О "неиспанском" репертуаре Рафаэля. II
Но есть произведения, у которых, наоборот, не существует испанского варианта, и надо отметить, что для Рафаэля это редкий случай. Природа их появления заслуживает того, чтобы к этим случаям обратиться.
Так, Natasha звучала только на немецком, а Chissá – только на итальянском языке, и, при этом, музыкальное оформление и неизменное артистическое мастерство позволили Рафаэлю не дать слушателям отвлечься на элементы исполнения, связанные с пением не на родном для вокалиста языке.
Безусловно, мелодичность при пении на немецком или итальянском языке достигается совершенно разными усилиями из-за непохожести из звучания.
На французском и итальянском языках Рафаэлю удается достигнуть того же уровня эмоционального воздействия на слушателя, как и тогда, когда поет, используя речь Сервантеса. Итальянский даже как будто добавляет ему возможности для усиления экспрессии. Впрочем, это и неудивительно: «южная» ментальная близость Испании с Италией и лингвистическая – с Францией позволяет ему успешно добиться самовыражения как артиста.
О влиянии на своё творчество опыта итальянских и французских мастеров песни Рафаэль говорил много и всегда с большой благодарностью.
На английском и немецком, относящимся к более далеким и омываемым холодными морями странам, где не готовят подлинные паэлью, острую пиццу и спагетти и не пьют хереса, не пережившего морских перевозок, Рафаэль не так привычно порывист, делая больший акцент не столько на артикуляции текста, сколько на самой манере исполнения.
Но это и вполне понятно: напитанная солнцем сущность любого испанца, а тем более артиста вне Ибероамериканского мира при самовыражении на культурно далеких языках заставляет артиста чувствовать себя как бы на чужом поле. Однако, надо отметить, что Рафаэль нисколько не теряет от этого в качестве исполнения, и как следствие, в абсолютной зрительской симпатии.
Стоит, однако, упомянуть одну любопытную деталь: Рафаэль за всю карьеру записал только одну песню на португальском языке. Одну. А на «культурно далеких языках», как они сейчас были названы, – множество.
Португальский язык очень близок испанскому хотя бы потому, что Португалия сама по себе территориально очень близка к Испании, а переплетенность исторических судеб и культур двух стран не требует дополнительного комментария. Рафаэль, конечно, многократно в Португалии выступал, но созданию дискографии или сценических произведений на мягко шуршащем языке жителей устья реки Тежу себя не посвящал.
На португальском языке пели и поют многие известные исполнители Испании и Латинской Америки, не принадлежащие Бразилии, и, даже если они не владеют языком лузов, похожесть речи им помогает вполне. Так, Лолита Торрес в песне «Сoimbra Divina» весьма успешно сочетала испанские и португальские слова.
Та самая единственная песня Рафаэля на португальском, исполнявшаяся также и в испанском варианте, бразильская композиция «Mañana de carnaval», - главная тема фильма «Черный Орфей» 1959 года, снятого в Бразилии французским режиссером Марселем Камю, тихое и романтически-грустное произведение.
Какова же причина, по которой Рафаэль столь небольшую страницу своей артистической жизни отвел творчеству на португальском языке? Ею не может быть только закрытость жизни Португалии до «Революции гвоздик» 1974 года, так как и сама Испания в то время проходила похожий период.
Ответ здесь лежит не в области интересов или предпочтений, политической ситуации, степени развитости концертного бизнеса или знания языка, как уже говорилось выше, а в особенностях ментальности и характера испанцев и португальцев.
Когда в 2015 году Криштиану Роналду в интервью телеведущему Марселу Ребелу ди Соуза (ныне президенту Португалии), был задан вопрос, в чем он, играя в Испании за «Реал Мадрид», видит, помимо кухни, отличие от жизни в своей родной стране, он ответил так: «Португальцы очень пессимистичны, например, часто сокрушаются, сожалеют о неудачах, а в Испании люди совсем другие, оптимистичные».
В этом нет ничего необычного даже при столь непосредственном географическом соседстве. Известно такое явление как «португальская тоска» (Saudade), которое в испанских словарях переводится, помимо собственно «тоски», как португализм со значением «меланхолия», «беспокойство». Во многих песнях национального стиля фаду эта особая меланхолия чувствуется во всем своем многообразии. Задумчивость людей, живущих в обращенной к безбрежному океану Португалии проявляется в музыке и поэзии. Это, конечно, не ведущая линия всей португальской жизни, но её важная черта, которая в испанской культуре отсутствует. И свидетельств того, что испанцы предаются тоске в искусстве, пока практически нет.
В испанских песнях, в которых присутствует меланхолия или грусть, как правило, чувствуется энергичное стремление бороться с ними и их причинами, а для португальских более свойственно выражение страдания и переживаний по поводу действительности, а не стремления её изменить. Именно поэтому, как думается, в наследии и современном творчестве Рафаэля португалоязычная составляющая столь минимальна - его мироощущение сильно отличается от того, которым обладают добрые и самые близкие соседи испанцев по Пиренейскому полуострову.
И еще... Вполне возможно, португальский язык с европейским произношением для Рафаэля слишком шипящий, а с бразильским - слишком мягок и непривычен интонационно.
Таким образом, подводя предварительные итоги в этом кратком и самом общем исследовании, следует отметить безусловную многослойность темы, и, хотя некоторые аспекты поддаются рассмотрению, тем не менее, полностью ее может открыть только сам Рафаэль.
Станислав Квардаков
Санкт-Петербург (Россия)
Опубликовано 25.12.2018