Часть I

Открываются двери в зрительный зал. В зале притушен свет. На сцене декорации квартиры. На тумбочке стоит проигрыватель, на котором крутится диск. На диване сидит Нина. Она откинулась на спинку и смотрит куда-то вверх, в пустоту. Пока зрители рассаживаются, звучат песни Рафаэля из фильма «Пусть говорят»: Hoy mejor que mañana, Digan lo que digan, Acuarela del río, Mi gran noche, Cierro mis ojos, Al margen de la vida, Tema de amor. Пока звучат песни и рассаживаются зрители, проектор периодически проецирует кадры из фильма «Пусть говорят», выступления Рафаэля, фотографии Рафаэля на декорациях — они то появляются, то исчезают в полутьме сцены и зала в разных местах. Когда зрители разместились и прозвучало несколько песен, свет в зале гаснет, и начинается действие. 

Большая комната. Обстановка явно не менялась с советских времён: диван, телевизор, шкаф, журнальный столик, проигрыватель, компьютер со старым монитором, на стене висит ковёр, большой стеллаж с книгами. Окно занавешено тюлем и простыми шторами. Видна входная дверь, коридор.  

Нина продолжает сидеть и смотреть в пустоту, слушая пластинку. Входная дверь приоткрыта. Входит Даша, стоит и ждёт, пока Нина обратит на неё внимание. Но та её не видит. Кашляет. Нина поворачивается к ней.

Даша: А дверь чего открыта? Холодно же! Ноябрь на носу.

Нина: Катя не закрыла. Торопилась.

Даша: А куда она?

Нина: Нарезку забыли купить, по мелочи ещё.

Даша: Что-то нервная она.

Нина: Катя-то? Да уж после Москвы, какой ещё будешь...

Даша: Глаза у неё какие-то. Я уж...

Нина: Привыкнет она. Я уж не трогаю её. Думаю, пусть пообвыкнется немного. Отойдёт. Погуляет. В тишине побудет.  

Даша: Я что пришла, тёть Нин. Салаты из холодильника я достала. А то холодные будут. Майонез пока не добавляла.

Нина: А вино?

Даша: Вино, ну что вы. Оставила. Пусть холодное будет.

Нина: Хорошо, Даша. Спасибо.

Даша: Вы-то смотрю, уставшая какая.

Нина: Да как-то не ладится всё. Надо пойти к Марине.

Даша: Причёску делать?

Нина: Да. А вот сил нет. Сижу вот. Устала.

Даша: Вы насчёт холодильника не волнуйтесь. Ну и что... Ну, сломался... Ну, старый... У меня пока похраните. Сейчас и купить можно простой какой-нибудь. Сейчас же не проблема....

Нина: Да, и насчет холодильника...

Даша: Ну не беда же... Купите...

Нина: Жалко. Деньги то есть. Перед гостями прямо сломался. Напасть какая-то... Подумают ещё чего.

Даша: А так всегда бывает. Вот, как не надо — так и ломается. Это же так всегда... Ну, вы не расстраивайтесь! В Киров съездите — купите. А довезти – попросим кого-нибудь.

Нина: Возможно.

Даша: Вы таблетки-то купите. А вообще, вам бы в Калугу поехать. Направление давно же дали. Чего затягивать. Нельзя затягивать.

Нина: А как я оставлю-то всё? Ты же знаешь. Козы – мои девочки. Да и по огороду ещё до холодов дел полно. Это надо на автобусе или просить кого. Целый день же. А может, и не раз придётся ехать. А если меня в больницу положат – как я оставлю-то всё?

Даша: Тёть Нин. Ну не шутят с сердцем. Инфаркт – и всё. А может, и инсульт какой. Я вам как медсестра говорю. Честно. У вас Катя есть — она и за козами походит.

Нина: Я понимаю, Даш. Вот как холодно станет, если Катя не уедет, — я и поеду туда.

Даша: Анализы у вас плохие. Я не понимаю. Вы всё своё – если да если...

Нина: Даша, я уже большая-пребольшая девочка. Я всё понимаю.

Даша: Вижу. Давайте я вам сейчас таблетки принесу. У меня ещё остались.

Нина: Даш, куплю я. Завтра куплю. Или, может, в понедельник.

Даша: Завтра, в понедельник! Ваше же здоровье...

Нина: Своё я уже пожила. Может, и хватит уже.

Даша: Так, это что за такие мысли и слова?! Ну как... Ну что вы...

Нина: Да как-то всё не так, Даша.

Даша: Вы из-за сына что ли или из-за дочки?!

Нина: Да из-за всего. Серёжка не позвонит. А Катька, вот, приехала. И что с ней будет? То в Москве была. А здесь чего — ни работы, ни перспективы. С Петькой своим рассталась, из Москвы уехала. Всё как-то не так у неё...

Даша: Ну, хорошо всё будет. Ну что вы! Взрослые они — пусть сами всё решают. А у вас день рождения сегодня. Надо отмечать. Вино пить. Вино — испанское. Специально в Калуге просила подругу купить. Как вы просили. Ваши гости-то обрадуются!

Нина: Да, наверное.

Даша: А вы всё, смотрю, Рафаэля слушаете.

Нина: Решила старую пластинку послушать перед гостями. Давно её не слушала.

Даша: А мне, вот, тоже Рафаэль нравится. Я вот, за стенкой всё слышу.

Нина: Ну, ты уж прости. Бывает, включишь, расслабишься. Ничего не замечаешь.

Даша: Да, ничего. Хорошо же поёт. Душевно. Я, бывает, тоже так сяду, как вы, и сижу.

Нина: Вот сижу и думаю. Как-то раньше, когда моложе была, всё проще было: жизнь, любовь. Как-то прямее, что ли. А сейчас как-то все по-другому, всё не так. Раньше страна у нас была большая. Если не воруешь — то и живёшь хорошо. Если трудишься — то и жизнь у тебя понятная. А сейчас...

Даша: А разве сейчас по-другому?

Нина: А сейчас ты вроде ничего не крадёшь и живёшь по совести — а всё равно виноват. А они — нет.

Даша: Кто они?

Нина: Да чего говорить. Всё как-то не так. Хотя, вроде, и жила-то правильно.

Даша: Ну что вы! Ну, какое уныние?!

Нина: Придёшь вот — включишь музыку, включишь Рафаэля... Хоть немного, да забудешься.

Даша: А я всё думаю, но вот почему он, почему вы его слушаете — этого Рафаэля. Ну, полно же других и наших, и иностранных?! Нет, тёть Нин, я, может, и догадываюсь, но вот вы сами скажите.

Нина: О чём догадываешься?

Даша: Ну, вот, бывает, там, за стенкой, слышу его песни – и прямо до мурашек. Ничего не понимаю, о чём поёт, а вот делать ничего не могу. А он, случаем, не русский?

Нина: Почему?

Даша: А мы, русские, только так можем петь. Так, ну, пронзительно, так душевно...

Нина: Нет, Рафаэль точно не русский.

Даша: Да вы, может, не знаете. А может, у него бабушка была русской. Я же чувствую что-то родное. Вот помните, фильм мне показывали. Он в глаза мне смотрит, а у меня прямо куда-то всё проваливается. Поёт — а я прямо и вздохнуть не могу.

Нина: Не всё ли равно, откуда человек и кто он.

Даша: Не скажите!

Нина: Если есть, что сказать, если есть, что в душе и сердце, — а у него это есть. Ведь бывает, какой-нибудь оперный певец поёт всё правильно и голос красивый, а слушать не хочется.

Даша: Почему?

Нина: Вот, ты говоришь, что слушаешь Рафаэля – и до мурашек?

Даша: Да, до мурашек.

Нина: А ведь так, как он, никто не спел. Он какой-то ключик подбирает к твоему сердцу. Поёт, и кажется, что тебе поёт. Тебе лично. По крайней мере, мне так кажется.

Даша: Да.

Нина: А потому, что через себя он всё пропускает... через душу... Понимаешь, наверное, если человек что-то делает искренне, с душой — это надолго, это не отпускает.

Даша: Бывает, песню какую услышу... А помните, вот фильм был «Мистер Икс». Вот там хорошо артист поёт. А потом я в Калуге в филармонию, когда к Людке ездила, пошла. Вот слушала, там артист один пел эту арию – и не то. Прямо и слушать не хотелось. Все ему хлопали. А я приехала, нашла этот фильм в Интернете, включила его, и прямо на душе так тепло стало.

Нина: Так и Рафаэль, понимаешь, он ведь вроде всё просто делает, ничего вроде особенного, но сколько там внутри... Всё от сердца, от души.

Даша: А Вы его, Рафаэля, видели? Вживую, видели?

Нина: Конечно. В Киеве.

Даша: В Киеве? Давно?

Нина: Так... Слушай, в 78-м году. В последний раз, в 78-м.

Даша: Давно. Я ещё не родилась даже.

Нина: А потом, как-то всё не получалось. То денег не было...

Даша: А он к нам потом приезжал?

Нина: Да, много раз. В 97-м, в 9-м году, в 12-м, в 14-м году. И совсем недавно.

Даша: А что вы не поехали на его концерт!?

Нина: Всё как-то не получалось. То денег не было, то работа, то с Ваней разводилась, то ещё чего-то... Всё думала, успею. Как-то даже чуть в Мадрид не попала... Засобиралась...

Даша: И что?

Нина: Надо было Серёже помочь с Альбиной, как баба Катя умерла. Помнишь, я хотела поехать.

Даша: Помню.

Нина: А Серёжка мой женился.

Даша: Хотели бы — попали бы.

Нина: Я хотела. Это моя мечта. Скоро он будет петь в Париже, в Олимпии. Знаешь Олимпию?

Даша: Что-то слышала.

Нина: Это самый известный французский, да и вообще, зал. Большое достижение там петь. Я бы так хотела там быть. Войти в это красное фойе, в этот зал...

Нина задумалась. Даша смотрит на неё и спрашивает.

Даша: А как вы тогда о нём узнали? О Рафаэле? Там ведь холодная война, железный занавес...

Нина: Ну как. Сейчас уже напридумают. Фильмы у нас показывали, и иностранные были: гэдээровские, индийские и американские, французские. Пластинки были. А как узнала? Мы девчонки были. Ну, ты помнишь Иринку, Таню.

Даша: Те, которые приедут?

Нина: Да, они. Как здесь, в Барятино, школу я закончила, десятилетку, поступила на бухгалтера учиться в Москву в Плеханова, и в общежитии мы вместе с Ириной и Танюхой жили в одной комнате. Иринка из Кинешмы была, а Таня – из Монино. Это под Москвой. Вот, к Таньке мы часто в Монино и ездили. В комнате у неё на полу спали, домашней еды ели... Так там здорово было! А Монино раньше военный городок был, там по пропускам проходили. Военных много, лётчиков.

Даша: А что вы за лётчика не вышли? Нашли бы там красавца.

Нина: Вот, не нашла. А у станции там кинотеатр открыли как раз. Сейчас так кинотеатры уже не называют.

Даша: Как же он назывался?

Нина: Огонёк.

Даша: Как ресторан, или кафе.

Нина: Там уютно было. А сейчас там магазин открыли. Танька как-то сказала.

Даша: Да не говорите! Помните, у нас тоже в кинотеатре магазин хотели открыть.

Нина: Вот как-то в выходной мы приехали. Апрель, кажется, был. Пошли со станции посмотреть, что в кино идёт. Висела там афиша — фильм «Пусть говорят». Ну и пошли мы с девчонками туда вечером. Кажется, кто-то из института уже смотрел этот фильм. Что-то говорили нам. Но я как-то и не слушала, внимания не обращала.

Даша: Это тот, который вы показывали мне?

Нина: Тот. Знаешь, раньше часто ходили в кино, в клуб. Чаще чем сейчас. Вечером, в выходные. Чего дома сидеть. Сразу в клуб, в кино.

Даша: А что тогда, в Огоньке?

Нина: Знаешь, сели мы смотреть этот фильм, и вот он начался. На экране – гитара, а потом — молодой парень пританцовывает и поёт... И с каждой минутой фильма, с каждой песней я только просила об одном — чтобы фильм не заканчивался, чтобы он шёл дольше. Вот как ты говоришь — до мурашек. Вот, какой-то ключик он подобрал ко мне. Как будто для меня пел. Это было какое-то открытие, может, даже чудо. Эти песни, этот голос, эта простая грустная история в фильме.

Даша: Поиск брата и особенно то, что он влюбился в девушку брата, да!?

Нина: Да.

Даша: Вы же его смотрели кучу раз.

Нина: Не говори. Тогда все деньги на кино уходили. Десятки раз видела в тот год.

Даша: Тёть Нин, я вот смотрю на вас и думаю, какая вы чудная, хорошая, добрая.

Нина: Ну что ты придумываешь.

Даша: Это же здорово, вот так — быть такой, как вы. Слушать музыку...

Нина: Слушаешь Рафаэля и уносишься далеко-далеко. В ту страну, где тебя любят и понимают.

Даша: Тёть Нин, ну что вы... А что я вас не понимаю... Понимаю. Вот и Катька идёт. И Катька понимает.

Входит Катя с пакетом.

Катя: Это вы о чём. Кого я понимаю?

Даша: О Рафаэле, Кать!

Катя: А! Ну это точно.

Даша: Да ты не усмехайся. Мировая у тебя мать. Порядочная, добрая, красивая! Беречь её надо и пылинки с неё сдувать.

Катя: Это точно.

Даша: Я вообще на минутку зашла, тёть Нин, книжку у вас взять хотела.

Нина: Бери, конечно. Какую?

Даша: Ну, про любовь, помните, рассказывали мне.

Нина: Куприна?

Даша: Да, кажется...

Нина: Вот, там, на полке, видишь?

Даша берёт книжку и уходит.

Катя: Вы тут чего?

Нина: Да так. Зашла Даша, что-то разговорились...

Катя: Ты ей о Куприне рассказываешь?

Нина: И не только. Хорошая она. А знаешь, в музыке и литературе – одно спасение. Может, и для неё тоже.

Катя: Уход от действительности.

Нина: А если по-другому нельзя. Знаешь, Рафаэль как-то сказал, что мир без музыки — это мир глухих.

Катя: У нас полстраны глухи и слепы. И знать хотят только себя. И никого и ничего больше.

Нина: Ты не права.

Катя: Ты же хотела к Марине идти — причёску сделать?

Нина: Ждёт уже, наверное. Иду. Сейчас. Как-то устала я.

Катя: Ты иди. Я тут сама. Не беспокойся.

Нина встает и идёт к двери.

Затемнение. 

Дмитрий Ластов
Москва (Россия)
Опубликовано 06.01.2019