Рафаэль: «Конечно, то, что произошло с Гарсоном – это скандал, но это не мое дело». 2010

RAPHAEL: «LO DE GARZÓN SÍ ES UN ESCÁNDALO, NO LO MÍO». 2010

Этот вечный певец и артист совершает турне с диском дуэтов «50 años después», который он завтра представляет в Гранаде.

Энергичный, веселый, сговорчивый и увлеченный Рафаэль (род.1943, Линарес), несмотря на полученные ранее строжайшие инструкции его агентов по связи с прессой, дает интервью по телефону, чтобы рассказать о своем турне «50 años después», с которым он завтра приезжает в Гранаду (Дворец конгрессов. 22.00). Хотя он отказывается указать, где сейчас находится. Он не в Испании, но и не в Латинской Америке. «Деточка, я там недалеко, и приеду в течение трех дней» - ловко кладет он конец расспросам. В своем рассказе он немного смягчает свое неистовое «с-с-с», звучащее в его песнях, но в нем четко чувствуется андалузское произношение, слегка ослабленное бесконечными гастролями по Латинской Америке и годами проживания в Мадриде. У него 350 золотых дисков, но он хранит в строжайшей тайне – так, словно в этом и заключается вся его карьера – даты выхода трилогии дисков, которую он начал записывать в прошлом январе: это новый альбом, окутанный тайной, который увидит свет в октябре 2010 года. Сейчас он согласен «только» пробежаться по его полувековой жизни на сцене и поговорить о турне, в котором он находится.

- Как дела, как Вы себя чувствуете?

- Очень хорошо, это факт. Я в отличной форме, тут ничего не попишешь.

- Вы тоже могли бы бросить все это…

- Нет, нет, нет. Я – нет. Я не могу позволить такую роскошь – уйти от дел.

- Пятьдесят лет спустя у вас все такие устремления, как и в первый день? Это Ваша привычка?

- Да, такие же, и даже с еще большими надеждами. Пока у меня планы на будущее как у юноши, вот как сейчас, все хорошо. Теперь у меня больше запала, чем когда бы то ни было.

- Вам надо работать, чтобы жить?

- Но я вовсе не работаю, чтобы жить! Я никогда этого не делал, и меньше всего сейчас. Просто это мне безумно нравится.

- Откуда вы черпаете энергию, чтобы выдержать трехчасовой концерт, как сделаете завтра?

- Я к этому привык. На сцене я чувствую себя очень уютно, это мое привычное место обитания. Я там как человек, комфортно чувствующий себя дома.

- Уход на пенсию в 67 лет должен казаться Вам обидным.

- Нееет! Я сторонник того, чтобы люди могли уходить на пенсию тогда, когда они сами сочтут это нужным, хотя это утопия. Я считаю, что есть профессии и профессии. На некоторых работах, чем ты старше, тем лучше, потому что многому научился.

- Это как раз случай с певцом?

- Это как раз случай с артистом, тут совсем другое дело. Есть певцы, посвятившие себя пению, а есть другие, такие, как я, для которых голос – просто еще один фактор.

- Вы вернетесь в кино?

- Конечно, как и вернусь в театр с мюзиклом «Сирано де Бержерак» в следующем году. Но с кинематографом я не спешу, все зависит от того, понравится ли мне сценарий, и я вовсе не должен быть там главным героем.

- Ну и пусть говорят. Что из написанного о Вас было самым несправедливым?

- Ничто, я считаю, что каждый понимает вещи так, как хочет, но это не означает, что он прав. Меня ничто не оскорбляло.

- Как Вы полагаете, то, что произошло в Испании с Вашим земляком Бальтасаром Гарсоном – это скандал?

- Это скандал, но это не моя песня.

- В каком смысле?

- Не заостряй внимание на вопросах политики, потому что перед ней я останавливаюсь.

- Что в этом мире, помимо политики, приводит вас в возмущение?

- Очень многое. Невозможно поверить, что в нашем веке продолжается такой голод и идет столько войн. В остальном, как, скажем, в медицине, мы развиваемся, но здесь мы застряли там же, где были, когда я родился. Но в конце концов – это змея, сама себя кусающая за хвост.

«Надежды на будущее, которые я им отдаю»

- В чем секрет того, что столько лет Вы так тесно связаны с публикой?

- Ты думаешь, я это знаю? Дорогуша, я могу сделать вывод, что я им даю надежду, что я полностью отдаюсь публике, как в первый день. Что я очень забочусь о своем голосе. И я чрезвычайно привязан к публике, у нас уже весьма длинная история любви. Рецепт очень простой – надо предстать перед зрителями таким, какой ты есть.

- Но Вы такой заводной, такой улыбчивый и так преувеличенно…

- Нет, я ничего не преувеличиваю.

- Ладно – такой артистичный.

- Артистичный – да, к счастью, я не стою столбом. Но по понятиям латинов во мне вовсе нет ничего чрезмерного, я скорее по-английски флегматичен. Я не считаю, что я в чем-то перебарщиваю, это больше свойственно итальянским певцам, этим burlatore*. Кончено, со временем я стал более спокойным и собранным, но я вовсе ничего не преувеличиваю. Дело в том, что когда человек привлекает наше внимание, потому что он дает представление, нам может показаться… но, пожалуй, суть в том, что другие не устраивают никаких представлений.

- Вы считаете, что Вашим последователем на отечественной сцене стал Энрике Бунбури?

- Ни у кого нет причин обзаводиться последователями, что у него должно быть – так это разнообразие в исполнении. Бунбури замечательный артист, он отличный коллега и мой любимый друг.

- В песне, которую для вас написал Сабина для диска дуэтов 2008 года «50 años después» вы вместе поете «такие невероятные, такие противоречивые». Вы, как Бунбури и Сабина, невыносимая личность?

- Я всегда был несносным и шел поперек течения. Учтите, что когда я начал работать, всех остальных называли «вокалисты», и они были нужны, чтобы люди могли потанцевать. А я сказал «танцевать под меня, как это так?»

- Из современных молодых музыкантов…

- Которые моложе меня? Ну, подумай – мне же первого числа исполнится семь лет.

- Вы хотели сказать - шестьдесят семь.

- Нет-нет, прошло семь лет со дня пересадки печени. Нравится это тебе или нет. Тогда все это и началось, все началось по-новому.