Рафаэль о своем диске "Ayer…Aún" в Мадриде. 2024

RAPHAEL SОBRE SU DISCО "AYER...AÚN" EN MADRID. 2024

22 ноября 2024 года

Рафаэль отдает дань уважения французской песне свои новым альбомом "Ayer…Aún"

Рафаэль и Эдит Пиаф

Рафаэль: Это вещь, которую очень давно я задолжал самому себе. Удивительно, что мои первые хиты, конечно, не считая песен Мануэля Алехандро, были французскими песнями, переведенными на испанский язык. Это «Mi gran noche», которую вы слышите на всех стадионах, когда выигрывает Испания. «Ma vie», которая была моей самой продаваемой пластинкой в те времена. Песня Беко «Et maintenant», которую я пою и сейчас.

Рафаэль: И «Le Toréador» и «La mama» Азнавура. Я пел много французских песен. Но у меня не было ничего от моего кумира Эдит Пиаф. Поэтому тут появился дуэт с великой чудесной Эдит Пиаф. И есть любопытная история, о которой мы никогда не знали, но я всегда ее помню. Меня ангажировали, чтобы открыть выступление Эдит Пиаф в Валенсии – не помню, на площадке Parador del Foc или Parador del Tro– их было две. Тогда на афишах меня еще писали не через «ph», а через «f». Пиаф заболела, и нам прислали Мишель (Мичелин), Греко, и пел с ней. Моя карьера продолжалась дальше, Бруно Кокатрис позвал меня в Олимпию, мы подписали контракт. За три месяца до этого Пиаф умерла. Я приехал в Олимпию следом за Пиаф, но ее уже не было. И я потерял шанс спеть с ней. 

Я пою для пяти поколений

У меня много молодой публики. Мне безмерно повезло, что я это знаю, так как от этого я получаю еще больше удовольствия. Есть даже дети шести-семи лет. Когда я пел «Sinphónico» и «ReSinphónico», я стал замечать, что публика очень изменилась. Ее стало больше, и там были люди всех возрастов. От детей до очень пожилых, включая людей среднего возраста. Тогда я понял, что пою для пяти поколений. Это чудо. Колоссально. Я думаю, это получилось благодаря ситуации в домах людей. Родители приучали ко мне детей пятнадцати-шестнадцати лет: Я так и вижу: отец спрашивает «Ты слушал Рафаэля?» - «Нет». – «Если сможешь, сходи посмотри». Я надеюсь, что это так, потому что если это не так – откуда только молодежи?

Взгляд Рафаэля

О взгляде в камеру меня никогда не спрашивали. Я должен рассказать о взгляде в камеру, потому что я это делал (и делаю сейчас), но как это началось? Во время моего первого турне по Америке, где уже была очень известна песня «Yo soy aquel», но остальные – пока нет, все телепродюсеры в предварительной беседе со мной спрашивали меня: «Как нам работать с тобой? Как мы будем делать программу? Ты поешь и играешь особенным образом, а мы не знаем песен. Ты-то знаешь. Командуй нами». Я не знал, как я могу руководить ими. И не помню кому пришло в голову сказать: «Смотри на камеру, чтобы мы поняли, с какого ракурса ты хочешь быть снятым». – «Ладно». И это так укоренилось в Америке, что моих коллег-артистов стали спрашивать «как будем снимать – как мы захотим или «а-ля Рафаэль»? Ориентируясь на взгляды в камеру?» И соединение этого всего сделало мою личность такой, какой она стала. Первым, что сформировало мой образ, были комментарии и указания Марио Камуса. Он говорил: «Рафаэль, твоя выигрышная сторона – эта, пусть не меняют ракурс. А я: «Есть, командир».

Французская песня была моей базой. Когда мне было двенадцать или пятнадцать лет и я перестал петь в хоре, то, как у обычного испанского мальчишки, именно она была той музыкой, которую я слушал. Она и испанская музыка. Я был фанатом музыки Кинтеро и французской музыки. И с этими песнями - конечно, на испанском языке, я участвовал в радиоконкурсах. А когда я уже начал профессиональную карьеру, мне надо было обзавестись своим композитором. Им стал Мануэль Алехандро, я начал карьеру с его музыкой. Но на пластинках, кроме первых двух, целиком написанных им, всегда оставалось два или три трека, который я мог заполнить песнями другого рода. И это всегда были французские песни. Например, «Ma vie», «My way», которую люди считали американской песней, а это французская песня. Просто ее пел Пол Анка с английскими словами, ее пел Синатра, и все думали, что это американская вещь. Нет. В те годы Франция в музыкальном плане царила в Европе и во всем мире, и я знал эти песни наизусть. Я до сих пор слушаю французские песни, я фанат Пиаф. Так что в итоге я решил отдать дань уважения французской музыке. Я уже записывал отдельные вещи, но теперь свел их вместе. И удачно. Французская песня особенная, она очень легко поется. Это не итальянская музыка, которая прекрасна, но это песни другого сорта. У них есть великие теноры и отличные голоса – как Мина, у которой сильный голос, и другие. Для французской песни не надо иметь мощный голос. Главное – это как ты ее говоришь, как ты ее рассказываешь. Все они - истории, и они более закрытые. «Ne me quitte pas» - чудесная песня, а ведь это совсем простенькая вещь. Это музыка мирового уровня, очень стильная.

Для меня это было несложно, потому что слова были достаточно хорошими и адаптированными так, чтобы я мог исполнить их. Перевод – это сложный момент, но это другое дело. Но если песня тебе очень нравится, ты бессознательно проникаешься французской идеей и интонацией. Благодаря не только словам, но и способу постановки голоса. Ты ничего не имитируешь, но вспоминаешь, как ребенком пел ее. И в этом есть свое очарование.

- Что Вам осталось сделать?

Рафаэль: Всё. Я всегда ищу песни и способы подачи музыки, которые меня интересуют и нравятся мне. Которые доставляют мне удовольствие, чтобы я мог доставить удовольствие публике. Если песня не нравится тебе, вряд ли ты сумеешь продать ее зрителям – «продать» в смысле показать ее. То, что я делаю, должно мне очень нравиться, чтобы я мог транслировать это в зал.

На сцене я исполняю эти песни все так же, в давнем стиле. Потому что я не хочу проецировать фотографии, чтобы публика сама представляла себе все и на самом деле была со мной. Я делал это с теми, кто интересен мне в творческом плане – например, с Карлосом Гарделем. Я исполнял с ним танго, это было много лет назад. И с Росио. Это мой мир, и я поддерживаю его. Это позволяет мне чувствовать себя так, будто я с ними.

На этот вопрос, к сожалению, я не могу ответить. Надо жить. Планета разрушается, но мы должны исправить это. Мы должны уяснить, что принесли планете столько вреда, что она возвращает нам его. То, что случилось в Валенсии – именно ее ответ. А на Ибице вода не прохладная, а горячая. Это натворили мы. Я полагаю, что у нас еще есть время, чтобы люди, умеющие это делать, обратили эти процессы вспять. Что сделано – того не вернешь, но нельзя идти дальше тем же путем.

- Ваш новый диск – дань уважения французским певцам того времени?

Рафаэль: Не только певцам, хотя и им тоже. К тому же многие из них – мои друзья: Беко, Азнавур. Это дань уважения стилю песни, шансону. Как это звучало бы у нас – фольклорному стилю, испанской песне, в которой тоже есть свое очарование. У меня она есть на диске «Andaluz», я андалузец, и мне очень нравится этот жанр.

Французские композиторы не утратили стиль, он все еще присутствует. Дело в том, что эти не вещи на уровне мировой моды. Было время, когда во всем мире слушали французов, а теперь слушают американскую музыку. Но у французской всегда будет свое место на эстраде. И у итальянской, и у испанской тоже. Но мы более пластичные, и прекрасно можем делать все в любом стиле.

- Что Вы думаете о перспективе реггетона в Испании?

Подруга моя, я в это не лезу. Несколько лет назад меня спросили о реггетоне, я сказал «давайте дадим ему немного времени. Потому что когда появляется новая музыка, все говорят «Какой ужас». Ей надо дать время». Мы и так дали ей много времени, и – ничего. Тому есть причина: вдруг появляется певец, женщина или мужчина, поет, добивается очень большого успеха с реггетоном, а на следующий год больше не слышно ни о нем (или о ней), ни о реггетоне. Они исчезают так же, как появляются. Потому что они не доходят до публики. Эта музыка захватывает ее в момент возбуждения и лишь для того, чтобы поплясать и сделать что-то в этом роде.. Но когда проходит опьянение и ажиотаж, ее забывают. Я думаю, так и должно быть. Потому что если не должно – отчего же это происходит? Какая-нибудь девушка появляется, устраивает фурор, а на следующий год о ней спрашивают «Где такая-то?» - «А, эта уже не поет». Но с год они могут продержаться.

- Вы всегда появляетесь в Рождество, как Мэрайя Кэри.

Рафаэль: Мэрайя Кэри поет не только вильянсико. Но она ушла из общественной жизни и поет лишь в Рождество. А мое время - осень, зима, весна и все прочее, я присутствую круглый год

- Как Вы проводите Рождество?

Рафаэль: Мое Рождество классическое, очень семейное. Я полагаю, что у музыки тоже должно быть свое время, и в Рождество нужно жить рождественской музыкой. Хотя, если ты потом пойдешь танцевать, тебе подойдут реггетоны.

- Кто-нибудь сделает диск как дань уважения Рафаэлю и испанской музыке?

Рафаэль: Для этого есть я. Когда я уйду, конечно, что-то появится. Почему бы нет? 

Перевод Р. Марковой
Опубликовано 26.11.2024