Практика устной речи
В день, когда уезжали Вероника и Саша, шел проливной дождь. На автостанции мы увидели группу молодых людей в куртках интернационального стройотряда УДН. Все они были из стран Латинской Америки. Я подошла к ребятам и заговорила. Это было непросто – преодолеть застенчивость и найти слова, чтобы объяснить свой порыв! Я словно шла по шаткому мостику, боясь свалиться в реку.
А они, эти ребята, вдруг дружески «подхватили» меня, помогли добраться до берега. Узнав, что я изучаю испанский язык, заклокотали так радостно, что на нас стали оглядываться. Для провинциального города эта картинка казалась из ряда вон выходящей: русская девица, с трудом подбирающая слова на незнакомом языке, в толпе ликующих, возбужденных латиноамериканцев. На прощание вся группа долго махала руками вслед нашему уходящему автобусу.
Шли дни, похожие друг на друга, как капли воды. Лето, лишенное событийных моментов, подходило к концу. И вдруг… о, радость! Ко мне без всякого предупреждения нагрянула дражайшая «пани Клыковская». Я очень радовалась приезду подруги: своей энергией она внесла в мою жизнь тонус, которого недоставало в тихой домашней заводи. Мама заметила, что мы сроднились и стали похожими, как две сестры.
Стройотряд медицинского факультета УДН находился в окрестностях станции Анзеби. Мы без труда нашли Джамилю и после бурных восторгов, сопровождавших встречу, обнаружили, что попали «с корабля на бал». В большой брезентовой палатке сидела вся бригада, семь человек. Ели узбекский плов, приготовленный Джамилей, пели под гитару испанские песни. Наше появление вызвало радостное возбуждение. Казалось, нас тут только и не хватало.
Мы тотчас почувствовали себя «в своей тарелке»: разговор приобрел непринужденную легкость, а смех был наготове, чтобы выплеснуться в ответ на веселую шутку. Широкие улыбки растянулись до ушей, а головы поворачивались в ту сторону, где сидел Хесус, высокий красивый парень из Мексики. Хотя он не являлся центральной фигурой за столом и разговаривал немного, но он постоянно улыбался, и его глаза излучали теплый внутренний свет. Только душевная доброта и чуткость могли породить этот трепетный и изумленный взгляд, который будоражил и приводил нас обеих в смятение. Хесус казался прекрасным экзотическим растением, непонятно как оказавшимся в сибирском ландшафте. Этот диковинный цветок хотелось с нежностью оберегать от сурового климата, спрятать на груди и бережно лелеять.
Аристократичность изысканных манер мексиканского мучачо никак не вязалась с грубым свитером домашней вязки, который мешковато висел на его плечах, сверкая протертыми на локтях прорехами. Я увидела эти прозаические дырки, когда пришла пора прощаться, и парни поднялись со своих мест, чтобы проводить нас до автобуса. В моих глазах промелькнуло недоумение, и Хесус, перехватив мой взгляд, засмеялся, закрывая руками прорехи. Мы вышли под звездное небо и, наугад ступая в кромешной темноте, двинулись в сторону проезжей дороги. Хесус пристроился рядом со мной.
- Когда будем практиковать испанский язык? – с веселой беспечностью спросил он.
- Ты считаешь, это возможно?
- О, конечно! Ты можешь поехать со мной в Москву!
- Вот так сразу?
И я, и Женька – обе одинаково ошалели. Мы вспоминали подробности приятного вечера, и все разговоры сводились к одному: Хесус! Сколько обаяния! Мы обе смертельно заразились желанием видеть Хесуса.
Танцы не начинались до десяти часов вечера. Однако молодежь не расходилась. Все чего-то выжидали, кучкуясь по сторонам. По отдельным репликам мы узнали, что студенты УДН дают в клубе прощальный концерт. Мы поспешили в зал и попали на два последних номера. Помещение клуба было забито до отказа: яблоку негде упасть. Вытягивая шеи из-за чужих голов, заслонивших видимость, мы устремили взор на ярко освещенные подмостки и сразу увидели того, кто нас интересовал. Хесус играл на гитаре. Инструмент в его руках, как знаменитая гавайская гитара, в немыслимых аккордах выдавал такой накал страстей, такой пылкий темперамент горячей крови, что замерший от восторга зал в едином порыве всколыхнулся от громких рукоплесканий.
Мы вышли на улицу. Хесус стоял неподалеку от крыльца с двумя гитарами. Он тоже увидел нас, и краска смущения залила его лицо. Женька сбивчиво заговорила об успехе, который вызвала его виртуозная игра на гитаре. Я тихо стояла рядом и помалкивала. Зубы мои стучали - и вовсе не от вечерней прохлады. Что это было? Я испытывала непонятную слабость - присутствие парня подкосило мои ножки. Хесус, избегая смотреть в мою сторону, разговаривал только с Женькой. Мы опустились на лавочку. Хесус сел рядом и заговорил со мной. Потом мы танцевали, и он прикасался своей горячей щекой к моему уху, что-то тихо спрашивал и смеялся.
- Me gusta mucho bailar asi! Мне очень нравится так танцевать!
Он был рядом, но как далек от меня! Я безмолвно наслаждалась его присутствием, не претендуя на большее. Так человек, созерцая в картинной галерее признанные мировые шедевры, и в мыслях не смеет посягать на единоличное владение ими.
…Ровно в десять робко звякнул звонок. На пороге стояли красивые, жгучие мучачос, облаченные в рабочие телогрейки советского пошива.
Сидя на диване, наши гости с любопытством разглядывали комнату, книги, а мы с Женькой жарили картошку, поочередно исчезая на кухне. В двенадцать часов мы вышли из дому и пешком через весь город направились к автостанции. Женька и Хавьер вырвались вперед, а Хесус приотстал, удерживая меня рядом. Он вытянул из меня все - и про бывшего друга, и про переписку с парнем из Перу. На автостанции стояли такси – напоминание о том, что пора расставаться. Мы смотрели друг другу в глаза, вырабатывая «электричество», которое горячим теплом разливалось по всему телу.
- Que miras? – он впитал мой взгляд, и в ответ у него задрожали ресницы. - Tus ojos muy bonitos. Твои глаза очень красивые.
Закончив работу, стройотряд УДН покидал место дислокации… В полумраке комнаты, под негромкую музыку, я впитывала в себя чудесные слова, произносимые на любимом испанском языке, которые были адресованы не какой-то литературной героине, а мне, простой девчонке из сибирского города, даже не мечтавшей о таком счастье.
- Судьба! Ты – моя судьба! Eres muy, muy bonita. Ты сможешь ждать? Надо только ждать. Если двое любят… Chiquita mia. Nineta, - шептал прекрасный мексиканец, купаясь губами в моих волосах. – Подари мне фотографию, и ты будешь всегда со мной. Te quiero mucho! Quiero estar contigo toda la vida. Очень люблю тебя! Хочу быть с тобой всю жизнь. Обещай, что будешь писать мне. Учись хорошо и думай о своей поездке в Москву.
Наталья Борисова
Братск (Россия)
Из книги "Куда уходит нежность?
Записки Насти Январевой"
Опубликовано 30.04.2017