Алехандра Мартос Фигероа, художественный реставратор: «Реставрация должна остаться незамеченной, но не подражающей тому, как рисует художник». 2025

ALEJANDRA MARTOS FIGUEROA, RESTAURADORA DE ARTE:
"LA RESTAURACIÓN TIENE QUE PASAR DESAPERCIBIDA
PERO SIN IMITAR CÓMO PINTA EL ARTISTA". 2025

Алехандра Мартос Фигероа уже два десятилетия работает реставратором в музее Тиссена. Через ее руки прошли знаковые картины авторства Кирхнера, Дега и Карпаччо, которые заставили ее попасть в ловушку одной из самых красивых профессий в мире, по ее словам. Дочь двух известных личностей, таких, как Рафаэль и Наталия Фигероа, сумела сохранить анонимность и реализовать наставления своих родителей: быть хорошим человеком и упорным работником.

В Мадриде идет сильный дождь, но это не препятствует многим туристам и жителям Мадрида пройти ко входу в музей Тиссена на Пасео-дель-Прадо, образуя танец зонтиков, напоминающий дождливый день в Париже, который изобразил Гюстав Кайбот на одной из множества работ, расположенных на стенах этого центра искусства, обладателя ценной коллекции и одного из мест городского паломничества, с миллионом посетителей в год.

Алехандра Мартос Фигероа, реставратор музея более двух десятилетий, передвигается по залам и в своей реставрационной мастерской как рыба в воде. Ее фамилии выдают ее (она дочь певца Рафаэля и журналистки и аристократки Наталии Фигероа), но она лучше, чем кто-либо, представляет детей великих личностей, сумев сохранить анонимность и пробиться благодаря решимости и таланту. Черта ее характера, которая проявляется с первого же момента, когда мы проходим за тяжелую дверь реставрационной мастерской музея, — это страсть, которую она испытывает к своей работе. И улыбка, которая почти не исчезает на протяжении всего интервью.

В детстве Алехандра Мартос мечтала выйти на сцену, так же как и ее отец, но в качестве танцовщицы. Однако именно в подростковом возрасте она открыла для себя мир реставрации произведений искусства: Рафаэль отправил на реставрацию несколько картин, которые вернулись домой не только в идеальном состоянии, но и с отчетом, вызвавшим любопытство у шестнадцатилетней девочки, которая усадила своих родителей, чтобы сказать им, что хочет стать реставратором произведений искусства. Таким образом, она увлеклась "одной из самых красивых профессий в мире", которая заставляет ее наслаждаться каждым днем и чувствовать, что она вносит свой вклад в сохранение наследия.   

Настойчивость, старательность и осознание того, что "никто ничего тебе не подарит", - это великие уроки, которые преподали ей ее родители, направлявшие ее в пути, пока она не стала опытным реставратором, который каждый день приходит в мастерскую, готовый поставить на паузу бешеный ритм жизни, наполняющий нашу повседневность, чтобы отправиться в путешествие во времени и потеряться в недрах некоторых из самых ценных произведений в истории искусства.  

Что Ваши родители сказали Вам, когда Вы рассказали им, что хотите посвятить себя реставрации?

Я не очень хорошо помню, как прошел разговор с моими родителями, но им это показалось феноменально интересным. Я хотела стать балериной, это была моя страсть, но наступает момент, когда физически понимаешь, что этого не будет, и это осталось в качестве хобби. Когда я заинтересовалась теми картинами, которые должны были быть восстановлены, когда я посмотрела на то, как реставраторы работали с этими русскими иконами, я была очарована.

 Вы помните, каким был Ваш первый день в музее Тиссена?

Я часто ходила туда, потому что он мне нравился, и всякий раз, когда приезжали зарубежные друзья и у них находилось время время, я говорила: «В Тиссен!». Когда появилась такая возможность, я не поверила в это по двум причинам: из-за того, что я нахожусь в музее, и из-за того, что могла работать реставратором, потому что нелегко найти место. Я долгое время работала самостоятельно, но не переставала быть фрилансером. Я забеременела своим первым ребенком и задумалась, как продолжить свою работу. Так совпало, что музей расширяется, и я отправила свое резюме. Сначала меня позвали приехать в качестве подкрепления, чтобы все было готово и чтобы можно было повесить работы, которые были из коллекции Кармен Тиссен 20 лет назад, за одни контрактом последовал другой, и я осталась.

Чем Вы больше всего наслаждаетесь каждый день, работая в таком месте, как Музей Тиссена?

Мне очень нравится то, что я делаю, и мне повезло, что я могу делать это в таком месте, как это, где находится разнообразная коллекция, которая мне кажется чудесной, так что, хорошо это или плохо, нам повезло, что мы можем заниматься самыми разными вещами. Когда меня спрашивают, в какой эпохе я специализируюсь, я отвечаю, что во всех, потому что здесь мы делаем все понемногу. Современное произведение не имеет ничего общего с произведением XIII века. Но мы быстро растем. И командная работа имеет решающее значение. Кому-то одно дается лучше, чем другим. И на предварительном этапе, и на завершающем, и во время процесса мы все это комментируем, и это очень тебе помогает.

Если вспомнить, с какой, по Вашему мнению, самой большой проблемой Вы сталкивались?

На ум приходит картина Кирхнера. Есть реставрационные работы, которые более неблагодарны, потому что их не видно. Все, что представляет собой живописный слой, особенно если это чистка, впечатляюще эффектно, потому что ты вносишь баланса в произведение, удаляешь этот окислившийся лак, эти загрязнения... И оно опять становится тем, чем, более или менее, должно было быть. Но вся работа, выполняемая сзади, на опорах или по краям, не видна, хотя в равной степени необходима для обеспечения стабильности полотна. Я помню картину, в которой нужно было сделать что-то предположительно простое, и внезапно открылся очень сложный мир, опора была сильно повреждена, пришлось провести восстановление... И с меня семь потов сошло. Затем ты снова натягиваешь холст на раму, прикрепляешь багет, и того, что ты сделал, не видно. Но наша работа заключается не в том, чтобы показать, что мы сделали, по крайней мере, в этом случае речь идет о сохранности полотна. Логически да, есть вещи, которые видны. Если ты проводишь чистку, то картина должна выглядеть как можно лучше в том смысле, что она должна отличаться от оригинальной. Когда ты устраняешь дефекты, то если ты подойдешь ближе, ты должны суметь увидеть разницу.

То есть цель состоит не в том, чтобы это тоже осталось незамеченным.

Да, и нет. Это должно остаться незамеченным, когда ты смотришь на картину в целом. Ничто не должно привлекать твоего излишнего внимания, ты должен уметь видеть картину в гармонии. Но если вы подойдете ближе, особенно если были большие потери краски, должна быть разница между исходным материалом и тем, который мы, реставраторы, используем, и то же относится к технике Я не собираюсь имитировать то, как рисует художник. Ты должен растушевать цвет другим способом, чтобы глаз мог увидеть его в целом, но чтобы ты ничего не хотел имитировать. Мы здесь не для того, чтобы что-то имитировать. И не для того, чтобы создать что-то новое, не для того, чтобы что-то добавить.

В Музее Тиссена есть мастерская, рентгеновский бункер,
лаборатория и фотолаборатория.

Что Вы находите наиболее приятным во всем процессе восстановления картины?

 По правде говоря, мне нравятся все моменты. Мне нравятся все шаги, которые можно сделать при работе с картиной. К тому же они такие разные, они очень сильно меняются от картины к картине. Каждое полотно - это мир, ему нужно то, что нужно именно ему, и каждое не похоже на другое.

А есть какое-нибудь произведение, которое вызвало у Вас особые чувства?

Да, конечно, потому что у всех нас есть любимые картины. И другие, которые тебе нравились не так сильно, а потом покорили тебя, потому что работа шла очень хорошо, потому что в конце концов ты многому научилась или потому что она показала тебе что-то новое. Я помню картину Карпаччо, которую я восстанавливал сначала со своей коллегой, а затем уже в одиночку. Нам построили своего рода витрину в одиннадцатом зале музея, и, занимаясь реставрацией, мы стояли перед публикой. Мы начали ее как раз перед пандемией, за месяц до ухода домой. Мы все отправились по домам, затем вернулись только мы, но постепенно публика начала приходить. Весь процесс работы над картиной, который длился полтора года, был таким особенным, таким необычным, не похожим на другие. Это картина, которая для меня как сокровище. И потому что картина – это чудо. Как произведение искусства, как техника, так что исследования, которые мы провели, то, что я узнала из этой картины, то, что мы открыли для себя, дало мне очень много. Это картина, которая мне очень запомнилась.

Помимо того, что Вы являетесь реставратором и влюблены в искусство, есть ли какая-то эпоха, которая Вам особенно нравится? Какой-нибудь художник, который является Вашей слабостью?

У меня нет ни любимого художника, ни любимой картины, ни любимой эпохи.По правде говоря, мне нравится многие картины во многих аспектах. Есть много художников, которые кажутся мне великолепными, как древних, так и современных. Это как когда меня спрашивают, какая моя любимая песня. Я не могу назвать лишь одну. Это невозможно.

Сейчас много говорят об искусственном интеллекте, о том, как он изменит нашу жизнь. Это также влияет на мир реставрации? Чувствуете ли Вы, что произойдет качественная трансформация?

Я не знаю, что произойдет, я понятия не имею, каким образом он сможет войти в мир реставрации. Мы все больше и больше сосуществуем с наукой и технологиями, мы полностью полагаемся на них. Ты не работаешь, не выполнив все исследования, не сделав все фотографии. Это то, что дает тебе предварительную информацию и основу для начала работы. В Музее Тиссена мы делаем все это здесь: у нас есть лаборатория прямо в мастерской, мы работаем с ней рука об руку. Фотографии делают тут же, рентгеновский бункер находится в подвале музея. Каким образом искусственный интеллект может проникнуть во все это? Я не знаю. Это пугает меня, а? В целом. Меня все еще очень смущает GPT-чат. Я не говорю, что это не чудесно, но я хочу думать, что та часть ремесленной работы в мастерской, которую мы выполняем, включающая осязание, обоняние, не будет утрачена.

 В какую работу Вы погружены в данный момент?

Сейчас я занимаюсь техническим исследованием произведения Дега, пастели.Мы также проводим много исследований, подробно изучаем произведение всеми методами, которые мы используем, чтобы узнать, как оно создано, из каких материалов оно состоит, и благодаря этим исследованиям понять, как работал художник. Мы также разыскиваем документацию или полотна в других аналогичных музеях, чтобы лучше понять его. А для нас лучше понять картины - это то же самое, что и возможность лучше их сохранить.

Если бы Вы родились заново, Вы бы снова выбрали эту профессию?

Да, за исключением того, что я могла бы стать балериной (смеется).

Какие увлечения помогают Вам отдыхать от работы?

Музыка, она мне очень нравится. В конце концов, я всегда ухожу в мир искусства. Кино, музыка, чтение. Я очень люблю читать, но сейчас читаю очень мало. Это как будто забирает часть моей жизни. И прежде всего возможность быть с людьми, быть с моей семьей, моими друзьями. Не делать ничего конкретного - быть рядом, разделят жизнь.

Вы дочь двух знаменитых родителей, но Вы изо всех сил старались вести скромную жизнь вдали от всеобщего внимания. Это сложно?

Нет, если ты хочешь, ты можешь это сделать. Это правда, что иногда есть внешние факторы, которые тебе это не позволяют, но я думаю, что это возможно. Можно быть там, где ты должен быть, или когда ты думаешь, что должен быть, или когда это необходимо, но также можно оставаться в тени.

Какой совет дали Вам родители, который доминирует в Вашей жизни?

Мои родители научили нас своим примером больше, чем читая нравоучения или ведя беседы. Прежде всего, надо стараться быть хорошим человеком, хорошими людьми, быть трудолюбивым и прикладывать усилия к тому, что ты делаешь. И исходя их этого, делай, что хочешь.

Рафаэля всегда отличала его работоспособность...

Да, он делает это с большой любовью, потому что он увлечен тем, что делает. В конце концов, я считаю величайшей удачей в мире добиться того, чтобы то, чем ты занимаешься, было тебе очень интересно и нравилось. Но трудиться надо каждый день. И стараться изо всех сил, потому что никто никому ничего не дарит. Даже если ты занимаешься этим сорок лет.

Унаследовали ли Ваши дети эту артистическую жилку от матери и семьи?

Да, у нас нет выбора. Было бы странно, если бы в нашем доме... Несколько моих младших племянников еще не определились, но мы все еще ждем, не согласится ли кто-нибудь, например, стать юристом. В этом не было бы ничего страшного, не так ли? Но на данный момент всех тянет к искусству в целом.

Сандра Муньос
18.03.2025
www.harpersbazaar.com
Перевод Р.Марковой
Опубликовано 22.03.2025