Рафаэль в "Humanamente Hablando" с Альфредо Ламадридом (Чили). 1996
RAPHAEL EN "HUMANAMENTE HABLANDO" CON ALFREDO LAMADRID (CHILE). 1996
Альфредо Ламадрид: Мы снова в "Humanamente Hablando". Сегодня мы познакомимся с артистом, который много раз бывал в нашей стране. У него тысячи пластинок, он занимал первые места в хит-парадах. Он устраивает шоу, потому что не просто поет – надо видеть, как он выступает, как двигается по сцене, как разыгрывает свои песни и отдается их исполнению. Сегодня с нами Рафаэль. Нашу беседу сопровождает аромат традиционного кофе Nescafe. Этот артист много раз бывал в нашей стране, его всегда любили, он имел высокий рейтинг. Это Рафаэль из Испании. Привет!
Рафаэль: Привет! Как дела?
Альфредо Ламадрид: Теперь мы по-настоящему познакомимся с ним.
Рафаэль: Я андалузец.
Альфредо Ламадрид: Андалузец? Не испанец?
Рафаэль: Андалузец и конечно испанец.
Альфредо Ламадрид: Я рад познакомиться с Вами. У меня была возможность побывать на многих ваших концертах...
Рафаэль: Я же выступаю тридцать четыре года.
Альфредо Ламадрид: Как Вам удается оставаться активным все эти тридцать четыре года?
Рафаэль: Думаю, это потому что я очень трудолюбив, сознательно отношусь к тому, что делаю, и знаю, что делаю, не делая того, чего не умею. Так что секрет востребованности – это любовь к труду, к тому, что тебе нравится. Да простят меня агрономы – если бы я стал агрономом, это было бы настоящее бедствие. Мать родила меня артистом – и я являюсь артистом.
Альфредо Ламадрид: У меня такой впечатление, что ты чувствуешь огромную любовь к тому, что ты делаешь. Я попробую объяснить. Я думаю, что у тебя хорошее материальное положение, у тебя нет финансовых проблем, но ты работаешь и работаешь.
Рафаэль: У меня нет этих проблем с того момента, как мне исполнилось четырнадцать лет.
Альфредо Ламадрид: А ты все трудишься. Сегодня ты в Буэнос-Айресе, завтра на другом конце страны, потом – в Чили...
Рафаэль: И даже в России.
Альфредо Ламадрид: Ты очень любишь свое дело.
Рафаэль: Я от него в восторге, Мне очень нравится. Это как наркотик, с которым живет современная молодежь. Хотя нет никого моложе меня. Они все немного старше меня. Я сказал бы, что это тяжелый наркотик. Моя профессия очень мне нравится.
Альфредо Ламадрид: Но это связано со многими проблемами: ты не часто бываешь дома, с детьми, с женой.
Рафаэль: Сын со мной.
Альфредо Ламадрид: Ну, это в этот раз.
Рафаэль: Он находится рядом со мной целый год, потому что снимает фильм обо мне, который называется «Raphael siempre» и рассказывает о годе гастролей его отца. А завтра, в воскресенье, прилетит моя жена и двое других моих детей, чтобы увидеть мой финал – фигурально говоря – в Чили, то есть окончание моих концертов. Потом дочка поедет со мной в Пуэрто-Рико, а затем моя жена присоединится ко мне и мы отправимся в Нью-Йорк в Карнеги-Холл, а оттуда вдвоем улетим в Россию. Потом к нам присоединятся остальные дети. Это стоит больших денег, потому что самолет – дорогая штука. Но деньги зарабатывают для того, чтобы тратить на вещи, которые тебе нравятся. Потому что когда я я умру, я сожгу последний доллар, который у меня останется. Понятно, что другие будут жить как хотят – так же, как делал я.
Альфредо Ламадрид: Трудно быть артистом, правда?
Рафаэль: Это зависит от того, родился ли ты артистом. Если мать родила тебя артистом – тогда очень легко. А если это результат обучения, сидения в консерватории, множества трудов и усилий, учебы ради учебы, чтобы узнать, как держать руки – ставь их так, потому если ты поставишь их иначе... Нет, все должно получаться на автомате, это интуитивная вещь. Так что нетрудно быть артистом, это достаточно просто.
Альфредо Ламадрид: Ты в своей жизни страдал?
Рафаэль: Да, как и все.
Альфредо Ламадрид: Кажется, вы так далеки от страданий...
Рафаэль: Нет, они совсем рядом. У меня в год появляется триста – триста шестьдесят пять детей – столько, сколько дней в году. Потому что каждый раз, когда я должен выйти на сцену – это роды. Дети получаются достаточно хорошими, но это ужасно. На тебе лежит ответственность. Через шесть лет после начала карьеры, когда я совершал много ошибок, потому что всегда очень волновался, я пришел к выводу, что с нервами ничего не совершишь. И тогда я решил: господа, это то, что умею делать. Если вам нравится – хорошо, а если не нравится – прощайте. И таким образом все стало достаточно хорошо.
Альфредо Ламадрид: Что ты помнишь о твоем первом приезде в Чили?
Рафаэль: УФ! Если сравнивать это с визитом Папы, то я превзошел его вдвое, и в Пуэрто-Рико тоже. Я не хочу сказать ничего такого, Папа - это Папа, да благословит его Бог. Но это был максимум популярности, которую может обрести артист. В аэропорту было двести тысяч человек, и они стояли вдоль шоссе до самого отеля Carrera.
Альфредо Ламадрид: Carrera – это в центре.
Рафаэль: Да. Меня поселили на первом этаже, и я не мог спать. Потому что там постоянно толклось шестьдесят тысяч человек, которые аплодировали и кричали. Это было очень мило, очень впечатляюще для меня.
Альфредо Ламадрид: У артиста много воспоминаний, много премий, много разных вещей, но иногда он очень одинок в душе.
Рафаэль: Нет. Никакого одиночества. У меня всегда есть компания. У меня есть обожаемая жена...
Альфредо Ламадрид: После двадцати четырех лет брака?
Рафаэль: В воскресенье мы отпраздновали двадцать четыре года супружества в Нью-Йорке. А в следующем году будет серебряная свадьба, и отпразднуем ее там, где мы поженились – в Венеции. И у меня трое чудесных детей. Первый, в двадцать два года (это только сказать легко), уже кинорежиссер.
Альфредо Ламадрид: Папа им гордится?
Рафаэль: Да. Слюнки заметны? (утирает рот салфеткой) Дочь изучает изящные искусства, она уже реставратор в Прадо – а ей всего двадцать лет. И баловень всей семьи – красавчик, которому семнадцать лет, Мануэль. Он в этом году уже пойдет в университет, чтобы изучать бизнес. Я думаю, что на самом деле (но это между нами) он ничего не добьется. Нет, серьезно. Потому что в потенциале он – звезда. Он не знает, чем будет заниматься. Это потенциальная звезда. Я не знаю, станет ли он великим актером... но не певцом, потому что бедняга поет так...
Альфредо Ламадрид: А остальные?
Рафаэль: Я не знаю. Было бы несправедливо говорить что-то против них, потому они никогда не решались петь передо мной. Моя жена – мне рассказывают злые языки – в девушках пела очень хорошо, особенно латиноамериканские песни под гитару. Она пела дома, для друзей и тому подобное. А когда она вышла замуж за меня, она перестала петь. Онемела. Я говорю: «Жена, спой песенку». – "Я? Я скорее умру".
Альфредо Ламадрид: Сложно ли артисту так долго сохранят брак? Мы видим в прессе, что артисты расходятся...
Рафаэль: Это должно быть не очень просто. Но для меня это было легко. Во-первых, мы очень любим дуг друга. Точка. Тут-то собака зарыта. Если два человека любят друг друга и один не хочет упрекать другого, они никогда не ссорятся. У нас такой брак. Мы сразу просим прощения за все – извини за несдержанность, за то, что сказал то, чего говорить не следовало. И на этом все заканчивается.
Альфредо Ламадрид: Когда умерли твои родители?
Рафаэль: Отец и мать умерли девять и десять лет назад.
Альфредо Ламадрид: Они видели твой успех?
Рафаэль: Да. Но мой отец видел его с верхнего яруса. Никто никогда не знал моего отца. Никто никогда его не поймал в кадр. Нет ни одной фотографии отца, когда бы он пришел на концерт. С мамой есть две. Очень любопытные снимки – они одеты как жених и невеста.
Альфредо Ламадрид: Они с гордостью предвидели твой триумф?
Рафаэль: Да. Знаешь, они мне никогда не говорили о нем. Я жил с родителями, пока не женился – а женился я в двадцать три года, я был еще мальчишкой. Я жил с ними, но если выходил новый фильм или я давал несколько новых концертов в мадридском Дворце Музыки, пять или шесть дней спустя отец за едой говорил мне: знаешь, в тот день ты был хорош. «Папа, что ты имеешь в виду – кино или?» - Нет, там было столько людей, они чуть не убивали друг друга, чтобы войти. Мне понравилось. «А ты где был?» - «На последнем ярусе». И ни один фотограф никогда не ухитрился сделать ни одного снимка. Мою мать снимали под руку со мной, у нее много портретов. Но моего отца не снимали никогда. Все думали, что мать – вдова.
Альфредо Ламадрид: Сколько песен ты исполнил? Больше тысячи?
Рафаэль: Я спел тысячу шестьсот с чем-то песен – не знаю, сколько именно.
Альфредо Ламадрид: Достигнув такого уровня в профессии, на что ты можешь опираться?
Рафаэль: Тебя как зовут?
Альфредо Ламадрид: Альфредо.
Рафаэль: Как крестного моего сына. Я еще ни к чему не пришел. Я нахожусь в водовороте обучения. Я учусь и каждый день узнаю что-то новое. В тот день, когда я ничему не научился, я даю себе пощечины перед зеркалом. Я понял, что если человек моего возраста считает, что он умеет все, то он никто.
Альфредо Ламадрид: Ты имеешь в виду певца, артиста, исполнителя. Это относится к любому юноше, который начинает?
Рафаэль: Я начал петь в четыре с половиной года. Я ходил в лучшую школу Мадрида, и расплачивался своим голосом. Мне это не стоило ни одного песо. Моя мать была очень сообразительной, она привела меня, чтобы проверили мой голос. Мы все пели в хоре, и к тому же я был солистом, первым голосом. С меня ничего не брали в школе, так что я проучился в лучшей мадридской школе до девяти лет, когда в Зальцбурге, в Австрии, я получил премию как лучший голос Европы.
Альфредо Ламадрид: Твое детство много значило для тебя? У тебя остались другие вспоминания?
Рафаэль: Да. Много. Я с моими братьями, с родителями – с моим обожаемым отцом, с моей обожаемой матерью. Мы были типичной андалузской семьей, мы все немного пели и танцевали, потому что моя мать делала это очень хорошо,
Альфредо Ламадрид: Сколько у тебя братьев?
Рафаэль: Трое, а я – четвертый. Все мальчики. У нас была сестра, но никто из нас ее не знал, потому что она была первой и умерла до того, как родился второй ребенок.
Альфредо Ламадрид: Кому бы ты выразил благодарность? А у кого попросил бы прощения?
Рафаэль: Благодарность я бы высказал публике. Потому что я избалованный публикой мальчик, и к тому же осознаю это. Но во мне нет надменности или чего-то подобного Я понимаю, что я любим зрителями. И что еще ты спросил?
Альфредо Ламадрид: У кого ты просишь прощения?
Рафаэль: Мне не за что просить прощения, ни у кого. Я не делал ничего плохого. Пусть просят у себя прощения те, кто пытается навредить мне.
Альфредо Ламадрид: Такая творческая карьера всегда вызывает зависть в других людях. Тебе завидуют?
Рафаэль: Да, каждый день, каждый час. Я это пропускаю мимо ушей. Я об этом не знаю. Если об этом думаешь, то злишься.
Альфредо Ламадрид: Тебя это не заботит?
Рафаэль: Нет. Абсолютно.
Альфредо Ламадрид: У тебя есть страхи?
Рафаэль: Автомобиль. Перед машиной у меня панический страх. Я попадал в автомобильную аварию – правда, за рулем был не я, так что я не виноват. Вел мой менеджер, и мы сделали три сальто-мортале. С тех пор машина наводит на меня ужас. Однако в самолет я захожу спокойно и засыпаю.
Альфредо Ламадрид: Ты часто летаешь?
Рафаэль: Почти каждый день. Когда я был юношей – еще моложе, чем сейчас, у меня было одиннадцать автомобилей, но не потому, что я их покупал. Так как я не ношу часов и никаких драгоценностей ( у меня здесь есть симпатичная родинка – это мои часы), то кинопродюсеры, когда имели большой успех с моими фильмами, дарили мне машины. И в итоге их у меня стало одиннадцать. Мои братья были в восторге. Выходило по три на каждого. Потому что я не брал себе ни одной. И когда я женился, я переложил это на мою жену: давай, веди. Мне никогда не нравились автомобили.
Альфредо Ламадрид: Почему ты не носишь часы?
Рафаэль: Не знаю. На самом деле нет конкретной причины, по которой я бы не пользовался часами. В начале моей карьеры, до того как появились машины (что дороже), мне дарили золотые часы и подобные вещи, но я раздавал их моим братьям и всем моим друзьям, пока не стало заметно, что подаренные мне часы быстро расползаются в разные стороны. Пока я не признался, что я не ношу часов. И тем не менее я – самый пунктуальный человек в этом мире. Не знаю, почему.
Альфредо Ламадрид: Ты из Линареса.
Рафаэль: Я родился в Линаресе, благодарение Богу.
Альфредо Ламадрид: Там теперь есть улица, носящая твое имя.
Рафаэль: И еще поставят статую в августе. По подписке. Так что мне ее подарил не город, а публика. Статуя мне не нравится. Улица - это было очень мило, там было замечательное мероприятие, присутствовала вся моя семья. Но что касается статуи... мне кажется, что я умер. И как это мне к ногам будут возлагать цветы... Нет! Я еще не настолько...
Альфредо Ламадрид: Если бы тебе надо было выбрать – что доставило тебе наибольшее удовлетворение?
Рафаэль: Четырнадцатое июля семьдесят второго года – день, когда я женился. А потом – третье августа семьдесят третьего года – когда родился мой первый сын.
Альфредо Ламадрид: Незабываемый момент. Сколько твоему сыну?
Рафаэль: Двадцать два. Он собирается остаться отцом-одиночкой, У него забавная манера жить и воспринимать жизнь. Он говорит, что такого, как в доме отца, он не увидит нигде. То есть у него много подружек, но спать он приходит домой. И я счастлив.
Альфредо Ламадрид: Благодаря Philips мы беседуем с этой иберо-американской звездой.
Рафаэль: Зови меня по имени, у меня прекрасное имя – Рафаэль.
Альфредо Ламадрид: Еще две вещи. У тебя есть какое-нибудь неисполненное желание?
Рафаэль: Нет, потому что оно начало воплощаться в жизнь. Это мой собственный театр с моим именем.
Альфредо Ламадрид: Какое-либо незабытое горе?
Рафаэль: Нет. Ой, нет – конечно, потеря моих родителей. Но это очевидно.
Альфредо Ламадрид: В субботу ты будешь в Чили.
Рафаэль: В субботу я буду в Винья-дель-Мар.
Альфредо Ламадрид: В Casino?
Рафаэль: Нет, в отеле Gala. А в воскресенье будет мое торжественное прощанье (на данный момент). Во вторник у меня дебют в Bellas Artes в Пуэрто-Рико, а оттуда я еду в Россию. А в в воскресенье я прощаюсь с публикой на Estadio Chile в семь вечера.
Альфредо Ламадрид: Итак, суббота – отель Gala в Винья-дель-Мар, а воскресенье Estadio Chile. Я буду там. Тебе хотелось бы вернуться?
Рафаэль: Я не вернусь до девяносто восьмого года. Потому что в девяносто седьмом будет мой тридцать пятый юбилей. Мне надо сняться в двух фильмах, и провести мой сезон в Испании с концертом, которым я отпраздную мое тридцатипятилетие.
Альфредо Ламадрид: Я желаю тебе огромного успеха и благодарю за любезность.
Рафаэль: Пожалуйста. Это даром.
Альфредо Ламадрид: Я благодарю публику и моих коллег, с помощью которых я побеседовал с Рафаэлем из Испании – и Андалузии.
Рафаэль: Большое спасибо.
Альфредо Ламадрид: Большого успеха тебе.
Перевод Татьяны Орловой
Опубликовано 24.01.2018