Глобальная мультимедийная суперзвезда...

A GLOBAL MULTIMEDIA SUPERSTAR...

Рафаэль, глобальная мультимедийная суперзвезда, начал свою профессиональную вокальную карьеру в 1960 и впоследствии получил ведущую роль в многочисленных кинематографических проектах, продвигавших звезду, вел свои собственные телевизионные шоу и исполнил заглавные роли в испанской версии мюзикла "Джекилл и Хайд". 

Начало его восхождения к славе было неразрывно связано с его способностью воплощать в его имидже, музыке и исполнительском стиле одновременно традицию и современность. Он остается широко известной персоной в Испании, и его телевизионные программы в Сочельник стали столь же традиционными и обсуждаемыми, как и обращение короля к народу. Хотя Рафаэль - безоговорочный социальный феномен у себя дома, он слишком спорная фигура, чтобы обрести статус национального сокровища.  Лус Санчес-Мельядо говорил:

Попробуйте сказать на людях эти фразы: Yo soy aquél. Qué sabe nadie. En carne viva. Escándalo. Кто-нибудь точно дополнит их куплетом, отложившимся в его подсознании. Как пирожное «магдалена» у Пруста. Как реакция собаки Павлова. Каждая из трехсот песен, входящих в репертуар Рафаэля, вызывает автоматический ответ в воображении трех поколений испанцев. С его именем происходит то же самое. «Рафаэль?» - «Великий артист», «комедиант», «страшила», «предшественник гламура», «звезда», «жеманник», «уникальный». Это спонтанная реакция большого числа опрошенных. Относительно него у всех есть свое мнение. (Sánchez-Mellado, 52)

Мое намерение в этой статье состоит в том, чтобы привязать к контексту и объяснить эти сложные и часто противоречивые отклики, которые, я утверждаю, происходят в основном из того, что Рафаэль ярко воплощает массовую культуру потребления, которая проявилась в Испании в течение 1960-х, когда, по примечательному высказыванию Татьяны Павлович, "самооправдание режима (Франко) прекратило быть метафизическим и стал более откровенно материальным" (Pavloviç Tatjana, 1). Это написано как социо-историческая сопутствующая часть к первому научному исследованию, посвященному Рафаэлю, в котором я определяю его место, и культурно и эстетически, в нарождающейся области изучения испанской популярной музыки (Wheeler).

Особенно после его женитьбы на аристократке Наталии Фигероа в 1972 году Рафаэль поддерживал тесные личные и политические связи с франкистской элитой, и он представляет собой яркий пример того, как знаменитости заигрывали с диктаторским режимом и были обласканы им. В интервью, как и в текстах песен, он стремился избежать политических заявлений, но, когда его побуждали, то, пусть не слова, но его чувства становились вполне прозрачными: 

Думаю ли я, что здесь есть политические проблемы? У меня это в крови сидит: я в этом ничего не понимаю! И это не поза: я абсолютно, абсолютно аполитичен. Я не знаю, что такое социализм, не знаю, что это такое... и что там еще есть… ну, коммунизм… и что еще? много чего… демократия и риносинкразия*, ха-ха-ха! Клянусь, что я ничего не понимаю. Я даже не знаю, что означают эти слова. Я восхищаюсь и до безумия обожаю генералиссимуса Франко, я очень люблю его, глубокой любовью. Он вызывает у меня огромное уважение. Сейчас, если вдруг придет король Хуан Карлос или… и он придет и будет вести себя так же, как Франко, с моей стороны он увидит такое же уважение - точно так же, как Кеннеди вызывал мое уважение за то, что он так хорошо вел себя по отношению к американскому народу, ты меня понимаешь? (Рафаэль цитируется в работе Порселя - Porcel "Raphael", 23) 

Из-за этого в 1960-х и в начале 1970-х многие стали предполагать, что он был оппортунистом, чья слава окажется быстро проходящей. Рафаэль - захватывающее социологическое исследование, в контексте которого становится возможным изучить недоверие к массовой культуре со стороны Испанской Академии, неудовлетворительное положение дел, жертвой и причиной которого он является. Явное отсутствие академического внимания, я предполагаю, симптоматично для более широкой тенденции, характеризуемой Джо Лэбэнием в следующих терминах: "критические изыскания по вопросам современной испанской культуры, в основном из-за самоограничения исследованием "высокой культуры" (даже когда изучаются неканонические тексты), систематически делало невидимыми (призрачными) целые области культуры, которые воспринимаются как недостойные объекты исследования, потому что они потребляются низшими группами" (Labanyi, 1).

• Заметки политолога:
• Из приведенных выше слов Рафаэля довольно сложно сделать вывод, насколько Рафаэль был или не был оппортунистом, и автор не раскрывает, почему именно такое заключение, по его мнению, было вынесено обществом в свое время. По крайней мере, в работе не приводится никаких свидетельств, подтверждающих правоту этого мнения, хотя автор довольно обильно цитирует большое число публикаций самого разного толка по многим поводам. Думается, у исследователя присутствует несколько неточное понимание термина "оппортунизм", а также абсолютная недостаточность оснований его применения к фигуре Рафаэля в контексте развития культурной составляющей всей истории Испании.
• Заявление о том, что Рафаэль представлял собой смешение традиций и современности, (добавим только, что весьма эффектное и вполне эффективное) - утверждение, хотя и несколько голословное в данной работе, но и в значительной степени оправданное, если обратиться к исследованиям более позднего времени, с которым мы уже знакомили на страницах издания. 
• Тем не менее, представляется разумным, если бы это подтверждалось более весомыми доказательствами, поскольку и предмет и объект исследования, заявленные автором, должны были бы стать реальной основой анализа аспектов художественной личности артиста. 

Однако это призрачное отсутствие находит свою компенсацию в обширном объеме всего написанного о Рафаэле поклонниками, газетами и желтой прессой. Агиографическое освещение в публикациях средств массовой информации получает свое зеркальное отражение в отрицательных публикациях прессы и статьях, которые представлены в культурных журналах, написанных интеллектуалами анти-франкистской направленности. 

• Заметки политолога:
• Отнеся Рафаэля к представителям массовой культуры (что в некотором смысле, по крайней мере, по формальным признакам, представляется, безусловно, соответствующим действительности), автор несколько грешит против истины, утверждая, что слабый интерес исследователей именно к этому аспекту приводил к отрицательным публикациям о Рафаэле в "качественной" прессе.
• В нашем издании представлен огромный пласт всего написанного, и негативные отзывы составляют ничтожно малую часть, хотя отбор и цензурирование никогда не осуществлялось нашим изданием при выборе материалов к размещению. Думается, что читатель легко может в этом убедиться, пролистав соответствующие рубрики.

В этой статье я буду использовать этот материал, во-первых, для того, чтобы исследовать, как споры относительно массовой культуры и правительственных режимов концентрировались вокруг певца, и затем, во второй части, чтобы изучить последствия или наследие этих дебатов и эволюцию его звездной персоны в более поздний период. Это, я надеюсь, послужит не только увеличению нашего знания об одном из наиболее коммерчески успешных и готовых для экспорта культурных идолов Испании, но также позволит оспорить современное понимание роли массовой культуры на нынешнем этапе, выявив ее особенности в переходный период.

Перевод и заметки политолога Н Арутюновой
Опубликовано 30.04.2020

Примечания переводчика:

* Нелюбовь к носам.