Базар: Феномен Рафаэля. 1974

Феномен Рафаэля. Когда в одной школе, патронируемой монашками, мать-настоятельница собиралась присутствовать на концерте, который устраивали ученицы по праздникам, тех, кто не выступал, рассаживали спиной к сцене в знак почтения. По определению, спектаклем было лицо матери-настоятельницы, а не представление, происходящее на сцене.

Подпись на фотографии:
«Нельзя сомневаться в наличии некоего магнетического тока, который Рафаэль распространяет на всю свою аудиторию. Этот ток возникает из его абсолютной самоотдачи, из глубокой веры в свое искусство…»

Я пошел посмотреть на Рафаэля, этот факт не слишком сильно выделяет меня среди тысяч мадридцев, заполнявших театр на протяжении сорока концертов – гигантского и, по моим сведениям, беспрецедентного марафона, который этот необыкновенный артист устроил для своих поклонников. Когда-нибудь надо будет на досуге написать о его способностях, его выносливости, его смелости как импресарио и, естественно, о его репертуаре. (Андрес Аморос сделал набросок о нем в своей работе, опубликованной в «El Urogayo»). Что я могу посоветовать с этой трибуны: если кто-то хочет узнать все о феномене Рафаэля, пусть он купит билет и усядется в кресло таким манером, как обычно делал Кристобаль де Кастро.

Кристобаль де Кастро, очень восхваляемая и популярная в Мадриде фигура, литератор первой половины века, был, не знаю уж, почему, яростным анти-хардиэлистом, и сидел параллельно рампе, уставив взгляд в кресла на противоположной стороне. Если бы не дон Тирсо Эскудеро, который выступил против этой шутки, Хардиэль* приготовил бы для него кресло «ad hoc (лат. «для этого» - специальная вещь, устроенная для данной цели)», то есть уже повернутое боком, чтобы избежать неудобного ракурса. Так вот, кресло, установленное как кресло Кристобаля де Кастро, позволило бы вам заняться наблюдением за этой вопящей массой слушателей артиста, за этой приводящей в смущение, почти устрашающей картиной, образованной бесформенной массой крикунов обоих полов и всех возрастов, воздававших ему идолопоклонническую дань уважения под огромный и неистощимый водопад аплодисментов, более обильных, яростных и продолжительных, чем за всю свою жизнь получали Ансельми**, Гардель***, Боррас**** и Флета*****, даже если соединить их с помощью трюка, использующегося при склейке магнитофонных лент.

И вот тогда, глядя на все это, вы спрашиваете сами себя, что же обусловило такую страстную и вулканическую приверженность, и, отложив в сторону чисто артистические достоинства, имеющиеся у Рафаэля, к которым можно быть более или менее чувствительным или невосприимчивым, мы неизбежно начинаем отыскивать то, что дополняет их и придает им пикантности, доводя людей достаточно спокойных и хладнокровных до границ безумия - как тех, что вскакивают с мест, любой ценой пытаются коснуться его одежды, и падают в экстазе, когда он шепелявит слово «сердце», или других, что, демонстрируя финансовое положение, достойное воплощения во внешние признаки их огромного налога на доходы, взяли абонемент на сорок концертов, и которых билетеры считают членами семьи.

Ну ладно; для того, чтобы все это происходило, необходимо, чтобы к реактивам артистического толка присоединились другие, чисто человеческие; необходимо, чтобы между певцом и его публикой возникал ток то эмоционального, то эротического, то материнского характера, на счет которого, по моему мнению, можно отнести эти проявления восторженности - за мою долгую карьеру зрителя я не припомню, чтобы кто-то вызывал их с такой силой. Отсюда это коллективное содрогание, сотрясающее зал при биографических и личностных совпадениях со словами песен, когда, к примеру, звучит это «от детства я сразу перешел к работе» или просьба «позволь мне мечтать», или когда он умоляет «не возжелай убить». Можно было бы сказать, что театр, в том, что касается женской половины, разделился на две группы: одна – это влюбленные, а вторая - любящие мамочки. Мужская половина, в целом отличающаяся большей сдержанностью и учтивостью, ясное дело, руководствуется не одним из этих стимулов, а, оставляя в стороне энтузиазм, притяжением и магнетизмом. Да, магнетизмом. Нельзя сомневаться в наличии некоторого магнетического тока, который Рафаэль распространяет на всю свою аудиторию. Этот ток возникает из его абсолютной самоотдачи, из глубокой веры в свое искусство (веры, которая также является необходимой для пророка) и применения ряда средств, являющихся законными для его профессии: момента высокопарности по контрасту с внезапным переходом к простоте, акцентуированного придыхания во фразах, надлома в голосе, прыжка от «пиано» к «форте», ферматы, сочетающейся со вспомогательной уловкой – движением и живописной растяжкой пальцев, и других схожих приемов. Все вокруг - кипящий суп из комплиментов, оваций, вздохов, обмороков, с примесью некоторых замираний, некоторых потрясений, так что уже нельзя говорить о противопоставлении или хотя бы о несходстве, учитывая единодушное и тотальное согласие относительно вызванного его выступлением восхищения, и принимая во внимание, к тому же, что если бы нашелся кто-нибудь, кто отважился выразить его, он бы вышел из транса, потерпев неудачу. Из вышесказанного, как пишут в административных документах, я советую тем моим читателям, кто уже занял первое кресло, немедленно забронировать второе, если они на самом деле, на самом деле хотят вникнуть в феномен Рафаэля.

Ночь премьеры. Существенная прелесть ночей премьеры – это всеобщая надежда на триумф, объединяющая всех занятых в постановке. За несколькими исключениями, которых можно отнести к миру уродов, все, от ведущего актера до машиниста сцены, желают, чтобы удача была благосклонна к автору и у вещи был громкий успех. Многие годы я присутствовал на премьерах, находясь за кулисами, стойко выдерживая все, прислушиваясь к неразборчивому шуму в зале, и приберегая свои самые блаженные благодарные взгляды для актрисы, которая уходила со сцены, возвращаясь с поля боя, и которая, улыбаясь, верила мне, то ли потому, что ее слушали в тишине, то ли потому, что засмеялись на фразе «теперь входят…»

Потом я предпочитал уходить ужинать, избавляя себя от последующего развития сценария, и не появляться, пока не пройдет антракт. Доказательством (трогательным доказательством) это солидарности, которую я имею в виду, является история, рассказанная в парижской газете Робером Кантером*******, когда он сравнивает Клоделя******** и Жана Луи Барро*********. Это театральный критик говорит, что он знал одного скромного хозяина Modoc frances, который хвастался тем, что был в составе клаки на представлении «El zapelo del raso**********». Прозаически продавая свои товары его клиентам, этот добрый человек выпрашивал для себя малую долю славы, причитающуюся ему в успехе Клоделя в силу того простого факта, что он ритмично двигал всякий хлам, стойку или парусину, изображающую условное волнующееся море, требующееся по тексту. (Текст, заметим мимоходом, от которого зубы сводило от скуки, и которому Саша Гитри***********, удрученный его чрезмерной длиной, посвятил едкий и беспощадный комментарий «Слава Богу, - прошептал он человеку в соседнем кресле, - речь идет о башмаке, и все тут, а не о паре»). Так вот, повторяю, эта горизонтальная и вертикальная солидарность часов премьеры – одно из благословений, которые театр дает жизни автора. По другую сторону занавеса находится публика, виртуальный враг (хотя на самом деле она им не является, особенно в своей массе – ну разве что по краям), которую надо воодушевить, гальванизировать, поднять с мест, соблазнить, увлечь фразой, ситуацией – чем придется. Когда это получается, вы переживаете час радости. Нет ничего более трогательного и более настоящего, чем это коллективное объятие, в котором вы сливаетесь, когда занавес уже окончательно закрылся после последнего залпа аплодисментов, когда вы уже получили часть заработанной победы. А именно: тот, кто написал комедию, тот, кто ее представлял, кто ее поставил, кто дирижировал, кто суфлировал… и тот, кто создал толпу.

Хоакин Кальво-Сотело
(Испанская Королевская Академия)
28.05.1974
ABC
Перевод А.И.Кучан
Опубликовано 22.05.2015

Примечания переводчика:

* Энрике Хардиэль Понсела (15.10.1901-18.02.1952) мадридский писатель и драматург.

** Джузеппе Ансельми (16.11.1876 - 27.05.1929) — итальянский оперный певец, один из самых известных теноров Европы первой четверти XX века.

*** Карлос Гардель (1983 или 1990– 1935) - певец, композитор и киноактер, прославившийся исполнением танго.

***** Возможно, Хуан Сервера Боррас ( 11.05.1928 – 12.12.1996) испанский профессор, писатель, театральный режиссер.

****** Возможно, Мигель Бурро Флета (1.12.1897 – 29 .03.1938) испанский лирический тенор спинто.

******* Роберт Кантерс (1910-1985) – бельгиец, литературный критик.

******** Поль Клодель (6.08.1868 - 22.02.1955) — французский поэт, драматург, эссеист, крупнейший религиозный писатель XX века.

********* Жан-Луи Барро (8.09.1910 - 22.01.1994) — французский актёр и режиссёр.

********** «Атласный башмачок» - пьеса Клоделя.

*********** Саша Гитри (21.02.1885 - 24.07.1957) - французский писатель, актёр, режиссёр и продюсер, плодовитый драматург, написавший более сотни пьес.