Дорогой президент. 1994
QUERIDO PRESIDENTE. 1994
Флаг, развевающийся у въезда на Ки Бискайне, приспущен до половины флагштока, и будет находиться там в течение месяца. Как и все знамена в Соединенных Штатах – в честь Ричарда Никсона. Но траур на этом флаге исполнен особого смысла: имя бывшего президента связано с названием этого маленького острова, и оно всегда останется там. Он обожал это место, эту природу, эту тишину, и в течение многих лет, когда была возможность, сбегал в этот дом, который называли «The little winter White House» (англ. зимний маленький Белый Дом), стоящий на берегу моря и выходящий фасадом на прекрасную бухту Бискайне.
Открытая трибуна
Огромный флаг, приспущенный наполовину, колышется на ветру. Жители Ки Бискайне с ностальгией вспоминают «годы Никсона».
- Мы привыкли к нему. Он был нашим…
Они привыкли к его приездам и отъездам, к его частым посещениям, к чрезмерной бдительности полиции, к обязательному установлению личности тех, кто хотел попасть на улицу Бей Лейн, к людям-лягушкам (аквалангистам) в заливе, к вертолетам, барражирующим над островом, к катерам с туристами, которые курсировали перед домом, чтобы сфотографировать его, как продолжают делать и сейчас. Было совершенно обычным делом встретить президента в аптеке, в магазинчике, торгующим мороженым, в каком-нибудь небольшом ресторане.
- Я пару раз видел его в супермаркете – рассказывают мне. – Он был очень сердечным, очень простым. Ему очень нравилось играть на пианино. Он здоровался со всем миром…
В те годы здесь часто можно было увидеть Генри Киссинджера, достопочтенного Вилли Грэма, губернатора Клода Кирка и многих других деятелей, которые приезжали поработать с Никсоном. Местная газета «Islander News» (англ. новости острова) сегодня опубликовала фотографию детей из начальной школы с большим плакатом «Welcomе home, president» (англ.добро пожаловать домой, президент). Добро пожаловать домой. Никсон действительно чувствовал себя здесь как дома. Он до конца наслаждался этим исполненным особого очарования островом, который он прославил и который сегодня оплакивает его.
Он был тридцать седьмым президентом Соединенных Штатов и единственным за всю историю этой страны, который отказался от своих полномочий. До его смерти в живых одновременно оставалось шесть американских президентов – такого не случалось
никогда. Сегодня их стало пять. И эти пятеро (Клинтон, Буш, Рейган, Картер и Форд) провожали его в его последней поездке в городок Йорба Линда в Калифорнии, где он родился восемьдесят один год назад. Тот же самый Боинг 707, который привез его из Белого Дома, сегодня доставил его к конечному пункту назначения.
Все средства массовой информации уделяли ему огромное внимание и шаг за шагом информировали обо всем общественность, начиная с момента, когда у него случился инсульт, и до момента его погребения. Если не принимать во внимание «Уотергейта», этот великий государственный деятель завоевал уважение американцев и считался одним из лучших президентов этого народа. Огромное впечатление производило шествие людей перед его окруженным цветочными венками гробом, стоящим на пьедестале и накрытым знаменем, который охранял почетный военный караул. Телевидение показало нам в прямом эфире похоронную церемонию, проходившую напротив нынешней библиотеки «Ричарда Никсона», рядом с небольшим белым домом, где он родился, который построил его отец, скромный квакер.
«Он будет погребен рядом с этим гигантским дубом, - сказал сенатор Доул. – который тогда был маленьким деревцем». И добавил: «Он был величайшим миротворцем этого века».
Сенатор Боб Доул говорит речь.
Достопочтенный Вилли Грэм, хороший друг Никсона, рассказывает, что несколько месяцев назад бывшего президента спросили, каким он хочет остаться в памяти людей. Он немного подумал и сказал: «Человеком, который кое-что сделал».
После слов Киссинджера и губернатора Калифорнии говорил президент Клинтон: «Нельзя никого судить по одной ошибке, надо судить по всем его делам». И он отзывался о Никсоне с волнением, с восхищением, с огромным уважением. «Для меня он стал незаменимым помощником, особенно в проблемах, связанных с Россией. В последние недели он давал мне советы, такие мудрые и такие хитроумные. Это был великий лидер, которые соединил два мира, разделенные войной».
Орудийные залпы, «Glory, glory, Aleluya»*, «America the beautiful»**, гимн Соединенных Штатов… И среди впечатляющего молчания – удары колокола.
«Дерево легче измерить, когда оно упало» - сказал один из ораторов. Рядом с огромным поваленным деревом стоят две его дочери, Трисия и Джулия. И его зятья Эдвард Кокс и Дэвид Эйзенхауэр. И пятеро его внуков. И Бебе Ребосо, его близкий друг, верный друг, о котором Никсон говорил: «Верность для меня – это Ребосо».
Сейчас семь утра. Только что рассвело. Я пишу на террасе, выходящей на море, как делала много раз. В бухте Бискайне стоят несколько пока еще дремлющих кораблей. Мы живем в доме, который принадлежал Ричарду Никсону. В эти последние годы мы в каком-то смысле были с ним связаны. В определенном смысле он был для нас абсолютно близким и родным человеком. Напоминания о нем остались повсюду: его гербы с орлом с на всех стеклах, его инициалы, вырезанные на входных дверях, флагшток, на котором поднимали его знамя, бассейн, построенный за девять дней, чтобы сделать сюрприз к его дню рождения, апельсиновые деревья, которые ему подарил Чжоу Эньлай после его исторического визита в Китай…
Никсон очень любил это место. Он поселился здесь, чтобы быть рядом со своим близким другом Бебе Ребосо, нашим соседом. Он прилетал на вертолете на расположенную неподалеку посадочную площадку, плавал в этом море, прогуливался по этому маленькому частному пляжу, наблюдал за цаплями, пеликанами, белками и дельфинами…
«Я воспользовался короткими каникулами девочек, и мы вчетвером приехали в Ки Бискайне...» «Пат, девочки и я сбегаем в нашу любимую Ки Бискайне…»
Так он постоянно пишет в своей замечательной книге мемуаров, которую семь лет назад подписал для меня и Рафаэля, и о которой критики говорили, что «она будет основным источником для историков и студентов».
В один вовсе не прекрасный день перед именем президента появилось слово «экс». А сколько было неизвестных публике «Уотергейтов», которые не смогли повредить престижу и таланту великих государственных деятелей…?
Бухта Ки Бискайне залита светом. Я смотрю на букву N на дверях. Никсон уже отдыхает там, где родился, рядом с Пат, которая опередила его всего на десять месяцев. С подписанной им фотографии, стоящей среди наших снимков, он смотрит на этот дом и это море. Его присутствие сегодня ощущается больше, чем когда бы то ни было. Я закрываю глаза и снова вижу ту сцену, которая семь лет назад заставила меня написать для этой газеты статью под названием «Купание президента» и из которой я приведу несколько абзацев:
«Пять вечера. Рафаэль учит английский, дети занимаются своим уроками. Тишину нарушают лишь стайки диких попугаев, которые останавливаются отдохнуть на ветвях этих деревьев. Какой-то человек плавает неподалеку от пляжа прямо перед нами. Курсирующие по заливу корабли не знают, что этот человек – Ричард Никсон, и он продолжает спокойно плавать, теперь на спине, время от времени в задумчивости останавливаясь, чтобы полежать на воде. Пат, его жена, прогуливается со своей дочерью Джулией и своими внуками. К нам подходит Ребосо. Мы немного болтаем, наблюдая за купающимся. «Ему очень нравится море, он обожает плавать». А потом, взглянув на террасу, говорит: «Здесь они всегда обедали».
Дом, терраса, бассейн, пальмы, пляж – все принадлежало ему. Как грустно иногда употреблять глаголы в прошедшем времени. Как тяжело. Вдруг я начинаю чувствовать себя неловко. Неудобно. Как захватчик. Я не могу отвести взгляд от человека семидесяти трех лет, который продолжает плавать. За ним наблюдает мачта, лишившаяся американского флага... На память мне приходит заключительный отрывок из его книги: «Четверг, 8 августа, был последним днем, когда я служил Соединенным Штатам как президент. Я вошел в кабинет, где меня ждал Джерри Форд, и сказал ему: «Удачи, господин президент.» «Спасибо, господин президент» - ответил он мне. Я направился к трапу «Marine One» - президентского вертолета. Воспоминания об этой сцене навсегда останутся врезанными в мою память, словно стоп-кадр из фильма: красный ковер, зеленый газон, Белый дом, мундиры почетного караула, знамя, развевающееся в вышине… Я поднял руки в прощальном приветствии. Дверь закрылась, винт начал вращаться. Когда я снова взглянул в окно, Белый Дом был под нами. Никто не разговаривал. Слез не было. Я откинул голову назад и закрыл глаза. Я услышал, как кто-то очень тихо сказал Пат: «Все это так грустно. Это так грустно…».
Экс-президенты Билл Клинтон, Джордж Буш, Рональд Рейган, Джимми Картер и
Джеральд Форд и их жены на похоронах Ричарда Никсона.
Вчера экс-президента похоронили с почестями, которые оказывают главе государства, и его окружало пять американских президентов. «Великого человека надо судить по всем его делам». Никсон уже вошел в Историю. Передо мной – его фотография с его посвящением. Только что рассвело. И я пишу это сейчас в память о нем, в качестве обязательной и прочувствованной дани уважения от человека, который живет в доме, принадлежавшем ему, и ходит по той же земле, по которой ходил он. С особым ощущением, о котором я не могу рассказать, с особым чувством к человеку, который в каком-то смысле сопутствовал нам на протяжении этих лет, будучи так далеко и так рядом, который превратился в часть этого пейзажа и стал нашим близким. И присутствие которого, пойманное в ловушку уже остановившегося времени, продлится вечно. Здесь – рядом с его пляжем, у его моря. Здесь – в его доме.
Наталия Фигероа
04.05.1994
АВС (Мадрид)
Перевод А.И.Кучан
Опубликовано 02.03.2013
Примечания переводчика:
* «Glory, glory, Aleluya» - припев из патриотической песни, в основе которой лежит музыка песни аболиционистов «Тело Джона Брауна», популярной среди северян во время Гражданской войны в США.
** «America the beautiful»(англ. «Прекрасная Америка») - одна из наиболее популярных американских патриотических песен, слова которой написала детская писательница Катарина Ли Бэйтс, а музыку сочинил церковный органист Сэмюэл Уорд. Впервые опубликована в 1910 г. Временами, особенно во времена администрации Дж. Кеннеди, выдвигались предложения о том, чтобы она заменила песню The Star-Spangled Banner в качестве гимна США.