Raphael cada día
Россия и мир по вторникам в рассказах Дмитрия Ластова
Сегодня часто жалуются, что зрители перестали ходить в театр. Из уст, к примеру, артиста, вполне можно услышать, что он сам бы предпочел пойти на концерт, нежели посмотреть драматический спектакль. А то и еще конкретнее: спектакль закончился, и артисты со зрителями, отмучившись, пошли по домам.
Словом, выходит, что ни тем ни другим часто не слишком интересно, да и совсем не нужно то, что идет на сцене. Отчего так происходит? Ответ банален: театр все дальше и дальше уходит от нужд и чаяний реального человека, который просто не находит в театре того, что созвучно его пониманию и ощущению жизни.
Меня часто спрашивали: неужели я хочу опустить театральное искусство до уровня низкосортных комедий и водевилей, и как я могу быть против того, чтобы на сцене шли замечательные пьесы известных западных авторов, увешанных премиями и признанных за рубежом. И то, что спектакль должен быть, прежде всего, понятен аудитории, тут же решительно отметается театральными деятелями, так как, по их мнению, театр ни в коем случае не должен идти на поводу у публики, опускаясь до ее примитивных интересов, что поднимать зрителя до той "высоты", которую занимает театр (или сами творцы), и есть настоящая, по их мнению, задача.
Я не говорю, насколько обоснованны эти амбиции. Я только лишь спрашиваю, что, в итоге, идет на сценах? Есть ли что-нибудь реально актуальное? Увы, нет! Да и само слово "современность" стало, почитай, ругательным, а произведения, созданные сегодня, в репертуаре надо искать с лупой и очень долго. Как выразилась одна театральная критикесса, если пьеса написана недавно, то это совершенно не значит, что она актуальна. Допускаю, что так. Но неужели можно совсем исключить сегодняшний день из жизни театра?! Да что говорить: он, по сути, уже изгнан бесповоротно.
Но если вспомнить любимые фильмы и спектакли недавнего прошлого, то все они были созвучны своему времени. «Проснись и пой» или «Маленькие комедии большого дома» в театре Сатиры — яркие примеры. И пусть «Женитьба Фигаро» там же была популярна, названные мною спектакли пользовались небывалым успехом. Да и в кино было так же. Зрителям нужны персонажи, которые близки, и в них сидящий в зале узнает себя. Мы можем сопереживать героям прошлых времен, но, чтобы понимать их, нужно многое знать из того, что остается за рамками повествования. Вспомним «Москву слезам не верит» или «Служебный роман». Ведь каждый эпизод или сюжетная коллизия рождает массу устойчивых ассоциаций. И этим герои становятся родными.
Однажды на спектакле по пьесе Виктора Розова «С вечера до полудня» за мной сидели две дамы преклонного возраста, периодически комментируя то, что происходит на сцене. Так, одна из них сказала соседке: «Смотри, а торшер-то у них такой же, как у меня». Меня, конечно, возмущали эти реплики, потому что очень не люблю, когда зрители в тишине зала что-то обсуждают. Но я запомнил эти слова. Подумайте: ведь и обычная бытовая вещь в определенной степени роднит то, что происходит на сцене с тем, что близко этим женщинам. Они видят обстановку на сцене, и она им ясна и привычна. Они видят понятных им героев, про которых им не надо дополнительно что-то объяснять. И все это стирает границы между исполнителями и зрителями. Знаете, как говорила моя бабушка обычно про иностранные песни? «Знала бы о чем страдают, заплакала бы». И правда, ведь чтобы сопереживать персонажам и следить за развитием сюжета, мы должны, прежде всего, их понимать.
Сидя в зале, я часто вижу, что зритель далек от того, что происходит на сцене, и не понимает происходящего. Сегодня хорошее классическое произведение порою превращается в нечто отвязанное, когда Катерина в "Грозе" ездит на скейте и говорит рэпом. Но дело не только в этом. Так, в спектакле театра Маяковского на протяжении четырех часов разворачивается спектакль о жизни литовских мигрантов в Лондоне. Я ничего не имею против литовцев и против Лондона, но, на мой взгляд, есть более актуальные для нас темы. Все это имеет право быть и должно быть в театре, но проблема заключается в том, что такого уже не просто много, а перебор. И сейчас, чтобы не угодить на чуждый спектакль, следует посидеть часок, а то и два в интернете, изучая отзывы, а уже только потом отправляться в театр. Иначе... Иначе, либо придется несколько часов делать умный вид, как будто понимаешь всю глубину авторского замысла, либо просто поспешно покинуть зал.
Все сказанное вряд ли найдет понимание у завзятых театралов и театральных деятелей. От них вы услышите только, что публика теперь не та. Но мне представляется, что дело заключается совсем в другом. Мне кажется, что современный театр давно отвернулся от зрителя и его потребностей, и нет спектаклей, которые проникают в душу и запоминаются надолго. Скорее, то, что потрясет, вызовет исключительное желание написать гневный комментарий и посоветовать другим туда не ходить.
Создание спектакль — это большой труд. Прежде всего, надо правильно прочитать и понять пьесу, и режиссер и артисты должны буквально под микроскопом исследовать каждое слово. Современные же артисты и режиссеры уходят от психологизма, подменяя все визуальными эффектами, абсолютно лишенными реального смысла. "А что если у нас Раневскую в "Вишневом саде" будет играть негритянка? Как интересно, ново, необычно! Какой ход!" И все в таком духе. Такова, к сожалению, привычная практика... Психология отношений, глубина затронутых тем подменяются весьма дешевыми приемами, которые подаются зрителю как режиссерские находки. И именно потому вы не увидите современную пьесу на сцене: живой автор не интересен театру, так как он может спорить, защищая и себя и своих героев, не позволяя режиссеру сконструировать что-то абсолютно безумное. А с Чеховым, Островским, Тургеневым можно не церемониться, не боясь, что они придут бить физиономию подобным творцам. Так, в театре Волкова в Ярославле (старейшем театре России!) пьесу «Месяц в деревне» превратили в порно-спектакль с живописной оргией на диване, стоящем посреди песчаной дюны. И еще одна интересная деталь появилась в этом спектакле, когда все персонажи заняты поеданием арбуза. Это, так сказать, авторская изюминка, которая, наверное, должна была подчеркнуть особую сексуальность отношений героев, хотя Тургенев почему-то обошелся без арбуза. А вот режиссеру он понадобился....
Как-то я решил провести забавный эксперимент, который бы дал возможность понять, что же, в принципе, идет на сценах. Я обратился к репертуару нескольких театров, выписал имена авторов пьес, а затем, сложив их годы рождения, разделил на количество спектаклей в репертуаре. Таким образом я получил средний год рождения авторов. У ведущих театров Москвы это число оказалась в районе 1810-х годов. В лучшем случае - ближе к середине XIX века. Лучший показатель оказался у МХАТа имени А.П. Чехова: около 1900-ого года. Словом, это только подтвердило, что в сегодняшнем театре нет ничего современного. По сути, это либо музеи, как Малый театр, где можно культурно провести время, немного просветившись, либо, как тот же МХАТ Чехова, где вы посмотрите старательно поставленную «Чайку» и пожалеете, что заплатили за это деньги.
Конечно, есть театры, которые делают упор на современную тематику. Это, как правило, небольшие и не очень известные коллективы. В таких театрах идут произведения, которые можно назвать (очень условно) модернистскими. Эти творения, думается, понятные только их авторам, нашпигованы обилием мата, ругани, насилия и обнаженки. Стоит вспомнить "глубоко социальный" спектакль по пьесе «Коля против всех», идущий в Центре драматургии и режиссуры, где в конце зрелища публику ждут отрезанные пальцы. Хотя это мелочи, чистая визуальщина. Главное же то, что нечто маловразумительное выдается за глубокую философию, которую там весьма сложно обнаружить даже при огромном желании.
А на поверку выходит, что простые, разумные произведения о людях, таких, которые живут рядом, никому не нужны. Их не увидеть ни в театре ни в кино, потому что это то, что сегодня называется "не формат". "Это все слишком просто и наивно", - сказала мне как-то одна знакомая дама, режиссер по профессии. А какой реагирует зритель? Он просто не ходит в театр, все больше отдавая предпочтение старым спектаклям и фильмам, находя в этом и отдушину и удовольствие.
Таким образом, размышляя над всеми этими вопросами, я как автор, в конце концов, пришел к выводу, что в сегодняшнем театре моим пьесам нет места, потому что для академического театра, делающего упор на классику и ее интерпретацию, я несерьезен со своей современной тематикой, а для других, "ищущих", слишком обыденен...
Но современный, настоящий, понятный и близкий зрителю спектакль нужен. Думаю, что многим хотелось бы увидеть героя, который живет в наше непростое время, переживая, страдая, и, несмотря ни на что, оставаясь человеком. Такие пьесы есть. Есть и талантливые артисты, и режиссеры. Но они, как правило, сидят без сцены и без средств, чтобы сделать спектакль или снять фильм. Часто, чтобы себя реализовать, они собирают деньги через знакомых на съемку или постановку, хотя на хороший спектакль надо не так уж и много: от нескольких десятков тысяч до нескольких сотен.
Вспомним дело Серебренникова. Я не о том, виноват он или нет. Я задаюсь вопросом, почему на его спектакли шло такое огромное финансирование, а многие другие не получают ничего. Ведь за сотню миллионов, за которые его осудили, по всей стране можно было бы поставить две сотни спектаклей в разных театрах, организовать тысячи концертов, мероприятий, выставок! Обидно за талантливых людей и противно от власти всей этой театрально-тусовочной мафии, давно существующей в иной плоскости благодаря миллионным гонорарам за сомнительные эксперименты и абсолютно позабышей про реального зрителя. Они банально не знают, что представляет сегодня жизнь рядового человека в нашей стране, и уверенно считают, что только скандальность - абсолютный залог успеха их творческих изысканий...
Но закончить я хочу на хорошей ноте. Я упрямо считаю, что придет время, когда ситуация изменится кардинально. Обязательно изменится. Не может не измениться. Потому что настоящее искусство должно продолжаться...
Дмитрий Ластов
Москва (Россия)
Дополнительные материалы:
О Петрусе Шредерусе из Оулу (Финляндия)
О Нурии из Барселоны (Испания), а также Суздали, Владимира и Москвы
О Валентине Моретти из Венеции и Милана (Италия)
Русский театр "по-американски"
Кенни Роджерс - истинный американец
Размышления о современности в неясное время
Об одном актере в одном московском театре
Дин Рид - певец, зовущий у миру
Ховард Карпендейл, немецкий певец из Южной Африки
Комментарии
Россия и мирно вторникам в рассказах Дмитрия Ластова .Современный театр: есть ли выход из тупика.
Абсолютно согласна, Дмитрий! Великолепная, потрясающая статья, давно хотелось услышать нечто подобное. То, что происходит на наших глазах, - это идеологическая диверсия против русского театра, разрушение духовных основ Русского мира и не только. Точно то же самое происходит на всей планете!. Is fecit cui prodest (ищи кому выгодно)...