Алекс де ла Иглесиа: “Я снимаю комедии не потому, что мне это мне нравится, а потому что мне это нужно”. 2016

  рафаэль певец испания

ÁLEX DE LA IGLESIA: “NO HAGO COMEDIA PORQUE ME GUSTE, SINO PORQUE LO NECESITO”. 2016

Режиссер фильмов El día de la bestia и La comunidad снова задумал полноценный фильм с черным юмором, экстравагантными персонажами, психопатами, сумасшедшим ритмом изложения и человеческим ядом в огромных дозах.  Но в этот раз с примечательным дополнением: главным героем является певец Рафаэль.

Рафаэль Убойный огонек Алекс де ла Иглесиа

Если ты пытаешься думать о мире в трагической манере,
это приносит только боль и скуку
”, - утверждает Алекс де ла Иглесиа.

Двенадцатый фильм бильбайского постановщика Алекса де ла Иглесиа, Mi gran noche (премьера которого состоится в Аргентине в конце февраля), располагает всеми деталями, к которым приучил своих поклонников режиссер La comunidad и El día de la bestia. Это: черный юмор, экстравагантные персонажи, психопаты, сумасшедший ритм изложения и человеческий яд в огромных дозах... Но что бросается в глаза при первом же взгляде на съемочную группу (где есть такие исторические актеры, как Сантьяго Сегура и не столько классические, но призванные в последние годы, как Пепон Ньето), - это грандиозная звезда эстрады, какой является в Испании заслуженный певец Рафаэль. Рафаэль, Эль-Ниньо? Да. Те, кто знаком со всей фильмографией де ла Иглесиа, конечно вспомнят, что именно Рафаэль одной из его песен подсказал название фильма Balada triste de trompeta, в котором он также исполнил камео на киноэкране, одевшись в костюм клоуна. В чисто кинематографическом аспекте можно утверждать, что баскский киношник «воскресил» Рафаэля на большом экране. Чтобы доказать это, надо принять во внимание, что сорок пять лет назад Рафаэль оставил кино, обратив его в воспоминание, после своей последней работы в Volver a nacer – ленте Хавьера Агирре, его седьмом полнометражном фильме, где он играл главного героя. Но пришли другие времена, а кинолента все еще доминирует... И в Mi gran noche Рафаэль создает пародию на эстрадных звезд, эта поза навязана ему в связи с его профессией. Все начинается, когда бюро по временному трудоустройству отправляет Хосе (Пепон Ньето) поработать статистом в павильон, расположенный в окрестностях Мадрида. Его планы? Участвовать в записи телевизионной передачи. Но не простой передачи: это праздничная новогодняя программа, то есть выходящая в часы перед наступлением Нового Года, и снимают ее заранее – в августе. В этом месте, где, как кажется, все ненавидят друг друга, а не просто притворяются, что отмечают наступление нового года, звездой праздника является Альфонсо (Рафаэль), стремящийся собрать в этот день самую большую аудиторию. Как у любой звезды, у него есть свой соперник. В данном случае это Аданне (Марио Касас), который гораздо моложе, он привлекателен и соблазняет свои латинским стилем. Но хотя насилие является ходовой монетой, никто там, внутри, не подозревает, что жизнь Альфонсо подвергается риску. И это вовсе не шутка.

«Как всегда, у меня возникла идея рассказать историю персонажей», - говорит Алекс де ла Иглесиа в телефонном разговоре с Página/12, раскрывая, что ему и его второму сценаристу Хорхе Геррикаэчеваррии очень нравится “рассказывать истории героев, запертых в месте, из которого они не могут выйти”. Де ла Иглесиа также указывает, что их вдвойне вдохновляет “мир телевидения с точки зрения любви-ненависти”, и объясняет это так: “Это восторг и ужас перед тем, чем является телевидение в нашей жизни. Не знаю почему, но все самое лучшее и самое плохое, что со мной случалось, происходило по вине телевидения. Я полагаю, что во многих моих фильмах уже содержался намек на этот фильм. Это нечто вроде итога странного развития идеи комедии или гротескной трагедии. Это сатира на телевидение. Значит, тебе приходит в голову воспользоваться возможностью поработать с исключительными, с комедийной точки зрения, персонажами”, поясняет кинематографист.

- Вы считаете, что руководство телевидения в целом – деспоты и эксплуататоры, какими вы показываете их в своем фильме?

– Да. Кто больше, кто меньше, кто лучше, кто хуже, но практически все, с кем я знаком, имеют уникальный и эксклюзивный взгляд на вещи. Они такие. Этого невозможно избежать. И даже те, кто посвятил себя кино, тоже такие. Если хочешь, то телевидение - это тоже способ говорить о кино, не говоря о кино. Дело в том, что я не чувствую себя способным сделать фильм о кинематографе, но способен делать фильмы о телевидении.

– Как Вам работалось с Рафаэлем, который сорок пять лет не снимался в кино?

–Это фантастика. Правда заключается в том, что Рафаэль более современен, чем ты и я. Это тип, постоянно живущий в настоящем времени, который никогда не думает о том, что он сделал, потому что он это закончил. И когда я послал ему сценарий, он сказал «да». Сначала я в это не поверил. Я думал, что у него будет множество возражений. касающихся этой истории, потому что, в конце концов, это означает посмеяться над самим собой. Посмеяться над своим героем и тем, каким его видят остальные. Но, согласившись играть в этом фильме, он доказал, что у него нет ничего общего с этим персонажем.

- И как Рафаэль воспринял предложенную ему роль злодея?

- Он очень меня удивил. Он говорит, что это не злодей, а человек, пытающийся отстоять свою территорию (смеется). Он не рассматривает его как злодея. Это веселый и очень интеллигентный человек. Только личность, пережившая все десятилетия (на самом деле сейчас у него больше успеха, чем когда бы то ни было) может сыграть героя, с которым он может посмеяться над собой, потому что у него огромное чувство юмора и, кроме того, он превыше любой полемики.

– Это правда, что опираясь на сложившиеся у Вас хорошие отношения с Рафаэлем, Вы серьезно говорите о том, чтобы сделать из него серийного убийцу в стиле Аннибала Лектера?

- (Смеется). Да, мы думаем об этом. Он заявил мне: “Я хочу продолжать сниматься. Напиши сценарий только для меня, в котором я буду единственным героем”. И я сказал ему: “Хорошо, но учти, что если мы его сделаем, тебе придется играть профессионального убийцу”. А он ответил мне: “Меня это не волнует” (смеется). Так что если когда-нибудь у нас появится сценарий о профессиональном убийце, можешь не сомневаться – среди кандидатов будет Рафаэль.

– Возвращаясь к фильму – это что-то вроде водевиля с со бредовой структурой?

- Да, можно сказать, что это сатира. Это также гротескная трагедия людей, которые признают ненависть единственным средством общения. И это в самом деле бредовая комедия.

– Те, кто не живет в Испании или не бывал в ней, не знают о телевизионных мероприятиях, которые Вы называете «Новый Год». Почему Вы решили избрать местом действия запись празднования прихода 2016?

- Да, в Испании это очень важная ночь. Тридцать первое декабря – это время, когда вся семья празднует новый год. Так что в Испании это что-то вроде символа единения, братства между людьми и радости. А потому это прекрасное место, чтобы подложить детонатор комедии - и именно для того, чтобы разрушить этот образ радости и благодушия, этого «все аплодируют» и «все смеются». Ведь это обман: никто не хочет аплодировать, никто не хочет смеяться, все хотят вырваться из этой своего рода ментальной тюрьмы, в которой они находятся..

– Регалии персонажа Рафаэля – это дань уважения «Звездным войнам» и Дарту Вейдеру?

(Смеется). Думаю, это очевидно. Несомненно. Мы распорядились сделать гримерный столик, которым пользуется Альфонсо. Столик, за которым он гримируется и одевается, следует схемам постройки Звезды Смерти.

- Вы большой любитель «Звездных войн», да?

– Конечно, я думаю, что они являются часть нашего мышления. Но в первую очередь это повествовательный элемент. Когда ты со спины видишь Альфонсо у его гримировального зеркала, ты уже знаешь, что это за персонаж, ты уже его понял. Когда создаешь персонаж, которого должны понять с первого же взгляда, использование символических элементов срабатывает очень хорошо. С первых же слов ты узнаешь, каков этот персонаж, уже понимаешь его. Для комедии это очень хорошо.

- И артистическая среда такая циничная, извращенная и стремящаяся манипулировать людьми, как Вы показываете?

- Да. Но не думай, что это проблема только мира шоу-бизнеса. Я думаю, что в торговых центрах с их магазинами и их принуждением происходит то же самое. Или в банках. Филиал банка может быть местом, где люди готовы зарезать друг друга из-за ерунды. Я полагаю, что сейчас вся жизнь на самом деле является собранием лжи, в которую все мы втянуты и обязаны демонстрировать сердечность, которой не существует. Я не думаю, что так происходит только в мире шоу-бизнеса. Просто у нас это более заметно. Мы, живущие в этом мире актеров, актрис и исполнителей, зарабатываем нашим телом, нашим мозгом, творческими способностями. И поэтому все более наглядно, все старовится заметно раньше.

– Вы, считающий мир шоу-бизнеса упадочническим и лживым, поставили перед собой задачу показать это в гротескном виде?

- Да. Просто мне не приходит в голову другой способ показать это. Я делаю комедии не потому, что мне это нравится, а потому что мне это нужно. Или потому что для меня это единственный способ общаться с миром. И на деле он представляется мне очень здоровым. Если ты пытаешься думать о мире в трагической манере, это приносит только боль и скуку. Я полагаю, что культура нужна, чтобы вынести невыносимое.

– А как творческая общественность приняла этот фильм?

- Хорошо. Творческая общественность обычно принимает все очень спокойно. Она меня уже знает, знает, какие фильмы я делаю, и в каком-то виде принимает мое чувство юмора.

– Фигурирующий в этой истории беспринципный аргентинский импресарио – результат Вашего личного видения аргентинцев или это составляющая часть сатиры?

– Разумеется, он – часть сатиры. (смеется). Он мог бы оказаться хорватом или поляком. Дело в том, что сейчас аргентинцы являются неотъемлемой частью Испании. Пожалуй, аргентинское сообщество больше всех прониклось нашим образом жизни. Теперь аргентинец – это человек не из Аргентины, а из еще одной нашей провинции. Словно ты говоришь о галисийце, каталонце или андалузце. Они – еще один фактор, образующий часть нашего сознания и мышления.

- Ваша персонажи – это нормальные люди в экстремальной ситуации или это скорее патологические личности?

– Я думаю, что у всех нас есть патология. Нет никого нормального. Поэтому мы страдаем: нам внушили, что мы должны быть нормальными и обязаны быть как та прекрасная семья, которая утром завтракает, перед тем как уйти на работу. Это то, что мы видим в рекламе: чудесная мама, одетая в серый свитер с белой рубашкой, папа, обычно с бородой, и очаровательные дети, усевшиеся за стол проглотить сухой завтрак Kellogg’s. Этого не существует. Нет никого подобного. А значит, это постоянное противопоставление того, какими мы должны быть и того, какими мы являемся в действительности, порождает разрывы и трещины в нашем восприятии реальности.

- А в каком объеме эту нехватку жизненных ценностей, наблюдающуюся у ваших персонажей, можно обнаружить в современном испанском обществе? Или это скорее критика, выходящая за пределы политической и социальной конъюнктуры?

- Я не знаю. Я считаю, что все персонажи, несомненно, являются частью артистического мира, в котором все преувеличено. Поэтому и появился этот фильм. Так же как в белой комедии мы особо выделяем все веселое и приятное, я в моих комедиях стараюсь подчеркнуть этот грязный аспект, который мы скрываем. Но я полагаю, что это международное явление. Этот фильм могут прекрасно понять в Аргентине, в Северной Дакоте или Минске.

– Многие писали, что этот фильм – критика современной Испании. Вы задумывали его именно так?

– Я все время говорю о том, что меня окружает. Так что, возможно, это и так – в силу того, как это было сделано, в силу момента, в который это было сделано, и из-за того, как сейчас себя чувствую я или все мы, живущие в Испании. Это вытекает из ситуации, но намерения отразить какую-либо реальность не было. Единственное, на что я претендую – это посмеяться над этим странными человеческими особенностями, которые нас характеризуют.

- Вы верите, что человеку присуща большая доля яда, как многим Вашим персонажам?

– Пожалуй, да. Если откровенно – я считаю, что человек не является хорошим. В основном человек – существо, которое ошибается и мыслит криво. Первое, что мы должны были бы сделать, это принять ошибки, заблуждения, смерть, страх – все то, чего мы безнадежно пытаемся избежать. Мы стараемся выбросить это из школьных текстов для детей. И поэтому после мы сталкиваемся с настоящей жизнью, и она наводит на нас ужас. Если бы первый раунд жизни начался с того, что нам сказали, каковы мы на самом деле, мы все были бы более подготовленными к тому моменту, когда все это произойдет.

- И поэтому Вы верите в имеющее дикую природу брутализированное отражение человека, которое предлагают Ваши фильмы?

– Да, но я также не пишу документ о поведении человека. Это было бы слишком претенциозно. Но я все-таки считаю, что это интересно, если просматривая какой-то фильм, ты встречаешь отражение самого себя, или видишь показанную в гротескной манере ситуацию, которая могла быть более или менее близка твоей. И тогда ты получаешь удовольствие. Зритель веселится, говоря: “Ну, по крайней мере у меня все не так плохо”.

– Вам наскучила действительность, и поэтому Вы создаете бредовые фантазии, которые превращаются в фильмы? Или Вы берете реальные вещи и подбавляете гротеска к этим повседневным трагедиям?

– И то, и другое. С одной стороны, мне очень нравится брать персонажи из жизни и помещать их в гротескную обстановку, чтобы поиграть с ними, словно они куклы. С другой стороны, также верно, что ситуацию, которая теоретически могла бы оказаться трагической, я превращаю в комедию, изменив угол зрения. Хитрость заключается в том, чтобы создать правила ритма. Именно придумывая их, ты делаешь так, что публика вживается (или не вживается) в историю.

– Фальшивое счастье Ваших персонажей является контрастом Вашего? Вы счастливый человек?

– “Счастье” – понятие, которое переоценивают. Я не верю в счастье. Я верю в радость.

- Как Вы объясните разницу?

- Счастье очень важная вещь, а следовательно, уже несовершенная. Это противоречие. То есть сказать «я счастлив» - это придать значение твоим чувствам. Это все равно что искать в радости постоянство. Радость – это не сократовская или, если хочешь, платоновская категория. Это не та вещь, которая могла бы находиться в мире идей. Я полагаю, что радость там затерялась бы. То, что у тебя действительно есть – это счастье, боль, все эти вещи, которые отыскивают философы. А радость – это то, что меня интересует гораздо больше.

05.01.2016
www.pagina12.com.ar
Перевод А.И.Кучан

Опубликовано 07.01.2016



Комментарии


 Оставить комментарий 
Заголовок:
Ваше имя:
E-Mail (не публикуется):
Уведомлять меня о новых комментариях на этой странице
Ваша оценка этой статьи:
Ваш комментарий: *Максимально 600 символов.