Рафаэль: голос, который всегда был с нами. 2018
RAPHAEL: LA VOZ QUE SIEMPRE ESTUVO ALLÍ. 2018
Мигель Рафаэль Мартос Санчес (Линарес, 1943), он же - Рафаэль, считает, что он достиг предела в "эксперименте" с диском RESinphónico, представляющим собой гибрид между оркестровой и электронной музыкой, что позволило ему пересмотреть его самые великие хиты (Mi gran noche, Yo soy aquel, Volveré a nacer) так, словно он впервые открыл их для себя. И словно он обратился к наследию своей карьеры (результату творческого союза с Мануэлем Алехандро), чтобы устремиться в будущее, получив новый стимул для его эволюционного процесса.
"И я подчеркиваю: это эволюция, потому что я не меняюсь, я развиваюсь. Мне нужно перестраиваться. И этот диск, безусловно, был самым экстремальным. Я не знаю, что я буду делать после того, как я зашел так далеко в своей музыке и своей карьере. У меня сложилось впечатление, что я подошел к краю ближе, чем когда бы то ни было”.
Крайность - это не отступление, а уверенность в том, что он прошел очередную веху, которую предполагает концерт в мадридском театре Real (17 декабря) и турне, которое превзойдет предыдущее, так что у Рафаэля по-прежнему ”забиты в график" концерты до 2021 года.
Тогда ему исполнится семьдесят восемь лет. Они на нем не видны, тем более когда он надевает джинсы и кожаные сапожки, в которых он встречает нас в своем внушительном мадридском особняке. И тот, кто говорит «Мадрид», говорит «Ибица», потому что средиземноморская архитектура виллы, беленые стены и пальмы противоречат впечатлению, что мы находимся среди роскоши окружающих его дворцов. Наверное, должна существовать промежуточная формула для обращения к Рафаэлю – нечто среднее между «ты» и «вы». «Вы» звучит слишком торжественно для такого любезного при близком контакте человека. А «ты» - слишком панибратски для формального общения со столь важным господином, с которым ты только что познакомился.
Таким важным, что среди языческих алтарей в гостиной и холстов с портретами находятся впечатляющие фотографии, подписанные Иоанном Павлом II, Марселем Марсо и Ричардом Никсоном, хотя ни одна из них не бросается в глаза больше, чем фотография Энрике Морено, врача, который прооперировал Рафаэля пятнадцать лет назад, чтобы сделать ему пересадку печени.
"Такой тяжелый опыт, как этот, делает тебя лучше как человека и лучше как артиста. Он выявил самое хорошее, что во мне было. И привел меня в состояние, в котором я воспринимаю все намного глубже. Я слушаю музыку так, как не слушал ее раньше. Я могу сказать, что я пою лучше, чем когда-либо. Что я чувствую себя лучше, чем когда бы то ни было”.
Рафаэль откровенничает, или делает свои признания под сенью внушительной и интересной коллекции русских икон. Потому что он относится к ним с пиететом. И потому что Россия-мать с пиететом относится к Рафаэлю. Он впервые посетил ее в 1969 году, когда между Мадридом и Москвой не было даже дипломатических отношений. И он вернется в марте, уже не того, чтобы продвигать международное турне, а чтобы утвердить себя в качестве стимула для записи на курсы испанского языка в Институте Сервантеса. "Это правда, что многие русские изучали испанский язык с моими песнями. И что иногда они сами упрекают меня на моих концертах за то, что я заменяю слова. Потому что я делаю ошибки. Или потому, что мне нравится внезапно менять тексты песен. Сцена - это место жизненной силы и вдохновения. Это среда обитания, где твой творческий нюх ведет тебя туда, куда ты можешь пойти, или даже куда не можешь. Я думаю, что RESinphónico произведет большое впечатление. Это новый прыжок в моей карьере. Новое изобретение”.
И упражнение в новом воздействии на публику, к которому присоединился Лукас Видаль, мадридский композитор, награжденный в Голливуде (за фильмы Afterparty, Fast and Furious 6, Anna), участник создания альбома, которым Рафаэль будет "взывать" к своим прихожанам без ограничений, связанных с поколением или границами.
"За мной следуют пожилые люди, их дети и внуки. В чем причина? В жизнеспособности моей музыки”
"Я всегда был международным артистом. И у меня всегда была разнородная аудитория. Я думаю, что у меня идущая сквозь года и затрагивающая разные поколения музыка, но не потому, что она стремится удовлетворить любую публику. Это не стратегия. Я делаю то, что чувствую. У меня нет тактической цели. На мои концерты приходят пожилые люди, их дети и внуки. И причина, я полагаю, связана с жизненной силой моей музыки. И со способностью обновляться. Я не тот, кем был, и сейчас я не тот, кем буду. Индивидуальность, профессионализм и карьера остаются при мне, но причина моей востребованности и активности в течение многих лет и десятилетий заключается именно в способности развиваться. Я - явление испанской культуры, но также и заметная фигура в международном масштабе”.
Это доказывают концерты, запланированные в России. У Рафаэля намечены выступления в Санкт-Петербурге и Москве, хотя в планетарном туре нашлось место для двух легендарных театров, символов европейской музыкальной самобытности: "Олимпии" в Париже (10 марта) и "Royal Albert Hall " в Лондоне (7 июля). "В конечном итоге ты приходишь к тому, что разрушаешь мифы о театрах, как разрушают легенды о крупных отелях. И я не шучу. Некоторые залы, как Сарсуэлу, я ношу в сердце, но многие другие перестают впечатлять вас, когда ты их завоевал. Самое сильное головокружение у меня вызвал Радио-Сити Холл. И не в переносном смысле. Я начал подниматься по лестнице, которая вела на вершину сцены, и понял, что она начала трястись. Я скрывал свой страх как только мог, когда схватился за перила, чтобы спуститься. Это было действительно головокружительно”.
Рафаэль развлекается забавными историями. И становится серьезным, когда мы упоминаем о печальной кончине Монтсеррат Кабалье и Шарля Азнавура. Он работал с ними обоими. Он разделял с обоими сцену. "Азнавур был гениальным артистом. Мы очень высоко ценили друг друга. Артист сумеет отличить другого артиста. И я думаю, что это я устроил Монтсеррат ее первое появление на TVE. У меня была музыкальная программа. И я предложил ему сделать вместе La verbena de la Paloma. Она была великой певицей, вокальным вундеркиндом. Это замечательная женщина - в человеческом плане. Я многому научился у нее”.
"Я никогда не позволял себе увлечься объятиями и поздравлениями. Я сам - мой главный судья”
Это слова человека, наделенного нездоровым перфекционизмом. Рафаэль уже не слушает свои записи после того, как записал их. "Потому что я слышу только ляпы и ошибки. Я никогда не бываю полностью довольным тем, что делаю. Я всегда думаю, что мог бы сделать все лучше. Мне кажется, что это способ быть начеку, оставаться внимательным, но иногда я получаю меньше удовольствия, чем был бы должен. Я отношусь к себе более критично, чем кто бы то ни было. Я никогда не верил в объятия и поздравления в гримерной. Главный судья Рафаэля - Рафаэль”.
Ему приходит в голову обратиться к политике как к способу вернуться к беседе без эмоций. Рафаэля расстраивает усиление стремления к суверенности. Ему трудно понять, как территориальный и идеологический раскол зашел так далеко. “Мы должны были бы вернуться в прежнее время. Спокойствие, я говорю не о франкизме, отнюдь, а об откате всего на несколько лет назад, когда был крепче дух сосуществования и энтузиазма. Публика Барселоны всегда очень любила меня.Мне нравится, что они такие же испанцы, как и я. Вместе мы делаем все лучше, чем отдельно”.
Среди сувениров и воспоминаний Рафаэля множество фотографий королевской семьи с посвящениями. И особо бросается в глаза один снимок, на котором он, несмотря на то, что это официальный прием, умирает со смеху рядом с Фелипе Гонсалесом, из-за чего свидетели церемонии просто остолбенели. Есть несколько снимков Хосе Боно, его свата. И никаких следов каудильо.
"Его жена приходила на мои концерты, но Франко я видел только один раз, на концерте, который состоялся в Ла-Гранха. И там были мы все. Гадес, Лина Морган, Сара Монтьель, Конча Веласко. И когда я говорю, что все, то это значит, что туда ходили также те, кто отрицает, что они там были. Там надо было появляться, но это не означало симпатизировать”.