Советские кумиры и Рафаэль

Испанский певец Рафаэль Мартос Санчес личная жизнь

Мне едва исполнилось семнадцать, когда я приехала в Питер поступать в вуз, и здесь на экзаменах познакомилась с абитуриенткой из города Фрунзе Лидочкой Коноваловой. Возникшая между нами взаимная симпатия не исчезла и после того, как Лидочка «срезалась» на первом же туре: мы продолжили при возможности встречаться, любоваться белыми ночами и петергофскими фонтанами и всячески задушевно общаться.

Рафаэль Мартос Санчес

В один из таких прекраснейших летних вечеров Лидочка таинственно сообщила мне, что она – «рафаэлистка».

«Рафаэлистка»?! – повторила я поразившее меня новое слово. Что бы оно могло значить? – неужто же здесь существует некое тайное общество молодых людей, посвятивших своё сердце автору «Сикстинской Мадонны» (в начале семидесятых годов, к которым относятся описываемые события, слово «секта» мне, разумеется, даже в голову прийти не могло...)?!

испанский певец Рафаэль

Нет, «Сикстинская Мадонна» здесь вовсе ни при чём: это совсем другой Рафаэль. Испанец. Певец. Только что вышел фильм с его участием. А потом и сам он приехал в СССР на гастроли. 

И вот есть такие девочки, которые учатся – чтобы выучить испанский язык; и работают – чтобы заработать денежку к его следующим гастролям... и берут отпуск; и ездят за ним по всем его гастрольным маршрутам... Хочешь, я отведу тебя к ним? Хочешь – ты тоже станешь «рафаэлисткой»? – вопрошала Лидочка, блестя яркими миндалинами своих карих глаз... она так хотела приобщить меня к своей новой «страшной тайне»!

Разумеется, я изъявила полную готовность, и вот – мы с Лидочкой уже на Боровой улице, в доме «главной рафаэлистки Питера» Лены Ворониной.

испанский певец Рафаэль

Изумлению моему нет предела. Ничего подобного за всю мою жизнь я не видывала и даже представить себе не могла бы: все стены Лениной комнаты от пола и до потолка включительно оклеены фотографиями совершенно неведомого мне молодого человека, практически полуребёнка – во всех мыслимых и немыслимых видах, позах и ракурсах... С ослепительно-победной улыбкой. Полуулыбкой. Четверть-улыбкой. С капризно надутыми губками. С упрёком во взгляде. С дерзким вызовом. С обидой-фортиссимо. С фортиссимо же улыбкой, переходящей в солнечно-абсолютный смех...

Я стою перед всем этим великолепием и думаю о том, что сейчас сказали бы некоторые сведущие мои одноклассницы, если бы имели возможность быть рядом со мной в этих четырёх стенах питерской квартиры... я даже буквально слышу их голоса: да ничего особенного... совсем обычный пацан... не Стриженов – и даже не Коренев... не говоря уже о том, что – не Сличенко... и чего они все в нём нашли, спрашивается?! - твои ленинградки...

испанский певец Рафаэльпевец Рафаэльиспанский певец Рафаэль

Но «чего-то» же они там явно «нашли». Лена целеустремлённа и деловита: никаких там тебе чаёв-угощений, всё строго по теме – работает бобинник; звучит незнакомая речь – взволнованный женский и обличительный мужской голоса... «Испанская дорожка фильма...» - многозначительно поясняет она Лидочке и заодно непонятливой мне. Её ловкие ревнивые руки тасуют и перетасовывают кипы и кипы чёрно-белых фотографий самого разного размера и калибра прямо перед нашим носом. «Такая – есть? А такая? Эту не могу дать, она у меня одна... Эту – могу. Этих могу две... этих ни одной не могу, они на обмен...».

испанский певец Рафаэль смотреть фильмы онлайн

Я тоже оказываюсь снабжённой десятком фотографий. Никто меня ни о чём не спрашивает. Никому не приходит в голову, что я ведь никогда в жизни не слышала ни единой ноты, спетой этим человеком! Я понятия не имею, ЗА ЧТО его стоит ТАК любить... – но факт остаётся фактом: за что-то они его ТАК любят. И бескорыстно делятся сейчас со мною и своей любовью, и всеми сокровищами этой любви.

Я потом все эти сокровища чужой любви бережно, со всеми предосторожностями упаковываю к себе в чемодан и еду домой к родителям. К своему детству. К своему морю. К своей старинной задушевной подружке Ирочке.

Ирочка встречает меня у калитки своего яблоневого сада с лицом, какого я у неё никогда ранее не видывала... Оказывается, она в моё отсутствие уже посмотрела этот фильм. Без долгих разговоров она берёт меня за руку и ведёт в кино. И я, наконец, вижу этого таинственного Рафаэля – в действии...

испанский певец Рафаэль

Не знаю, как бы это всё обернулось – не будь у меня к тому моменту некоторых моих уже «устоявшихся» эстетических «представлений», «идеалов» и привязанностей. Не знаю…

Однако они у меня были.

Во-первых, я тогда уже успела познакомиться с какой-то частью переведённого на русский язык творчества Лорки, по уши «утонуть» в нём – и, соответственно, обрести «взгляд на Испанию» - целиком сквозь «магический кристалл» его потрясающей трагической поэзии.

испанский певец Рафаэль

Так что, для начала, этот самый питерский мой «незнакомый знакомец» Рафаэль оказался для меня попросту – категорически «не испанцем». Испанец – это герой «Цыганского романсеро»; это обречённый Леонардо; это – «Севилья – ранит, Кордова – хоронит...»; это – «...со всех сторон, куда ни пойдёшь, прямо в сердце – нож...»

Такому образу совершенно для меня соответствовал тогдашний наш советский «цыган номер один» - незабвенный Николай Алексеевич Сличенко, игравший как раз в то лето в Москве в спектакле «Мой остров синий…» театра «Ромэн» главную роль - Ринальдо – Чёрного Дракона ( да и во многих других спектаклях ...) - с его тончайшей мужественно-знойной красотой и знойным же уникальным, трагически-страстным баритоном. «Ранний» Сличенко в образе Леонардо, как я это неизменно себе представляла (ибо именно эта роль в действительности как-то прошла мимо его дарования) – вот что было тогда совершенным эталоном и пределом всех моих представлений о «настоящем испанце».

испанский певец Рафаэль

Однако что же я увидела, спрашивается, на широкоформатном экране?! На фоне «махрово-буржуйских» экс- и интерьеров; облачённый в «буржуйский» же с иголочки костюмчик; великолепно пел какую-то там эстраду (а вовсе не «канте хондо»!) для господ, сидящих за столиками,.. совершеннейший детёныш с неправдоподобно-«равноангельской» улыбкой и вообще – с лицом, с которым «не живут».

Я пребывала в полнейшем недоумении. Это был не то, что «герой не моего романа» - это был для меня вовсе «не герой»: это был младенец, которого надо было срочно, как что-то драгоценное, взять на ручки и поскорей унести от этой ужасной лисы Алисы-Бланки, которая так его дурачит и обижает. Все фотографии со стен питерской «штаб-квартиры» во мгновение ока потеряли всякую свою достоверность: стало ясно, как дважды два, что никакие дерзкие ракурсы и надутые губки не в силах и не в состоянии «перекрыть» вот этой «ангельской» сути трёхлетнего младенца, обидеть которого - грешно и смерти подобно... А я же вдобавок была ещё и старшей сестрой своего единственного брата. Так что и в младенцах, и в братской любви кое-что смыслила...

испанский певец Рафаэль смотреть фильмы онлайн

Но семнадцатилетней девчонке, естественно, нужен был герой, а не младенец!!! – а посему я никак не могла понять мою Иришку... ибо с Иришкой дело сильно осложнялось тем, что у неё-то к тому моменту как раз не было никаких особых пристрастий ни к Лорке, ни к Николаю Алексеевичу, ни к Леонардо... она-то, наоборот, питала, по-моему, даже какие-то тайные пристрастия к Парижу!.. - и, таким образом, оставалась совершенно беззащитной перед всей этой «равноангельностью», помноженной на ...что, спрашивается?!...

Мне же, как подруге и единственной поверенной её сердечных тайн, приходилось сопровождать её во все кинотеатры нашего города очень даже далеко не единожды. И выслушивать раз за разом все эти странные «охмуряющие» песни – так не похожие ни на арию Ленского, ни на «Бухенвальдский набат», ни на «Очи чёрные»... и все эти «простенькие» диалоги о записанных кому-то в подарок пластинках и о том, что можно вот так за здорово живёшь пересечь океан, чтобы повидаться со старшим братишкой... выслушивать всё то, что лилось из самых недр Иришкиной душеньки; и наблюдать за её лицом в такие минуты, часы, дни и ночи...

испанский певец Рафаэль

Когда-то в глубоком детстве нам с Иришкой «устроили» эту дружбу наши родители – коллеги по работе. И мы с ней давно уже чувствовали себя скорее сёстрами, нежели подружками. В душе моей и сейчас живы все те наши девичьи дни и ночи – с окнами, распахнутыми настежь в цветущий яблоневый сад; с проигрывателем, из которого постоянно лилась какая-нибудь любимая нами классическая музыка; с этими южными соловьиными ночами – свидетелями наших самых трепетных надежд и самых жарких мечтаний о неминуемом будущем...

Так что половина питерских «сокровищ», естественно, тут же была безоговорочно пожертвована Иришке. Лучшее из того, что регулярно присылала Лидочка из своего далёкого Фрунзе, предназначалось ей же. Из писем Лидочки мы узнавали текущие – а вернее, уже давным-давно протекшие! – новости и события жизни «рафаэлизма»... Пришёл и такой момент, когда из плотного «самопального» конверта выпала фотография с надписью: «Венчание Рафаэля и Наталии Фигероа в церкви святого Захарии в Венеции»...

Рафаэль Мартос Санчес женится

А надо сказать, что мечты наши с Иришкой простирались так далеко, что мы поручили друг другу написать пространные тайные репортажи о том, как именно, с нашей точки зрения, могли бы и долженствовали произойти наши судьбоносные встречи: её – с героем её «романа», моя – с героем моего... Про неё должна была писать я; про меня – она. Однако со мною всё было до обидного просто и ясно: мой «герой» уже приезжал с гастролями в наш город в самой реальной действительности; я в белом выпускном платье летела к нему по зелёному полю нашего стадиона с охапкой роз; он, как и полагается, меня ловил и чмокал в щёчку; Иришка была тому беспристрастной свидетельницей... так что ей совершенно не надо было как-то особо напрягаться в своих придумках, ибо и в Москву я уже ездила; и на спектаклях театра «Ромэн» битый месяц безвылазно просидела; и в мечте моей – посвятить всю свою жизнь творчеству этого театра - не было ничего такого уж совсем категорически неисполнимого.

Моя же задача была несравненно сложнее. Я купила школьную тетрадку в 24 листа и вывела на развороте: «Никому не читать и даже не пытаться раскрыть!!!». (Лет через эдак 35 я где-то даже мельком наткнусь на эту тетрадку... но не случится свободной минутки её раскрыть да перечесть... о чём сейчас, в настоящий момент моей жизни, я искренне горюю!)... Да. Но самой-то мне тогда пришлось её раскрыть и усесться в авторских раздумьях над её чистыми листами! 

испанский певец Рафаэль

«Разгуляться» моей творческой фантазии было особенно негде: в нашем городе был один-единственный драматический театр, прекраснейшее (для нас на тот момент) здание которого располагалось в самом сердце города – в центре зелёного сквера, с полукруглой площадью напротив парадного входа... ( ах, знать бы мне в тот момент истинную историю моего города!!! – я не могла бы любить это здание так сильно, как оно было мною тогда любимо... ибо оно, оказывается, было построено ровно на месте взорванного и снесённого главного православного храма города – красивейшей старинной церкви во имя святой равноапостольной Марии Магдалины. Похожую историю я – тоже слишком поздно – узнала о питерском концертном зале «Октябрьский», - стоящем, оказывается, на месте греческой церкви во имя св. Георгия Победоносца).

Так вот, стало быть. Ежели бы – чего не могло быть никогда! – случай привёл бы к нам в город Иришкиного героя, то ему было бы никак не миновать именно этого театрального зала. Он должен был бы петь именно здесь. Он поселился бы в ближайшей к театру гостинице «Украина». Ему была бы подана чёрная «Волга»... – и вот он, кажется, уже даже выходит из машины и в сопровождении своих музыкантов стремительно поднимается на высокое белокаменное крыльцо служебного входа...

испанский певец Рафаэль

Иришку я, разумеется, провожу с парадного входа и сажаю в ложу с правой стороны портала. Её лицо...

Её лицо заслуживает отдельного описания. И я уверена в том, что если бы кто угодно – и её герой в том числе! – увидел это лицо так, как виделось оно тогда мне, то невозможно оказалось бы просто так скользнуть по нему равнодушным взглядом.

Тонкая, как тростиночка, Иришка была – словно трепетный осиновый листок, постоянно дрожащий на ветру. Порывистые движения; мгновенные всполохи алого румянца прямо до корней волос, и сами эти волосы – естественно вьющиеся, пышным пепельным облаком осеняющие белый лоб и белые плечи; сине-серые глаза под опущенными ресницами – то и дело могущие метать прямо в сердце собеседника ослепительные «автоматные очереди» молниевидных взглядов – тут же вновь скрываясь под сенью трепетных ресниц... Я явственно видела, как вцепятся в вишнёвый бархат барьера её побелевшие тонкие пальцы... бесполезно было бы вкладывать в них, например, цветы: у неё недостало бы никаких душевных сил разжать эти стиснутые пальцы; поднять голову; поднять глаза... про то, чтобы бежать куда-то на сцену с цветами, и речи не могло быть.

испанский певец Рафаэль

И это, стало быть, он сам должен был увидеть её в ложе у сцены слева от себя. Ему должен стать внятен весь этот священный сердечный трепет и слёзы бедной девочки, струящиеся из-под зажмуренных век... Он обязан был осознать, что совершенно нельзя вот так безнаказанно обрушивать на русское девичье сердце весь этот свой ино-земный ураганно-сладчайший вокал! Нельзя - смущать русскую душу, расточая со сцены все эти свои «равноангельные» взгляды, улыбки и интонации, обещающие «небесное блаженство», а затем – улетать «на страну далече», не выполнив обещанного! И вообще – прежде чем ехать с гастролями в советскую Россию, нужно хотя бы, как минимум, от корки до корки многократно штудировать «Онегина», а потом уж...

Короче говоря, в моей двадцатичетырёхлистовой тетрадке он каким-то образом всё сие так или иначе уразумел. Он подошёл к Иришкиной ложе и положил на барьер, прямо ей на руки, роскошную королевскую лилию, только что подаренную ему кем-то после очередной песни... после чего сама Иришка, как надломленная лилия, пала на руки мне...

испанский певец Рафаэль

Всяческие дальнейшие подробности стёрлись, к сожалению, у меня из памяти – помню только, что со своей творческой задачей я справилась вполне удовлетворительно, ибо Иришка держала эту тетрадку у себя под подушкой и без конца перечитывала «со слезой во взоре»... и вот приблизительно в этот момент настигло нас Лидочкино послание с венчальной венецианской фотографией.

Это был «удар», который Иришке предстояло пережить, а мне – пережить всё это рядом с нею. И – Венеция Венецией, а все эти иноземные «соловьиные трели» ведь так и остались звучать здесь – в нашей родной «степи донецкой», можете себе представить... и стали ни чем иным, как ностальгией... – воспоминанием о родине, о юности, о дружбе и любви...

Потом я уехала учиться.

Татьяна Коссара
Санкт-Петербург (Россия)
Опубликована 11.01.2015

Далее >>> Часть II



Комментарии


 Оставить комментарий 
Заголовок:
Ваше имя:
E-Mail (не публикуется):
Уведомлять меня о новых комментариях на этой странице
Ваша оценка этой статьи:
Ваш комментарий: *Максимально 600 символов.