Загадочный язык оперы
В перестроечные годы, когда вся наша жизнь пошла кувырком, когда ситуация в стране каждый день менялась к худшему и денег не хватало на самое необходимое, я как-то забыл о театре, о своих увлечениях: надо было думать о хлебе насущном. Наша дочка Наташа была еще маленькая, ей нужно было детское питание, не говоря уже обо всем остальном.
Мой отец - ветеран Великой Отечественной войны, получал продовольственные заказы, а я бегал по всей Москве в поисках финского "Туттели". Сейчас верится с трудом, как мы это все пережили... С 1986 года я оформил патент на фотоработы и стал бегать по съемкам. Жена тоже устроилась бухгалтером на одну фирму: сразу пошли деньги. Чтобы поддержать более ли менее приличный прожиточный уровень, по тем временам, кстати, достаточно высокий, нам надо было работать с утра до вечера и без выходных.
О театре я вспомнил только несколько лет спустя, когда до отъезда в Германию оставалось три года... Эти годы у меня уже не было постоянной работы, и тут мне вдруг пришла в голову идея показать дочке все лучшие достопримечательности Москвы. И вот однажды гуляя по центру, мы проходили мимо МАМТ им. Станиславского и решили заглянуть...
В 1988 году художественным руководителем и главным дирижером Московского музыкального театра им. К.С. Станиславского и Вл.И. Немировича-Данченко стал Евгений Владимирович Колобов, но в скором времени из-за возникших серьезных творческих разногласий с руководством театра он покидает МАМТ им. Станиславского и вместе со своими единомышленниками по инициативе мэра Москвы Ю.М. Лужкова создает театр «Новая Опера». За своим руководителем ушли многие артисты хора, музыканты оркестра, работники технических цехов и несколько солистов, в числе которых были Юлия Абакумовская и Эмма Саркисян.
Я то все эти годы думал, что после раскола труппы и финансовых проблем театр перестал существовать, а там все как прежде: идут спектакли, все тот же репертуар, я прямо не ожидал: я был уверен, что театра давно нет, а в его здании располагается какой-нибудь мебельный салон.
Я выбрал мою любимую оперу "Пиковая дама" с самым лучшим составом солистов, которых отлично знал и решительно направился к кассе. Но... как водится, билетов нет! Во мне все взорвалось: - Как это нет?! Где же они? - Все проданы. - А как же я? - Ну возьмите билеты на другой спектакль. Я не понимал, что происходит, и говорил, что приходило в данный момент в голову: - Вы что не понимаете, мне нужен именно этот спектакль, черт возьми! Я люблю классическую музыку, оперу, пришел в театр, а вы мне говорите: нет билетов!
Моя дочка, которой было тогда лет десять совершенно растерялась: - Папа, пойдем, ну если нет билетов! - Как так пойдем? Я разошелся не на шутку: - Значит так, есть же в конце-концов бронь... Администратора на месте не было, но из других служебных помещений выскочили на шум какие-то женщины и затащили меня в одну из комнат. - А почему вам нужен именно этот спектакль? - Потому, что в нем заняты самые лучшие певцы. Такое сочетание солистов, такой ансамбль встречается крайне редко (тут я назвал их всех поименно), и я хотел бы, чтобы моя дочь послушала эту оперу именно в таком составе.
Эти театральные служащие, между делом, ко мне расположились. - А вы так хорошо разбираетесь в опере? Я аж подскочил: - Разбираюсь ли я? Вы что, девчата! Положение серьезней, чем вы думаете... - Приходите к началу спектакля, мы вас проведем.
Забегая вперед скажу, что мы пришли с Наташей в назначенный день в театр, и нас посадили на самые хорошие места в партере, которые в последующие годы практически стали "нашими".
До спектакля оставалась неделя, но я уже завелся и мучился от нетерпения. В одной театральной кассе случайно совсем купил билеты в Кремлевский Дворец съездов на Лебединое озеро, и мы всей семьей пошли на балет.
Начался спектакль, звучит вступление, а я чувствую что-то не то... Ага! Вот оно что - фонограмма - да нет, не может быть! Как? в Москве, в Кремле, на Лебедином озере?! Позор! А я-то как попал, привел еще жену с ребенком... В антракте стесняюсь спросить служащую у входа в партер: - Где, извините, оркестр? - Никакого оркестра, все спектакли идут под фонограмму. - И опера? - Вы что, мужчина? Оперы в КДС не идут уже лет десять. У меня потемнело в глазах: - А в Большом? - почти шёпотом спросил я. - В Большом идут. - Слава богу! И на том спасибо!
Какое-то время спустя я прочитал в газете интервью с Муслимом Магомаевым, в котором он рассказал, как однажды пригласил своих гостей из США на балет в КДС и чуть не сгорел там перед ними со стыда за использование в музыкальном спектакле Большого, не побоюсь этого слова театра, фонограммы вместо оркестра. Больше я в КДС - ни ногой!
Я помню КДС советских времен, когда там шли балетные и оперные спектакли Большого театра. Билеты свободно продавались и были по цене вполне доступными, сцена была хорошо видна с любого места. Я часто в юности ходил в КДС на балет и оперу, а заодно объедался разными деликатесами в знаменитом Банкетном зале, который во время антракта представлял собой очень большой и хорошо организованный буфет. Именно там я впервые в жизни попробовал жюльены в кокотницах и... нечто, вроде мороженого политого вареньем. На вкус это напоминало какой-то десертный крем и было просто сказочно вкусно!
Называлось это чудо "Взбитые сливки". Это было, пожалуй, единственное место во всей Москве, где можно было отведать этот необычный воздушный десерт. Было, впрочем, еще одно место - у меня дома, но об этом я расскажу отдельно.
Размышляя о том, на какую оперу было бы лучше всего в первый раз повести Наташу, я решил, что ребенку для начала будет интереснее и понятнее опера Дж. Россини "Севильский цирюльник" в прекрасной постановке К.С. Станиславского - очень красивый, яркий спектакль, с легким веселым сюжетом, одним словом, опера-буффa. Графа Альмавива традиционно исполнял Анатолий Мищевский, как я уже говорил - один из лучших лирических теноров.
За пару дней до начала спектакля я готовил дочь к ее первому походу в МАМТ им. Станиславского и Немировича-Данченко, рассказывая все, что я сам знал о театре, опере, а также о содержании действия. Когда же мы подошли к главному входу театра, оказалось, что "Севильский цирюльник" заменен на оперу "Евгений Онегин". Мне пришлось срочно рассказывать Наташе о романе А.С. Пушкина и кратком содержании одноименной оперы П.И. Чайковского.
А.Мищевский в роли Ленского.
Причину замены спектакля мы узнали сразу же, как только вошли в театр: Анатолий Мищевский, единственный исполнитель партии графа Альмавивы в "Севильском цирюльнике", был убит неизвестными возле своего дома, возвращаясь после спектакля "Евгений Онегин", в котором он исполнял партию Ленского. Масштаб трагедии было невозможно переоценить. Трагически оборвалась жизнь артиста, посвятившего всю ее до последнего дня театру, в котором он пел более 35 лет. В YouTube имеется достаточно видео с участием этого замечательного певца.
В спектакле, на котором мы тогда побывали с Наташей, в роли Ленского выступил начинающий молодой певец Ахмед Агади, который впоследствии исполнил и графа Альмавиву в "Севильском цирюльнике". Вскоре состоялся вечер памяти Анатолия Мищевского, на котором мы также присутствовали.
Надо сказать, что буквально с первых же спектаклей, на которые мы приходили, я почувствовал какое-то особое, теплое к нам отношение со стороны администрации, служащих театра, а также артистов и музыкантов. Нам предлагали лучшие места в партере, приглашали на спектакли, в том числе, и на премьерные. Не проходило ни одной недели, чтобы мы, по крайней мере, раза два не посещали театр.
Разумеется, никаких билетов мы не покупали: у нас были пропуска, причем они действовали также и на тех, кого мы частенько приводили с собой. В театр мы приходили всегда с цветами, и Наташе разрешали их лично вручать на сцене в конце спектакля нашим любимым артистам.
В букеты мы вкладывали заранее подписанные специальные карточки с обращением к артисту, добрыми словами благодарности и с указанием моего имени и номера телефона. Скоро нас знал уже весь театр. Наташа собрала автографы всей оперной труппы и руководства театра. Нам случалось иногда встретить в зрительном зале или в фойе известных артистов, режиссеров, музыкальных критиков и обменяться впечатлениями о спектакле.
Людей, по-настоящему понимающих в искусстве, тем более в оперном жанре, на самом деле очень мало, даже среди профессионалов. По мнению Дмитрия Бертмана, художественного руководителя московского театра "Геликон-опера", такие люди имеют врожденную способность воспринимать музыкальный язык оперы. Прочувствовать, пропустить через себя всю гамму, всю особенность и красоту интерпретации художественного образа посредством музыки, голоса, а также испытать истинное наслаждение от этого эмоционального накала, заставляющего переживать самые счастливые мгновения, очищающие и возвышающие душу и, наконец, уметь отличить настоящее от подделки, талант от посредственности способны буквально единицы.
Во время спектакля мы всячески поддерживали артистов аплодисментами и другими, принятыми в опере проявлениями восторга. Я объяснял Наташе, в каких именно местах после удачно спетой арии или в конце сцены можно аплодировать, а когда стоит крикнуть "Браво"! По нашей реакции и поведению было понятно, что мы достаточно знакомы с правилами и традициями оперного театра и хорошо разбираемся в музыке, опере, голосах и тонко чувствуем артистов, так что зал неизменно нас подхватывал...
Однажды Наташу, которая постоянно торчала за кулисами, поймал Вячеслав Осипов: -Это ты записки пишешь? - Нет, это мой папа. - А кто у тебя папа? - Мой папа... он... - Вот тебе мой номер телефона, передай папе, чтобы он мне позвонил.
На следующий же день я позвонил Осипову. Я назвал ему все его лучшие роли в театре, самые удачные моменты исполнения, вспомнил такие мелочи, которые он сам уже забыл, что-то посоветовал, а также сделал важные замечания. По некоторым вопросам мы с ним здорово поспорили. Моя Наташа, которая с замиранием сердца слушала наш разговор, то и дело одергивала меня: - Папа! Ты что? Как ты с ним разговариваешь? Он ведь Народный артист!!!
Я помню, говорил Вячеславу Николаевичу, что очень редко искусство оперного театра, обычно ограниченного временем спектакля, не проходит бесследно, а продолжает жить в памяти, имея в виду прежде всего себя... В общем, мы подружились, и я предложил ему в конце разговора видеосъемку всех опер с его участием, а он, в свою очередь - приглашение на любой спектакль!
Теперь мы принимали приглашения от Осипова, иногда звонили в дирекцию театра, узнавая состав участников интересующей нас оперы, покупали цветы и - в театр! А после спектакля - короткие встречи у служебного подъезда, обмен впечатлениями, обсуждение и уточнения некоторых нюансов исполнения.
Однажды, по каким-то организационным причинам, Наташу, против обыкновения, не пропустили за кулисы на вручение цветов артистам в конце спектакля. Ждем, как всегда, у служебного подъезда. Выходит Осипов с охапкой цветов. Наташа чуть не плачет... - А что случилось, Наташа, почему я тебя не видел? - Меня не пропустили! - Как это не пропустили? - прогремел Осипов - Кто? Говори! Начальники! Понаставили кругом машин: народному артисту негде запарковаться! Не переживай, Наташа, я им завтра все скажу... А знаешь, вот что, - тут он выложил на капот машины цветы и говорит: - Выбирай любой букет! Этот - от Министерства культуры, этот - от дирекции Большого театра, этот - от... А вот, бери этот, смотри, какой красивый! Это тебе, Наташенька, от меня!..
Приходим домой, Наташа прямо с порога: - Мама, мама! Осипов мне цветы подарил! -она вся светилась от счастья...
В дальнейшем я общался со всеми солистами оперы и, опуская детали и подробности, скажу, что многие мои критические замечания они воспринимали конструктивно и никогда не обижались. В особо острых дискуссиях я твердо заявлял: - Вы - артист, а я - зритель, и вы играете для меня! Но в любом случае они понимали, что я прав и отношусь, в сущности, к ним с большой любовью.
Сергей Лурье
Опубликовано 30.07.2017