Рафаэль: беспредел в парке Alameda. 2014
RAPHAEL: EL TORBELLINO DE LA ALAMEDA. 2014
Все, кто любит иметь точные сведения о малозначащих вещах, наверное, сойдутся в том, что первый массовый концерт, имевший место в Мехико, состоялся 11 февраля 1968 в парке Alameda Central – это было выступление Рафаэля. Хотя представляется маловероятным, чтобы такой президент, как Густаво Диас Ордас сказал, обращаясь к певцу: «Эрнан Ортес завоевал страну шпагой, а ты покорил мексиканцев твоим голосом и твоей харизмой», эта фраза – свидетельство того, что значил этот юный испанский певец, который в шестидесятые годы, когда английская волна, возглавляемая группой Битлз, достигла кульминации, покорил мексиканскую публику, став настоящим массовым феноменом.
Рафаэль вернулся в Мехико после девяти месяцев отсутствия, 30 января 1968. Он побывал в Пуэрто-Рико, где произвел фурор и вызвал беспорядки. С того момента, как он произвел посадку в Центральном Аэропорту, целый ряд происшествий, некоторые из которых были несчастными случаями, а другие – живописными событиями, предвещал кульминацию в Аламеде, словно пророчество, которое сбывается с точностью, от которой бросает в дрожь.
Пока шестьсот девушек ожидали его перед аэропортом, чтобы поприветствовать, Мигель Рафаэль Мартос Санчес, родившийся в 1943 году в Линаресе (провинция Хаен, Испания), стоял вместе со своим представителем и матерью, напрасно ожидая, когда транспортер принесет его чемоданы. Он боялся, что это была кража, но на следующий день Рауль Веласко, репортер газеты El Heraldo de México, опроверг этот слух. На самом деле это была халатность авиационной линии, которая в каком-то смысле поставила под удар первое выступление в El Patio, самом знаменитом из концертных центров шестидесятых годов. Верный манере все подслащивать, Рауль Веласко утверждал, что Рафаэль отказывался выступать в этот вечер в кальсонах. В конце концов, чемоданы были найдены и вовремя отправлены в Мехико.
На следующий день, в пятницу, 2-го, Веласко убил одним выстрелом двух зайцев своим заявлением: сначала он рассказал о выдвинутом против Томаса Муньоса, директора фирмы Discos Gamma, обвинении в саботаже нового диска певца, Digan lo que digan. Он утверждал, что испанский продюсер, оказавшись в Мексике, позвонил директорам радиостанций, чтобы попросить не включать в передачи новый диск, распространяемый через Capitol Records, предприятие, с которым он вел судебную тяжбу. Директор фирмы Capitol, Андре Мидани, вручив Рафаэлю копию диска, уже ходившего по городу, заявил, что если бы его права на эксклюзивную работу с певцом были несомненными, не было бы причин саботировать его талант.
Позднее Веласко отметил успех первого выступления едва достигшего 22 лет юноши в набитом до потолка El Patio; самое избранное столичное общество, которое могло позволить себе роскошь заплатить за вход 200 песо, стоя аплодировало таким песням, как Digan lo que digan, Cierro los ojos и Mi gran noche, в то время как на сцену летели меха и салфетки, чтобы отблагодарить за щедрость «симпатичного парня, плута с глубоким драматизмом в душе».
Однако репортеру показалось неуместным, что певец злоупотребляет гримом и пользуется «шляпой в качестве драматической опоры». Возможно, чтобы придать себе сходство с фотографией на обложке, Рафаэль, использовал шляпу как форму рекламы своего нового диска.
В свою очередь Гильермо Очоа, репортер газеты El Novedades, опубликовал 3 февраля большое интервью с певцом, которого сравнил с «гаммельнским крысоловом», как сделал Карлос Монсивайс в хронике «Рафаэль в двух таймах и одном постскриптуме», опубликованном в его книге «Días de guardar». Очоа говорит: «кажется, будто современный гаммельнский крысолов завладел аудиторией, чтобы рассказывать ей музыкальные истории с помощью голоса, жестов, поз, рук (особенно рук), и те крысы, что заплатили по 200 песо с головы, чтобы увидеть, как он выступает, не хотели стряхнуть чары. В своей пестрой хронике Монсивайс пишет: «[...] это господа, никогда не слышавшие о гаммельнском крысолове [...]».
«Кто такой Рафаэль?» спрашивает его Гильермо Очоа: «Я - отвечает он с хохотом. В ответ на настойчивость журналиста Рафаэль говорит: «Юноша 22 лет, более или менее такой же, как все: плохой ученик, хороший парень, иногда симпатичный, порой очень дерганый, в каких-то случаях антипатичный». Позднее в комментарии, предостерегая его, Очоа говорит ему, что у него есть дар управлять толпой, он может встать перед ней и попросить, чтобы она замолчала, и она повинуется ему, не бросая в него помидорами.
«Говорят, что в Испании [...] – продолжает Очоа, -[...] есть три правительства: правительство генералиссимуса Франко, правительство Эль-Кордобеса в сфере корриды, и твое – в музыкальной сфере» Рафаэль поспешно отвечает: "Мое почтение генералиссимусу Франко, он великолепен".
В конце интервью певец говорит, что когда он поет, и концерт получается хорошим, «идет дождь, эта примета не подводит».
Позднее, в четыре часа дня в салоне Torreblanca отеля Presidente Рафаэль подписал самый примечательный на тот момент контракт в истории эстрады в Мексике: пятнадцать тысяч долларов за две телепрограммы, которые будут транслироваться на канале Canal 2, снятые при спонсорстве фирмы Casa Pedro Domecq. «Я сделаю телепередачу для Мексики, потому что телевидение приближает меня к моим друзьям в этой прекрасной стране и обеспечивает прямой контакт с ними». Затем он добавил: «Я знаю, что все в Мексике – мои друзья: дети, молодые люди и взрослые, я знаю, что они ими являются, потому что они мне это доказывают: когда я нахожусь здесь, они тянутся ко мне, приходят взглянуть на меня туда, где я работаю, и горячо, с восторгом и огромной любовью, аплодируют мне».
Ночью, когда публика снова переполнила El Patio, в атмосфере которого соединялись запахи лосьонов, дорогих духов и дым сигарет, город Мехико встряхнуло землетрясение. Несмотря на страх, который он должен был испытать, и который он должен был заглушить хорошим глотком за кулисами, Рафаэль оказался на высоте, он перенес это, твердо стоя на ногах и работал, словно ничего не произошло. Он продолжал петь, чтобы неверное движение не вызвало панического бегства, что в конце землетрясения было вознаграждено звучными овациями.
Пинки, аргентинская звезда, которая в этот вечер завершала концерт, прокомментировала: «Когда поет Рафаэль, даже земля дрожит». Это землетрясение было еще одним провозвестником безумия и беспредела, которые начнутся на аллеях самого старого сада города.
В последующие дни диво из Линареса не только продолжал свои выступления в El Patio, но также записал две песни в живописном районе Мехико – Chimalistac (одну из них – в часовне San Sebastián Mártir - святого мученика Себастьяна) для передачи Raphael en México (Рафаэль в Мексике), затем съездил в Акапулько для фотосессии и побывал на нескольких коктейлях, организованных в его честь socialité (фр.обществом) той эпохи.
9 февраля было объявлено, что в воскресенье, 11 февраля, исполнитель песни Mi gran noche выступит в парке Alameda Central, естественно, бесплатно. На пороге были Олимпийские игры, и отдел общественной деятельности столичного Департамента устраивал концерты в рамках культурной олимпиады в разных местах города, а парк Alameda был сценой номер один. Адвокат Хесус Саласар Толедано, руководитель отдела общественной деятельности, занимал высокую должность – итог долгой и плодотворной карьеры от государственного служащего, делегата, федерального депутата, руководителя нефтегазовой компании Pemex, правительственного социального института ISSSTE, Федеральной комиссии по электрификации (CFE) и национальной компании Conasupo. Под руководством знаменитого Оскара Эспиносы Вильярреаля он занимал должность генерального секретаря Правительства, а позднее работал генеральным координатором избирательной компании Луиса Дональдо Колосио.
Ожидание захватило весь город. В своей хронике Монсивайс замечает, что для большинства населения было невозможно купить билет в El Patio. Благодаря новаторской инициативе по организации бесплатных концертов сотни людей смогли бы насладиться певцом века. Сотни - по неискушенному мнению сотрудников отдела общественной деятельности.
Распространение программы этого особенного дня не заставило себя долго ждать. Перед главным блюдом выступит группа ритмической гимнастики из Дании, Африканский балет, «Ballet Azteca» (ацтекский балет) Амалии Эрнандес, пара студенческих оркестров и марьячи «Vargas de Tecalitlán», которые также будут аккомпанировать Рафаэлю.
Рассвет 11 числа был таким холодным, что слой тумана прервал работу аэропорта до девяти часов, но даже снегопад не помешал бы приходу сотен людей, которые с шести утра занимали лучшие места, и по мере того так шло время, этот факт, отнюдь не являвшийся показателем удачи или благословения, превращался в проклятие. В придачу к павильону, сооруженному несколько месяцев назад совсем рядом с местом, где святая инквизиция сожгла нескольких еретиков, установили несколько аккуратных рядов кресел, и в глубине, напротив павильона, - металлические трибуны. Было предусмотрено, что Рафаэль подъедет на патрульной машине к половине второго, когда его коллеги разогреют публику.
Шоу началось в двенадцать часов с датских гимнастов, за которыми последовал Ballet Azteca Амалии Эрнандес. Фотография Агустина Касасолы, опубликованная на следующий день, показывает на первом плане группу танцоров, образующих круг под мелодию ударных инструментов, на которых играют прославленные негритянские музыканты. Подпись под снимком гласит «Африканский Балет». Но более всего поражает не костюмы, в которые одета труппа, а толпа, которую можно увидеть со сцены. К началу программы в парк Alameda пришло тридцать или сорок тысяч человек. На другой фотографии Касасолы сняты десятки людей, забравшихся на тополя, толпящихся в павильоне или составляющих компанию статуе Минервы на ее постаменте. В отряде безопасности едва насчитывалось двести полицейских, которые должны были поддерживать порядок – это была более чем невыполнимая задача.
Спектакль продолжали два студенческих оркестра, но, вероятнее всего, мало кто обращал на них внимание, потому что все толкались, чтобы пробраться на лучшее место, и то же самое произошло с самыми знаменитыми из мексиканских марьячи; Монсивайс говорит об этом так: «Даже то, что это были Vargas de Tecalitlán, не придало значения их выступлению перед лицом публики, превратившейся в бунтующую и волнующуюся толпу».
Под напором толпы стулья исчезли; то один, то другой взлетал над головами людей, какие-то превратились в смертельные ловушки, спровоцировав несколько падений в то время, когда некоторые «бездельники» мокли в водах фонтана Минервы, которые не замедлил стать местом, где сотни людей спрятались от опасности быть раздавленными, не обращая внимания на то, что их одежда промокла, а обувь потерялась.
Незадолго до половины второго Кармен Алвес (Бразилия) и трио Sambrasilia Trío выкладывались на подмостках. Одни полицейские не давали новым зрителям подниматься на трибуны, а другие оттесняли толпу, которая грозила снести сцену.
Недалеко от них патрульная машина номер 5 Главного управления уличного движения выехала из отеля, вероятнее всего – из Regis или Prado. Пять мотоциклистов расчищали дорогу перед машиной. Мигалки и сирены возвещали, что Рафаэль, устроившийся на заднем сиденье, ехал творить историю.
По мере того, как приближались звуки сирен, публика благодаря этой чувствительной антенне, которая предупреждает ее, когда что-нибудь должно произойти, начала шуметь, и гомон нарастал, пока не взорвался криками, аплодисментами и свистом, оборвав вступление бразильцев.
Разумеется, едва патрульная машина приблизилась к сцене, на нее накинулась толпа, так что два мотоциклиста врезались друг в друга. Когда они упали, раскаленный глушитель одного из них оставил глубокий след на икрах одной дамы, дорого заплатившей за свое любопытство. Другой мотоцикл, чтобы объехать нескольких девушек, обезумевших при приближении машины, врезался в дверцу автомобиля, в котором ехал Рафаэль. Хотя ни одна из хроник того времени не излагает, хотя бы в виде воображаемого рассказа, что творилось в голове певца, нетрудно представить, что Рафаэль сначала развлекался, особенно потому что его первым движением по отношению к публике было выйти из патрульной машины, чтобы подняться на капот, распахнуть объятия и приветствовать аудиторию. Он бы одет с головы до ног в черное и с прической, которую Гильермо Очоа назвал «rafaelesco». Волнение достигло такого накала, что полиция и организаторы спустили его с капота и провели его сквозь строй к импровизированной гримерной за сценой до того, как его настигла толпа. «Он был похож на куклу» - рассказывает Вильберт Торре в подробной хронике концерта, опубликованной на следующий день в La Prensa. Репортер без угрызений совести и уступок тому, что называется политической корректностью, говорит о Рафаэле такими словами: «Хороший или плохой, пожалуй, жеманный», «Манерный певец, который немногим понравится», «Голос ни большой и ни мощный», «Его внешность – это не то, что у Рока Хадсона».
Пока Рафаэль поднимался на сцену, тридцать музыкантов из оркестра Кая Переса устанавливали и настраивали свои инструменты. Мануэль Алехандро, композитор песен, сделавших Рафаэля звездой, готовился дирижировать оркестрантами, с ужасом смотревшими, как люди толпились, пытаясь приблизиться к сцене, которая шаталась при каждом их движении. В свою очередь Хесус Саласар Толедано с обеспокоенным лицом призывал зрителей к порядку, грозя отменить концерт, если они не будут вести себя нормально. Это было бесполезно: когда сорок тысяч людей толкались и боролись за выживание, требовалось нечто большее, чем предупреждения.
В 1.45 Рафаэль вышел на сцену, вызвав ряд обмороков, число которых к концу дня достигло семидесяти, почти все это были женщины, которые потеряли сознание из-за эмоций, увидев своего кумира, или из-за нехватки кислорода. Хотя разные отчеты журналистов дают противоречивые сведения относительно песни, с которой начался концерт, все, похоже, указывает на то, что по знаку Рафаэля оркестр начал играть мелодию Al ponerse el sol.
Когда песня закончилась, очень немногие смогли похлопать – не потому, что им не хватало воодушевления, а потому что, находясь в этом море тел, рук и ног было невозможно пошевелить руками. Затем последовала Cuando tú no estás. Первая фраза песни оказалась пророческой: "No sé si el mundo es el de siempre porque yo lo veo diferente (не знаю, таков ли мир, каким он был всегда, потому я вижу его другим). В виду массы тел, толкавшихся внизу, для Рафаэля сказанные им слова должны были приобрести новое значение.
Не обошлось и без тех, кто, воспользовавшись беспорядком, попытался подняться на сцену, чтобы, в лучшем случае, поприветствовать Рафаэля, но следующие поползновения, а их было больше сорока, были пресечены полицией. Фотографы, в свою очередь, призывали к порядку и упрашивали публику отойти назад, так как она не давала им выполнять их работу. В какой-то момент певец попросил, чтобы все замолчали. Alameda мгновенно онемела. «Охранники и представители прессы, пожалуйста, оставьте публику в покое». Затем он повернулся к толпе, в тишине смотревшей на него: «Я спою вам все, что вы захотите. Вы просто заказывайте мне песни». Ответом был оглушительный рев.
Марьячи Vargas de Tecalitlán вернулись, чтобы аккомпанировать ему в La Llorona и Fallaste corazón, самой грустной из всех существующих песен, написанной Куко Санчсом. Хесус Саласар Толедано, выйдя на сцену, приказал отменить концерт. «Мы выполнили обещание: когда он закончит петь с марьячи, мы закончим фестиваль».
Так и было. Рафаэля поспешно увели со сцены под свист публики. Его ждал бронированный автомобиль FA 220. Мотоциклисты, уже оправившиеся после падений и столкновений, расчищали дорогу для грузовика, за которым впритык следовала патрульная машина номер 5 и серый Бьюик, в котором ехала мать Рафаэля и его представитель. Машины проехали по проспекту Avenida Hidalgo, а потом вырулили на улицу Valerio Trujano. Рафаэль высунул руку в одно из окошек и не переставая прощался (или приветствовал, это уж как посмотреть) с людьми, которые с восторгом или удивлением возвращали ему этот жест.
Первый массовый концерт в Мексике продолжался двадцать минут. Сальдо: тридцать или сорок раненых, семьдесят обмороков, десятки потерянных детей, вытоптанные газоны и цветники, сломанные ограды. Этот эпизод будет известен как «беспредел в парке Alameda». Хотя из-за угрозы его физической целостности Рафаэль не смог исполнить Mi gran noche, этот день, 11 февраля 1968 года, был для него, без всякого сомнения, особенным днем.
Хорхе Васкес Анхелес
13.11.2014
www.metropolificcion.com
Перевод А.И.Кучан
Опубликовано 18.02.2015
Дополнительные материалы: