что ты жив и здоров.

- Хорошо, что ты так это понимаешь, - отозвался Глеб.

Полина лежала на диване, красная и распаренная, и «отходила» после бани. В эти минуты она напоминала женщину из простонародья, довольную всеми прелестями деревенского быта. Глеб подошел, встал рядом, посмотрел на нее долго и внимательно, засмеялся.

- Чего смеешься?
- Ничего. Ты – есть, я – есть. Это здорово!

Дома Полина первым делом трепетно раскрыла свой истрепанный сонник. Авария трактовалась как преодоление житейских сложностей и поиск выхода из тяжелой ситуации. Неверность во сне, как ни странно, имела обратное значение, предвещала долгую и счастливую совместную жизнь.

Пролдолжение следует...

Наталья Борисова
Сиреневые сны

Дополнительные материалы:

[Вернуться]