Raphael cada día

                     ГЛАВА I

                        -1-

Это было в Испании Новой[5],
Где леса изумрудно-густы,
Где закаты сребристо-багровы,
А рассветы лазурно-златы.

Где орлиный полёт горделивый
Над седыми горами высок,
Там, где белая грива прилива
Перламутровый гладит песок.
Там, где шум суеты Веракруса
Не стихает ни ночью, ни днём,
Где не встретишь слюнтяя и труса
В ясный полдень с горящим огнём.
Там, где гулкое эхо корриды,
Там, где песни марьячи звенят,
Где безвестных племён пирамиды
Свои тайны надменно хранят.
Там, где полнятся соком агавы,
Там, где плачет койот при луне,
Где в восторге от собственной славы
Даже солнце поёт в вышине.
Там, где греются днём раскалённым
Игуаны средь древних камней,
Там, где небо дарует влюблённым
Осознание силы своей.
Там, в иссушенной зноем пустыне,
И в лесу, что водой напоён,
Ветер носит в себе и поныне
Грозный шелест испанских знамён. 

                        -2-

Славный воин Хуан де Гутьеррес,
Предводитель кастильских дружин,
Пил и в Новой Испании херес
С андалузских просторных равнин.

Был умён он и храбр - что немало;
Не искал проторённых путей,
И для счастья ему не хватало
Только верной жены и детей.
На исходе - десяток четвёртый,
И легла на лицо желтизна,
Но ещё он вышагивал твёрдо,
И струною держал стремена.
Дон[6] Гутьеррес имел недостаток:
От рождения был он горбат,
И скрывал неприятный придаток
Под покровом сверкающих лат.
Но в бою ему не было ровни;
И толедский клинок свой сполна
Напоил он в сражениях кровью,
Но не досыта: в те времена
Для правителей Новой Испании[7]
Уж без малого, двадцать пять лет
Пламя частых индейских восстаний[8]
Стало главным источником бед.  

                        -3-

Тщетны были любые попытки
Непокорных индейцев разбить,
И терпели испанцы убытки;
Приходилось им кровью платить

И за каждый серебряный слиток,
И за каждую меру зерна...
Заставляла возмездья напиток
Пить пришельцев чужая страна.
Отдавалась недёшево в руки
Бессердечных железных людей,
Мстила им за жестокие муки
Простодушных своих сыновей.
Вот и прибыл сюда де Гутьеррес
Вместе с сотней таких же, как он,
Что стремились, как рыба на нерест,
В край заморский. Три месяца дон
Уж сражался, но всё бесполезно;
Спал и ел он с оружьем, в седле.
Тщетно. Мир от огня и железа
Не рождался на новой земле.
Горб в мозоль натерев от доспеха,
Подустав от бесчисленных битв,
В Веракрус он однажды приехал,
Краткий отпуск себе испросив.

                        -4-

Веракрусом заботливо правил[9]
В эту пору дон Педро, креол.
Де Гутьерресу он предоставил
С удовольствием кровлю и стол.

Здесь, в прохладе зелёного патио
Храбрый воин был искренне рад
Приодеться в цивильное платье,
Сняв и меч свой, и панцири лат.
Приходился Хуан дону Педро
Пусть и дальней, но всё же роднёй,
И он гостя приветствовал щедро,
Разбавляя пиры болтовнёй.
Юный сын дона Педро, Энрике,
Был допущен до этих бесед,
Восторгаясь, что вместе с великим
Полководцем он делит обед.
Он мечтал о военных походах,
О победах под трубный раскат,
Так, как многие в ранние годы
Своё имя прославить хотят.
Был уже он почти что мужчина,
И в руке его меч не дрожал.
Но отец неуёмного сына
От себя ни на шаг не пускал.

                        -5-

Юность рвёт и железные путы.
И Энрике надежд не терял.
Улучив для беседы минуту,
Де Гутьерреса он умолял:

«Дон Хуан! Мой кумир и учитель,
Забери меня в пламя войны
В час, когда мой суровый родитель
Будет видеть прекрасные сны.
Дай мечте моей ветер упругий,
Дай свободу мечу моему,
И, клянусь своей честью, кольчуги
До победы уже не сниму.
Не найти тебе стража вернее,
И храбрей не найти храбреца,
Видит Бог, доказать я сумею,
Что достоин я славы отца...»
Де Гутьеррес в ответ улыбался,
Его юный креол веселил;
Но когда вновь на битву собрался,
За Энрике послать не забыл.
И умчался тот к воинской славе,
Скрыв лицо под походным плащом.
Лишь письмо дону Педро оставил
С покаяньем; и был им прощён. 

                     ГЛАВА II 

                        -1-  

Барабанного грома раскаты
Рубят марш на крутую картечь!
По брусчатке проходят солдаты.
Их решила судьба уберечь 

И от смерти, и раны тяжёлой,
Дав отсрочку на миг, как на год. 
Вот поэтому с песней весёлой
И шагает солдатский народ. 
Очи девичьи - зорче мушкетов,
Целят мимо солдатских голов
Прямо в сердце красавцу-атлету,
Под которым, дыша тяжело,
Конь ступает; седок - не пушинка! -
И который могучей рукой
Стяг широкий, как будто тростинку
Над собою подъемлет легко.
То Энрике! Вернулся с победой.

Посмотрите-ка, как возмужал!
И мушкетный свинец он отведал,
И индейский коварный кинжал.
Даже года ещё не минуло,
Как покинул он отчий приют,
А сегодня восторженным гулом
В его честь громыхает салют! 

                        -2-

Что за радость! Дон Педро ликует!
Всех друзей он созвал пировать;
Каждый только о том и толкует,
Что недолго уже воевать,

Раз настолько успешен в сраженьях
Дон Хуан, предводитель лихой;
Что индейцы, познав пораженье,
За восстанье ответят с лихвой.
Ну, а где же сейчас де Гутьеррес?
Не растратил ли ратный азарт,
Променяв на изысканный херес?
Он ведёт в Веракрус арьергард!
Полководец сражался кроваво;
Непокорных сломив, наконец,
Предоставил он юноше право
Получить и лавровый венец,
И любезность всего Веракруса
За себя: мол, к чему суета?
И с восторгом красавец безусый
Предложение принял. Мечта!
Да, сбывалась мечта, за которой
Он отправился в трудный поход,
И сбывалась так сладко, так споро,
Как, пожалуй, лишь в картах везёт. 

                        -3-

Здесь особо отмечу, читатель,
Что среди приглашённых на пир
Был один непростой наблюдатель.
Не носил он военный мундир,

Не носил и чиновничье платье;
Хоть и числился, как дворянин,
Был по крови купеческой братии.
У него с малых лет был один
Повелитель - по имени «злато»:
И кумир, и товар, и слуга.
Тот, что крепче бывает булата,
Хуже друга и лучше врага.
Пусть не с каждым такое бывает,
Но приходится всё же признать,
Что поклоны ему отбивают
Плебс безродный и гордая знать.
Вот и наш наблюдатель навеки
Душу отдал на откуп ему,
И мечтал по ночам, смежив веки,
Как текут лишь к нему одному
Реки тяжкие звонких дублонов[10],
Наполняя битком сундуки,
И как он разорившихся донов
Кормит золотом щедро с руки. 

                         -4-

Он на том сколотил капиталы,
Что товаром живым торговал.
Свято веруя в силу металла,
Если золото - этот металл.

Был богат он, удачлив, однако
Им владела ещё одна страсть:
Мысль, что узы сыновьего брака
Его вытащить смогут во власть.
Его отпрыск - дубина дубиной,
Был упитан, лощён и учтив;
Гордо имя нося - Керубино[11], -
Был к тому же ещё и смазлив.
Ну, а вкупе со звонкой монетой
У папаши его в сундуках
На земле, южным солнцем согретой,
Поприбыточней нет женишка.
Вот и думал наш некто сегодня,
Как набиться к вельможам в родню:
Иль нанять искушённую сводню,
Иль затеять интригу свою. 

                        -5-

Кумовским прошмыгнув коридором,
Вознамерился стать наш делец
Не иначе, как коррехидором[12]
Среди стад златорунных овец:

Где-нибудь между горных отрогов,
Где лежит серебро в рудниках,
Песо[13] к песо, усердно и строго
Он держал бы хозяйство в руках.
Наш герой размечтался о главном.
Так, что стало ему невтерпёж:
Как возвыситься быстро над кланом
Насаждённых Мадридом вельмож.
Здесь, в Испании Новой и свежей,
Запах тлена из древних дворцов
Ощущался, как выпрост медвежий
Средь эфира цветочных венцов.
Ароматом свободного духа
Упились «кабальерос»[14] до дна;
И на донце том сладостно-сухо
Проступила идея одна:
Мол, доколе кастильским коронам
Подчиняться мы будем?! Доколь?!
Хватит жить по мадридским законам[15]! -
Вот где скрыта крамольная соль[16].  

                        -6-

Чтоб креолу с испанцем сравниться
И примерить лавровый венец,
Надо попросту с ним породниться,
Так смекнул хитроумный купец.

Дону Педро завидуя страшно, -
Ведь креол, а пробился во власть[17]! -
Он хлебал бездуховное брашно:
Как в большие вельможи попасть…
Словно кактусов острые стрелы,
Мысль впивалась и в душу, и в плоть:
Как состряпать так дельце умело,
Чтоб муку из навоза смолоть!..
Уж была на примете невеста,
Дочка канцлера[18] - розы бутон:
Неглупа, родовита, прелестна;
Не транжира, по слухам, притом.
А уж с канцлером Аудиенсии[19]
Породниться б за счастье сочли
Как богач дважды верной Валенсии[20],
Так и взбалмошный гранд на мели.
Ведь женитьба пройдёт не без толку:
Можно крупный доход получать
Рядом с тем, кто по вере и долгу
Королевскую носит печать[21]. 

                        -7-

План готов, а теперь - на вершину!
Так решил наш пройдоха-делец,
И раскручивать начал махину,
Что доставить должна под венец

И его недалёкого сына,
И красавицу - канцлера дочь…
Ведь узнал он, какая причина
В сватовстве ему может помочь.
На пиру, в болтовне безмятежной
Услыхал он, что канцлер вот-вот
Осчастливит визитом прибрежный
Веракрус; что Серебряный флот[22]
Проводить он решил самолично,
И что дочь в путешествие взял…
Наш купец в настроенье отличном
По пирующей зале порхал,
И мечтал, как устроит фиесту[23]
В честь высокого гостя, а там
Чёрным платом мантильи невесту[24]
Старый канцлер укутает сам…
Что тут скажешь? Ведь ловок, бродяга!
Может быть, чересчур, ну и что ж?
Звался он - Себастьян из Сантьяго;
Только святости в нём - ни на грош[25].